В уходящем году отмечалось 105-летие со дня рождения, а в наступающем году будет 50-летие со дня смерти замечательного русского писателя Леонида Васильевича Соловьева. Хотя он начинал свою литературную деятельность как прозаик-маринист, написав рассказы и повести о моряках военного и торгового флота, но прославился больше книгами о жизни народов Средней Азии, где ему не раз довелось бывать. Еще в начале сороковых годов прошлого века Леонид Соловьев издал первую часть своего романа «Возмутитель спокойствия» — «Очарованный принц», посвященный любимому герою фольклора Востока Ходже Насреддину. А продолжение объемом в 735 страниц он создавал на протяжение 1946-1954 годов, будучи репрессированным и находясь на лесоповалах в Мордовском ГУЛАГе. В самый разгар войны с фашизмом, в 1943 году, на эвакуированной в Ташкент студии «Мосфильм» и на базе тогдашнего «Узбекфильма» режиссер Яков Протазанов в содружестве с узбекскими коллегами по сценарию Л.Соловьева и В.Витковича снял художественную ленту « Насреддин в Бухаре», где главную роль сыграл популярный до и после войны актер театра и кино Лев Свердлин.
В уходящем году отмечалось 105-летие со дня рождения, а в наступающем году будет 50-летие со дня смерти замечательного русского писателя Леонида Васильевича Соловьева.
Хотя он начинал свою литературную деятельность как прозаик-маринист, написав рассказы и повести о моряках военного и торгового флота, но прославился больше книгами о жизни народов Средней Азии, где ему не раз довелось бывать.
Еще в начале сороковых годов прошлого века Леонид Соловьев издал первую часть своего романа «Возмутитель спокойствия» — «Очарованный принц», посвященный любимому герою фольклора Востока Ходже Насреддину.
А продолжение объемом в 735 страниц он создавал на протяжение 1946-1954 годов, будучи репрессированным и находясь на лесоповалах в Мордовском ГУЛАГе.
Впоследствии двухтомник под названием «Повести о Ходже Насреддине» не раз издавались в Москве и Ташкенте, был переведен на десятки языков мира.
В самый разгар войны с фашизмом, в 1943 году, на эвакуированной в Ташкент студии «Мосфильм» и на базе тогдашнего «Узбекфильма» режиссер Яков Протазанов в содружестве с узбекскими коллегами по сценарию Л.Соловьева и В.Витковича снял художественную ленту « Насреддин в Бухаре», где главную роль сыграл популярный до и после войны актер театра и кино Лев Свердлин.
После выхода в свет продолжения романа на экранах появилась картина «Похождения Ходжи Насреддина» с участием того же прославленного артиста.
Лев Наумович, удостоенный трижды Госпремии и звания народного артиста СССР, сумел так вжиться в образ «возмутителя спокойствия», что зрители на территории Средней Азии считали его «своим человеком из народа». Особенно он близок оказался жителям Бухары.
Со временем в этом древнем городе, поблизости от старинного пруда Ляби-хауз по сюжету романа и фильма там, где якобы топят народного любимца по распоряжению эмира, появилась бронзовая композиция — Ходжа Насреддин, восседающий на забавном ослике.
Более трех десятилетий эта скульптура радует глаз горожан-аксакалов и малышей, тысяч гостей и туристов из разных континентов. И каждый норовит здесь сфотографироваться. Причем самые смелые умудряются сесть на бронзового ишачка впереди его хозяина, натереть ладонью до блеска его нос, а заодно обнять за шею и потереть за уши ослика. Говорят, что это приносит удачу.
Жаль, многие не умудряются заглянуть за небольшой постамент памятника, где указан автор данной забавной скульптуры…
А ведь примечательно, что эта бухарская достопримечательность рождалась в Ташкенте, и весьма занимательна история ее создания.
Как-то в начале семидесятых годов минувшего столетия жители дома № 37, что на улице Шота Руставели, ранним утром были разбужены ослиным возгласом «иа-иа-иа». Дом считался элитным — жили здесь отставные и действующие генералы и офицеры столичного военного гарнизона и штаба тогдашнего ТуркВО.
Со всех этажей и с балконов жильцы высыпали, чтобы узнать, откуда на центральной магистрали города взялся осел, может, случайно забрел, заблудился? Тем более, неподалеку Госпитальный (ныне Мирабадский) рынок…
Вопросов, догадок была уйма, Жильцы обошли гаражи в дальнем углу двора. Никого. Успокоившись, стар и млад пошли было досыпать. Но не тут-то было. Опять истошные «иа-иа».
Прислушались. Возгласы шли из бывшей котельной, которую превратил в свою творческую мастерскую ташкентский скульптор. Человек он был тихий, вежливый. Всегда со всеми соседями здоровался, дружил со здешней детворой, нередко пуская мальчишек к себе на экскурсию или просто попозировать, угощал их чаем и сладостями.
