Вернемся к скандалу, который разразился после премьеры в ташкентском Русском драматическом театре похабщины под названием «Жанны». Тогда на встрече с журналистами режиссер Михаил Каминский мимоходом обозвал российского министра культуры Владимира Мединского «придурком». Отчего же доморощенные «либералы» столь люто его ненавидят?
Вот что думает по этому поводу известный российский общественный деятель Михаил Делягин.
«Беспрецедентная либеральная травля Мединского, начатая немедленно после его назначения министром культуры и продолжающаяся по сей день, заключается в том, что это едва ли не первый после распада Советского Союза и точно первый в новом тысячелетии министр культуры, который в своей деятельности совершенно открыто, наглядно и последовательно исходит из того, что культура должна созидать и формировать народ, а не убивать и растлевать его.
В этом – ключ к пониманию всех его усилий, в этом – ключ к пониманию лютой, звериной вражды к нему либеральной «образованщины», смыслом своего существования считающей смердяковскую «победу более цивилизованной нации» над «ватниками-рашистами» и истребление либо перекодирование в рабов «не того» народа, смеющего отстаивать свои интересы перед лицом сиятельного Запада.
Дело глубже, в самой глубине: в вопросе о том, что есть человек и для чего он существует.
Напомню, что противоречие между нормальными людьми и либералами, как и между Россией и западными элитами, носит не коммерческий и не политический, а глубоко ценностный, экзистенциальный характер и основывается именно на различном понимании самой сути человека.
Либералы, для которых первичны интересы глобального бизнеса, считают человека некой аморфной субстанцией, которую необходимо трансформировать для достижения главного смысла жизни – максимизации прибыли глобального бизнеса.
Поэтому расширение и пропаганда, например, пресловутого «голубого лобби» нужны не только как инструмент создания политической элиты принципиально нового качества, но и как инструмент поддержания специфического спроса, связанного со специфической моделью поведения.
Поощрение аномалий и признание их «новой нормой» нужно не столько из поклонения Сатане (это вторично и не обязательно) или потакания личным порокам, сколько для формирования новых рынков (например, поощрение педофилии создает качественно новый рынок детей, для обеспечения которого ресурсами создается эффективная машина ювенальной юстиции), а новый рынок – это новая прибыль (причем на первом этапе его существования – сверхвысокая).
Российское же общество и основная часть сколь угодно порочной российской элиты «по старинке» воспринимает человека не как средство, а как цель и ценность, как нечто фундаментальное, не подлежащее изменению иначе как для его собственного совершенствования и приближения к носимому каждым в своей душе идеалу (разумеется, они не вполне совпадают у разных групп, но общее неизмеримо больше и перед лицом либерального людоедства неизмеримо значительней различий).
И министр культуры, отстаивающий человека и человечность, отстаивающий право народа быть не навозом в чужих теплицах (или на чужих помойках), а субъектом, самостоятельно решающим свою судьбу, оказывается если и не главным, то передовым препятствием, отделяющим российских либералов от вожделенных крошек со стола глобального бизнеса во время его пира по переработке в богатства уже не экономики России, а самих ее людей.
Именно в этом уникальность его положения, именно в этом заключается уникальное значение, столь наглядно придаваемое ему российскими либералами и обслуживающим их персоналом».
Думается, эти рассуждения Михаила Делягина заставят наконец-то новое руководство Русского театра Ташкента вплотную заняться расчисткой репертуара, который под завязку забит дешевыми и вульгарными пьесками с проститутками, полицейскими, криминалом всех мастей, алкоголиками и прочим сбродом, которых зрителю пытаются «втюхать» под видом русской культуры как «норму поведения».
Недавний успех Малого театра в Ташкенте со «старомодным» Островским лишний раз показал, чего жаждет узбекский театрал. И это не «Жанна» с широкой кроватью посреди сцены.
