Глядя на нынешний цветущий Ташкент, на его суперсовременные архитектурные комплексы, трудно представить себе, каким был город после трагедии, пережитой горожанами 46 лет назад. Ташкентское землетрясение 26 апреля 1966 года стало для ташкентцев своеобразной точкой отсчета.
Глядя на нынешний цветущий Ташкент, на его суперсовременные архитектурные комплексы, трудно представить себе, каким был город после трагедии, пережитой горожанами 46 лет назад.
Ташкентское землетрясение 26 апреля 1966 года стало для ташкентцев своеобразной точкой отсчета, временной вехой, разделившей их жизнь на этапы – «до землетрясения» и «после землетрясения».
Землетрясения для Ташкента не редкость. За последние 130 лет только особо сильных, в 7-8 баллов, было не менее десятка. Но землетрясение 1966 года явилось буквально катастрофическим. Было разрушено свыше 2 миллионов квадратных метров жилой площади, 236 административных зданий, около 700 объектов торговли и общественного питания, 181 учебное заведение, 185 медицинских, 245 промышленных зданий.
Без крова осталось более 300 тысяч человек. Такие масштабы объяснялись не только силой подземных толчков, но и тем, что в городе было много ветхих, глинобитных зданий.
Восстановление в кратчайшие сроки города после стихии стало яркой демонстрацией трудового подвига узбекистанцев и братской помощи народов всего бывшего Союза. Уже к концу 1966 года, к наступлению зимних холодов кров над головой получили все нуждавшиеся в нем. Последствия землетрясения были ликвидированы очень быстро – за три с половиной года.
Более того, и центральные, и республиканские власти поступили дальновидно, воспользовавшись гигантской строительной кампанией для коренной реконструкции города. Они не пошли по пути латания дыр в зданиях, оставшихся относительно целыми, но уже не отвечавшими современным градостроительным стандартам.
Сносилось и то, что, казалось, могло бы еще послужить год-другой. Им на смену пришли новые современные сооружения, которые прослужат горожанам еще многие годы. Такой подход позволил осуществить комплексную застройку целых районов города, провести капитальную модернизацию всей общегородской планировки.
Исключительно велика заслуга в восстановлении Ташкента строителей из Российской Федерации, других республик бывшего Союза. Ни одна из них не осталась в стороне, все, в меру своих возможностей, прислали людей, стройматериалы, технику. Откликнулись даже отдельные рядовые граждане из разных уголков страны, присылавшие деньги, предлагавшие взять на время к себе детей и престарелых, оставшихся без крова.
Строители из других республик годами жили без удобств в неблагоустроенных бараках, из которых было составлено несколько «городков» в разных концах Ташкента. За свой труд они вовсе не получали каких-то баснословных зарплат, примерно такие же деньги эти люди могли бы получать и у себя дома.
Пожалуй, лишь у тех, кто трудился на уникальных объектах, вроде здания Совета Министров, зарплата могла быть чуть выше обычной – это повсеместная практика. Но таких объектов было один-два.
Основная масса приезжих строителей возводила жилые дома.В строительных коллективах царила атмосфера энтузиазма. Люди испытывали чувство солидарности с ташкентцами, гордости и радости за результаты своего труда – преображающийся на глазах город. Я хорошо это помню, поскольку и сам был строителем тогда.
В те годы именно «Главташкентстрой» для многих выпускников средней школы в Ташкенте был началом «карьеры». А уж потом мы становились инженерами, врачами, учителями и т.д.
Гигантская ташкентская стройплощадка послужила сильным катализатором внутренней миграции в республике. Сколь ни велика была кадровая помощь союзных республик, но она не могла полностью удовлетворить резко возросшую потребность в рабочих-строителях. В Ташкент приехало много узбекской молодежи из кишлаков.
Среди строителей из других республик также в основном была молодежь, причем это всегда были многонациональные коллективы.
Ташкент, таким образом, стал своеобразной школой интернационализма. Вместе работали, жили в общежитиях, отдыхали в парках и кинотеатрах представители почти всех народов бывшего Союза, всех областей Узбекистана.
В городе также работало много военных строителей. Их трудами, в частности, был построен целый новый новый город – Спутник, ставший основой нынешнего Сергелийского района. В кратчайшие сроки в Ташкенте было построено 3 миллиона 200 тысяч квадратных метров жилья, в том числе около 1 миллиона 200 тысяч – строителями из других республик.