Иногда сюда подкатывали грузовики с брикетами особой глины и с мешками с гипсом. Обратно увозили завернутые в мягкую упаковку разрезанные на куски большие скульптуры или небольшие фигурки для отливки в бронзе в литейном цехе художественного комбината. Словом, у хозяина мастерской была своя, особенная, творческая жизнь.
Правда, порой он тут оставался поработать по ночам. Утром уезжал отдыхать домой в «другой конец города. В тот злополучный день скульптор как раз отсуствовал. Кто-то догадался до него дозвониться. Едва скульптор подъехал до мастерской, как у входа встретил возмущенных соседей. Но они вмиг замолчали, когда узнали, над чем работает скульпотор.
Оказалось, что скульптор получил официальный заказ от мэрии Бухары на установку бронзовой фигуры Ходжи Насреддина. Образ его был, конечно, собирательный. А вот как быть со знаменитым осликом? Нужен натурщик. Живой! Не обычный, а такой, каким он запомнился в устных сказаниях, в соловьевском романе и протазановских фильмах: лукавый и ученый, добродушный и со смешинкой…
В поисках длинноухого героя автор побывал в столичном зоопарке, обошел сельские подворья в пригороде Ташкента, ездил в Голодную степь, вел поиск даже в заповедниках, наведывался к барону местных цыган-люли. Походы- поиски по существу обрели азарт для художника. Не нашел подходящую, по его замыслу, кандидатуру.
Со своей задумкой скульптор поделился с коллегами, друзьями, знакомыми. И вот однажды кто-то подсказал, что видел подходящий типаж в одном из горных кишлаков Бостанлыкского района, в верховьях реки Чирчик, где-то там, за Чарвакским морем. Но в каком конкретно кишлаке, тот не запомнил.
Ну, и направился художник со своим напарником-помощником в предгорья Юго-Западного Тянь-Шаня. И счастье улыбнулось после долгих поисков, когда ташкентцы увидели старого чабана, пасшего скот в предгорьях Чаткала и восседающего на ослике… Ходжи Насреддина. Так, по крайней мере, показалось скульптору.
Хозяина пришлось долго уговаривать. Тот предлагал здесь же , в горах, на пастбище или у него дома, лепить длинноухого помощника и любимца пастуха. А он еще готов был облегчить дело и найти подходящее место, где много нужной глины. Но не тут-то было! Скульптор предлагал деньги за аренду ослика или просто выкупить его.
Правда, аксакал не мог взять в толк, зачем и для чего нужно непременно вести животное в большой город, где даже на базарах уже не встретишь ишачка, запряженного в повозку. Разве что у тех же люли, собирающих стеклотару или тряпьё по чиланзарским и старогородским кварталам.
А вот услышав волшебные слова — о Ходже Насреддине, чабан встрепенулся, заулыбался и протянул в знак согласия руки молодому скульптору:
— Дорогой мой усто, так сказал бы сразу мне! Ты ваялся за благородное дело! Только одно условие: сам буду сопровождать моего ослика в Ташкент, научу, как с ним ладить, кормить, поить. Никаких денег мне не надо. Надо же, такая честь для моего ослика! Только, усто, разреши иногда его навещать. Ведь скучать буду по нему.
Держи его у себя в мастерской столько, сколько тебе понадобиться. Буду навешать, привозить гостинцы отсюда, с гор. Но запомни, что у моего длинноухого помощника — своенравный характер. Наверное, такой же, какой был у прототипа Насреддина…
Решено было нанять грузовую машину. Долго пытались художник, пастух и их помощники помочь упрямому животному взобраться по доске в кузов с высокими бортами, Сообща, наконец, убедить, именно так, убедить ослика — надо! А заодно погрузили для него запас сена.
По дорогу в Ташкент машину с осликом пару раз останавливали гаишники для проверки документов. Опять свою положительную роль сыграли волшебные слова — ослик Ходжи Насреддина!
Несколько дней провел в ташкентской мастерской аксакал, чтобы привык к необычным условиям его верный помощник и друг. Когда чабан закончил свои уроки с шептанием то в одно, то в другое ухо, наступили минуты прощания. Старик аж прослезился. Заглядывал в ослиные глаза, целовал их, хлопал ласково по бокам и хребту. Заметил вроде, что упрямец тоже плакал…
Может, в то злополучнее утро после вчерашнего расставания с хозяином впервые ишачок почувствовал тоску, и жильцы дома проснулись от его «иа-иа-иа». Постепенно он привык к городским условиям и к роли четвероногого натурщика. Привыкли к нему и жильцы дома. Подружились с ним соседские мальчишки и девчонки.
Собирали в округе свежую траву, иногда у порога мастерской оставляли для него фрукты, овощи, бахчевые. А по вечерам выгуливали его. На соседнюю шумную городскую магистраль не решались выходить, чтобы автоклаксоны не пугали обитателя тихих бостанлыкских просторов.
