Каким будет мир, когда кризис утихнет, рассказал в интервью «Росбалту» российский экономист, кризисолог Михаил Хазин.
Каким будет мир, когда кризис утихнет, рассказал в интервью «Росбалту» российский экономист, кризисолог Михаил Хазин.
-В 2008 году произошел слом, но всем сказали: ребята – это локальный кризис, он сейчас закончится. Люди верили, что всё вернется, и те, у кого были накопления, старались их не тратить.
Но к середине прошлого года до людей дошло, что кризис будет продолжаться долго. Мы вернулись в ситуацию 90-х годов, когда делать накопления было бессмысленно, потому что деньги могут обесцениться, банк — обанкротиться, а зарплаты откладывать не позволяют.
Кстати, уже сейчас в интернете выложен на английском языке один из ключевых докладов ближайшего Давосского форума. Смысл доклада – «мы поняли, что тех ресурсов, что у нас есть, не хватит, чтобы справится с теми рисками, в рамках которых мы сейчас живем».
Иначе говоря, констатируется, что нынешнюю финансово-экономическую систему сохранить невозможно.
В 70-е годы в США встала задача любыми способами стимулировать спрос. Но сделать это в условиях экономического спада невозможно: хотя значительную часть покупок люди совершают из соображений престижа, нормальный человек не станет брать кредит под ненужную ему вещь. Поэтому нужно было принципиально изменить подход человека к кредиту. В итоге на Западе началось постоянное рекредитование, когда для погашения одного кредита давали другой – под более низкую ставку, с которой можно было не только погасить предыдущий займ, но и купить себе что-то еще. При этом тело кредита не погашалось, шло лишь обслуживание процентов, а долг заемщика постоянно рос.
Одновременно с начала 80-х годов вместо оценки платежеспособности клиента банки стали смотреть, есть ли у заемщика залог. В результате основным финансовым механизмом последних 30 лет стало повышение стоимости залога. Обычно в роли залога выступала недвижимость и ценные бумаги, стоимость которых постоянно росла. Эта пирамида растянулась на тридцать лет, потому что стоимость кредита постоянно падала. Учетная ставка ФРС в 81 году была 19%, в 2008 году стала равна нулю. Кризис стал неизбежен.
То, что происходит сегодня – это разрушение системы рефинансирования кредита. И основная проблема, стоящая перед любой западной страной, заключается в том, что долги, накопленные за 30 лет действия этой системы, вернуть из текущих доходов невозможно в принципе.
Банки после 2008 года перестали давать новые кредиты для рефинансирования старых, а залоговое имущество стало падать в цене. И сегодня мы вернулись к ситуации, существовавшей до 81 года.
При этом только в США объем среднего долга домохозяйства по отношению к его доходу вырос в два раза – с 65% до 130%.
Из этого, кстати, вытекает кризис качества управления, потому что уже два поколения управленцев выросло с верой в три незыблемых принципа: постоянно растет спрос, постоянно растет денежная масса, ставка кредита постоянно уменьшается. Сегодня всё это не работает.
Пенсия исчезнет. Всем, кому ещё нет 40 лет, нужно отдать себе в этом отчет. И единственная на сегодня гарантия выживания в старости – это дети, которые будут вас кормить. Их должно быть три, лучше пять, ещё лучше — восемь. Пенсии не будет. Социальной защиты не будет. Не потому, что этого кто-то не хочет, а потому что это экономически невозможно.
Взять хотя бы валютные войны. Ведь даже при падении спроса производственные мощности никуда не деваются. И вот вам картинка. Есть у вас 5 заводов, каждый из которых до кризиса производил по 100 тысяч единиц продукции. Спрос упал на 20% до 400 тысяч единиц. При этом у каждого завода есть предел рентабельности в 85 тысяч единиц. Если выпускать меньше, постоянные издержки становятся слишком большими. Значит, все 5 заводов не могут упасть на 20% — до 80 тысяч единиц выпускаемой продукции.