Только москвичи построили 230 тысяч квадратных метров жилья, посланцы Петербурга (Ленинграда) – 100 тысяч, строители из других регионов Российской Федерации – почти 355 тысяч. Достойный вклад внесли и все остальные союзные республики. А ведь кроме жилья построили еще и школы, детские сады, магазины, кафе, медицинские учреждения.
Благодаря массированному жилищному строительству после землетрясения, Ташкент стал, пожалуй, первым крупным городом Союза, в котором были ликвидированы коммунальные квартиры. Что до сих пор остается проблемой для многих городов СНГ.
Была оказана и другая помощь – организован отдых для детей на курортах страны, около 2 тысячам ташкентских ребят была предоставлена возможность учиться в школах-интернатах Москвы и Петербурга.
Интенсивное строительство продолжалось в городе и после того, как были ликвидированы последствия катастрофы. Именно тогда город украсили такие уникальные сооружения, как метрополитен, дворец «Истиклол», новая телебашня, музей истории, корпуса университета в вузгородке, гостиница «Узбекистан» и многие другие.
До недавних пор на многих ташкентских зданиях сохранялись надписи, свидетельствовавшие о благородной помощи нашему городу народов бывшего Союза – «Ташкенту от белорусского народа», «Подмосковье – Ташкенту», «Челябинск – Ташкенту», «Алма-Ата – ташкентцам» и другие подобные.
Об этом же свидетельствовали названия магазинов, кафе, построенных в дар Ташкенту, – «Донецк», «Белоруссия», «Березка», «Украина», «Киевлянка». Жаль, что эти надписи и названия не сохранились – благодарная память украшает людей.
Впрочем, исчезновение таких «свидетельств» совместного преодоления трагедии можно еще объяснить реконструкцией города. Но вот большее недоумение вызвал такой недавний эпизод…
В одном научном сообществе мне довелось слушать доклад некоего американского профессора – Дугласа Нортропа из Мичигана. Доклад назывался «Формирование нового города: Ташкент в период землетрясения 1966 года».
Ожидания услышать от заезжего, как мне думалось, знатока вопроса что-то новое, увы, не оправдались. Профессор проявил поразительную способность препарировать факты как-то уж очень странным образом.
То, что в Ташкент сразу же после бедствия приехали руководители страны, что они обещали сделать город еще лучше, нежели он был, что прибыли строители со всего Союза, что сносили развалины, что пропагандировалась идея общей солидарности в преодолении беды – все, абсолютно все, по мнению американца, было плохо и преследовало цель утверждения коммунизма ну, и конечно, пресловутую русификацию.
Интересно, думали ли о русификации горожане, переселяясь после нескольких месяцев жизни в палатках в комфортабельные квартиры со всеми удобствами, которых у них до этого отродясь не было? Пели ли они Интернационал, занося свои нехитрые пожитки на 3 или 4 этаж?
И уж совсем диким было утверждение заезжего профессора, что, якобы, «власти» запрещали какое-либо дружеское общение строителей разных национальностей. Как он это себе представлял?
Ведь люди жили в одних и тех же общежитиях, совместно работали в бригадах, изначально бывших многонациональными. Это сколько чекистов понадобилось бы, чтобы приставить к каждому строителю?
Может быть, американец перепутал ташкентскую братскую солидарность, столь характерную для нашего города, причем не только во времена испытаний 1966-го года, со своей отечественной практикой сегрегации, которая в Штатах в 60-е годы еще существовала?
В частной беседе после окончания доклада на вопрос, встречался ли он с кем либо из ташкентцев, свидетелей тех событий, о которых он взялся повествовать, Нортроп ответил, нет, ни с кем не встречался. А ведь только что говорил с таким убеждением…
Впрочем, понятно, почему и зачем так говорил…
К счастью, и без мичиганских профессоров благодарные ташкентцы, десятки тысяч которых до сих пор живут в домах, построенных в дар нашему городу строителями со всего бывшего Союза, помнят и знают истинное положение дел, ценят благородную, братскую солидарность, проявленную по отношению к ним.
Спустя несколько дней после встречи с американцем мне довелось посмотреть добрый, пронзительный документальный фильм «Столица дружбы и тепла» о Ташкенте и ташкентцах во время землетрясения, о совместном преодолении бедствия известного узбекского сценариста и режиссера Джасура Исхакова. Вот это честное, искреннее свидетельство!