Да и сам аксакал не забывал любимца, часто навещал и не забывал о гостинцах с родных мест, а во дворе мастерской на очаге готовил чайханский плов для скульптора и его напарников. И, конечно, вспоминали забавные эпизоды из жизни Насреддина и его длинноухого спутника по путешествиям…
Несколько месяцев прожил у скульптора будущий насреддиновский гужевой транспорт. Поначалу художник соорудил металлический каркас-скелет, который постепенно обрастал «мясом» — глиной. Подолгу работал резцом, чтобы передать характерную позу, выражение глаз и саму ослиную позу.
Много раз сажал на глиняную фигуру глиняного ездока, искал подходящую позу и для него. Да, поначалу делалась настольная скульптура, затем напольная. Дальше — больше. Сложна технология изготовления памятника и ее отливки, поэтому опустим эти подробности.
В итоге, скульптура восседающего на забавном ослике забавного народного героя была отлита в бронзе, принята»на ура!» заказчиком, перевезена и установлена вблизи бухарского Ляби-хауза. Тогда и теперь эта композиция была и остается одной из достопримечательностей Бухары, куда не раз заезжал и жил легендарный герой восточных сказаний.
Иначе говоря, вернулся навсегда в родной город Ходжа Насреддин на верном ослике после долгих скитаний по белу свету. Туристы, останавливаясь у памятника, осмотрев его с разных сторон, спрашивают: «давно ж здесь прописался Насреддин на ослике?» и в ответ слышат от экскурсоводов:» Да, давно-давно, аж с прошлого века, а, может, еще раньше!» И все дружно смеются…
Кто же все-таки автор удивительного памятника фольклорному герою к его «гужевому транспорту»?
Это — ташкентский скульптор, заслуженный деятель искусств Узбекистана Яков Шапиро. Теперь входит в число мэтров — ветеранов когорты лучших мастеров изобразительного искусства нашей республики.
Он родился в предвоенные годы в Украине, вместе с тысячами эвакуированных мальчишкой попал в наши края, поначалу жил в Маргилане, потом с родителями переселился в Ташкент, окончил столичный театрально-художественный институт, много поездил по миру и продолжает работу на творческой ниве.
Та бывшая котельная, что на проспекте Шота Руставели,37-а, по его проекту была реконструирована, стала его домом-мастерской, где перед входом оригинальный фонтанчик, а в небольшом дворике — бассейн с водопадом, виноградник, хурма и гранат.
В этом доме-мастерской рождались, рождаются и воплощаются замыслы и проекты дивных скульптур и бюстов, других оригинальных композиций, которые установлены в Узбекистане, России, США, Израиле.
В Ташкенте Яков Иосифович выполнил художественные панно для нескольких станций метро, памятники Шота Руставели, Хамиду Алимджану, Шарафу Рашидову, Лалу Бахадыру Шастри, Батыру Закирову.
На счету именитого художника — ряд архитектурно- скульптурных ансамблей, в том числе композиция на звездную тему — с фигурами Матери-Земли, Икара, Улугбека, Циолковского, Королева, Гагарина и с бюстом нашегo земляка- космонавта, дважды Героя Владимира Джанибекова.
Причем, Яков Иосифович дружит с покорителем Вселенной как со своим коллегой. Ведь еще в юности, будучи курсантом Ташкентского военного, суворовского училища, Владимир Александрович увлекся рисованием, и со временем хобби стало по существу его второй профессией. Конечно, в творчестве Владимира Джанибекова преобладает космическая тема. Он является автором иллюстраций десятков книг и альбомов, серий почтовых марок, открыток и конвертов, ряда картин, где ре
алии космонавтики и фантастика гармонично сочетаются. Работы космонавта- художника выставляются и поныне в Ташкенте, Москве, Киеве, Париже и других городах, подарены музеям и галереям разных стран ближнего и дальнего зарубежья,, Некоторые его полотна начинались в мастерской Якова Шапиро, у которого он останавливается во время командировок или отпусков, или когда навещает своего отца Александра Архиповича, живущего в бостанлыкском поселке Чарвак…
Если вернуться к «очарованному возмутителю спокойствия», то та давняя история с его пребыванием у художника завершилась неожиданным образом. Длинноухий натурщик, уже после всех многих сеансов позирования, исчез из мастерской. Точнее говоря, со двора, к которому он настолько привык, что мог спокойно по нему прогуливаться, пастись, катать детвору.
Причем, причина ухода так и не стала явью. Напротив, всё обросло легендами, как и сама жизнь Насреддина. Одни говорили, что его увел с собой хозяин-аксакал. Другие будто бы видели ослика в районе столичного аэропорта, а затем вокзала. Третьи принесли весть, что он оказался в Бухаре – мол, уехал туда искать своего бронзового двойника. И перевоплотился!
В канун наступающего 2012 года в той самой мастерской встретились старые друзья — Яков и Владимир, вместе готовили плов, вспоминали былое. И, конечно, историю бухарского памятника.
Каждый по — своему интерпретировал, куда же исчез длинноухий натурщик. Появилась еще одна версия — верный друг ушел искать по белу свету своего верного рыцаря- балагура Ходжу Насреддина. Эгей-гэ-эй!