Казалось бы – закрой один завод из пяти и всё! Но тут выясняется, что все пять заводов – в разных странах. И даже если у них один владелец, он их закрыть не может. Ведь его вызовет, скажем, премьер-министр какой-то из стран и скажет: «Парень, у тебя на заводе 20 тысяч моих избирателей работают. Ты можешь закрывать завод, сколько хочешь, но если хоть один из этих людей пойдет бастовать на площадь или если на один форинт или цент упадут поступления в мой бюджет, то я сейчас вызову самого злобного своего аудитора и спорим, что он найдет у тебя налоговые нарушения…»
Владелец отвечает: «Хорошо, но тогда ты должен сделать так, чтобы продукция твоего завода была более рентабельна, чем продукция его конкурентов в других странах. А для этого ты должен девальвировать свою валюту. Тогда внутреннюю зарплату мы оставляем прежней, но издержки в других валютах станут ниже и прибыль начнет расти».
Кстати, только одна страна из G-20 не девальвировала свою валюту. Догадайтесь, какая. Подскажу: за это министр финансов этой страны получил титул лучшего министра финансов Европы. Ещё раз подскажу: зовут этого человека Леша Кудрин…
Торговые войны – тоже порождение кризиса. Например, найден повод обвинить Финляндию в недоброжелательном поведении по отношению к России. Одновременно срочно находят осколок стекла в финском майонезе и этот товар больше в Россию не пускают. То же самое делает и Европа. Смысл следующий – если падает спрос, то, соответственно, должны падать и производственные мощности. И каждый хочет, чтобы они упали у кого-то другого, а не у него.
– Новое время – это время идеологостроения. Все, кто претендует на какую-то власть, будут обналичивать свои идеи. Какие-то игроки уже понятны – это католичество, православие, ислам, социализм. Может, придумают что-то ещё. Задача придумать такую идеологию, которая устроила бы потенциальных друзей, и не волновала бы тех, кого ты считаешь врагами.
Нужна идеология, которая позволит выйти за пределы своих границ.
Но ситуация в мировой экономике меняется. Ее долго накачивали деньгами. Люди, у которых под контролем десятки миллиардов долларов, не знают, куда их вложить. Я не исключаю, что через 2-3 года вообще нельзя будет вложить деньги в неспекулятивные операции с гарантированной прибылью. С другой стороны, будет расти число тех, кто захочет вложиться хоть куда-то. И будет меняться сама модель инвестирования. Если раньше вкладывали в проекты с максимальной прибылью, то теперь будут вкладываться в проекты, позволяющие получить максимальную долю рынка – даже с убытком. Потому что когда всё вернется, эти вложения начнут приносить большие барыши.
Надо понимать, что сохранить современную финансово-экономическую систему на базе доллара невозможно, на это нет ресурсов. Единый рынок распадается, надо создавать какие-то локальные региональные кластеры. И главный теперь вопрос: с кем, как и зачем дружить.
Чтобы нормально дружить, желательно быть партнером. Не клиентом, как Прибалтика у Евросоюза, а именно партнером.
Сегодня не очень понятно, куда пойдет Ближний Восток или Мексика. Но очевиден факт: Россия – это единственное место, куда может сегодня пойти Украина и другие страны СНГ.
Для России 150 миллионов человек населения в качестве рынка сбыта – мало. Нужно больше. При этом куда приятнее дружить с теми, кто понимает твой язык и ещё при этом обладает достаточно близкими ценностями.
Для маленькой страны заполучить рынки большой страны – это счастье. Надо понимать, что любые высокие технологии окупаются только в условиях высоких продаж. Когда внешние рынки падают, нужно иметь свои внутренние рынки.
Основная задача реинтеграции – это создать некий достаточно большой кластер, куда можно будет никого постороннего не пускать. Он, скорее всего, не будет совпадать с границами СССР – я подозреваю, что на юге он будет шире, на севере — уже. Но главное, это то, что если раньше мировая финансовая элита писала некие правила и каждая страна либо принимала их, либо сопротивлялась, то теперь какое-то время вообще не будет никаких правил. И в этой ситуации тот, кто проявит большую инициативу и активность — выиграет точно!
