В ноябре 1878 года три колонны британских войск двинулись на Кабул. Так началась 2-я англо-афганская война.
Кауфман
Эмир Шер-Али бежал в сопровождении русского посольства, — присутствие которого в Кабуле и явилось для британцев поводом к войне, — однако по дороге, несмотря на все усилия русского врача Яворского, скончался от гангрены. Вакансия на кабульский трон открылась, а война, благодаря героическому сопротивлению афганского народа, приняла ожесточённый характер.
В это время в Самарканде уже почти десять лет проживал в статусе политического эмигранта Абдуррахман-хан, один из главных претендентов на афганский престол. Он был внуком эмира Дост-Мухамеда и сыном Афзаль-хана, который через три года, после смерти отца, свергнул своего брата Шер-Али. Просидев на троне в Кабуле лишь год, Афзаль-хан скончался и власть вновь захватил его младший брат. Абдуррахман, которому в то время было 23 года, бежал, поскольку вместе с отцом участвовал в свержении своего дяди. Бежал сначала в Бухару, но, не встретив сочувствия у бухарского эмира, отправился в Балх и продолжил борьбу за кабульский трон. Под Газни был наголову разбит и вновь бежал, теперь уже в Индию, к британцам. А уже оттуда, видимо не слишком доверяя англичанам, через Персию, Хиву и Бухару направился в Самарканд, где явился к генералу Абрамову. Тот сразу же доложил об этом туркестанскому генерал-губернатору и Кауфман разрешил Абдуррахман-хану, поселиться в Самарканде, выделив дом и содержание в 24 тысячи рублей в год.
Проживая в русском Туркестане, Абдуррахман-хан отнюдь не оставлял мысли о продолжении борьбы за власть и деньги тратил на содержание своего небольшого отряда (несколько полевых командиров, 300 джигитов) и приобретение оружия.
И вот теперь, со смертью Шер-Али и вспыхнувшей войной у самаркандского сидельца появились неплохие шансы на успех.
Абдуррахман внимательно следил за событиями на своей родине, и без сомнения, вынашивал планы побыстрее оказаться в охваченном огнём Афганистане. Однако, Кауфман, ещё не решил, что делать в отношении внука Дост-Мухамеда и на всякий случай приказал отправить Абдуррахман-хана в Ташкент, подальше от афганской границы. Тот немедленно откликнулся на зов «Ярым-падишаха», как неофициально называли туркестанского генерал-губернатора местные жители, и ранним утром второго марта 1879 года выехал из Самарканда в Ташкент, куда и прибыл через два дня.
Сердар, — таков был титул афганского принца крови, — торопился, поэтому отправился в путь налегке, только с двумя слугами: семья и челядь остались в Самарканде. Скорее всего он рассчитывал быстро вернуться, чтобы отправиться в Афганистан.
Однако Константин Петрович, с которым Абдуррахман встретился в тот же день, объявил, что тот пока останется в Ташкенте, где ему отводится в пользование большой дом.
По сути, домашний арест, произвёл на Абдуррахмана удручающее впечатление, но, как пишет А. А. Семёнов: «Джентльмен по природе, каким был К. П. Кауфман, тогда почти всемогущий представитель русского государя в Средней Азии, сумел скрасить подневольное пребывание сердара в Ташкенте исполнением всех его просьб материального характера и тою предупредительностью, которую отличался первый устроитель Туркестанского края».
20 марта сердар выехал за семьёй в Самарканд, где дал начальнику Зерафшанской области Иванову, — проведшему с ним обстоятельную беседу «начистоту», — честное слово, что он никуда не уедет, кроме Ташкента, куда и вернулся вместе со всем семейством и прислугой 8 апреля.
Наконец, в связи с резко обострившейся в Афганистане обстановкой, решение об отправке Абдуррахмана в Афганистан было принято на самом высоком уровне, и тот получив от Кауфмана 25 винтовок Бердана и около 40 тысяч рублей золотом со своим небольшим отрядом отправился отвоёвывать афганский трон.
Вот, что пишет об этом военный историк Терентьев: «Между тем Абдуррахман-хан, получив берданки на свою свиту в 250 человек и накупив револьверов в ташкентских магазинах, выступил из Ташкента в ночь на 15 декабря 1879 года. Бывший шахризябский бек, а в 1896 году полковник нашей службы Джура-бий свидетельствует, что Абдуррахман жил в Ташкенте по соседству с ним и перед отъездом заходил прощаться. Ничего тайного в его уходе не было; берданки были выданы ему из арсенала».
Однако, британцы ни в коем случае не должны были заподозрить участие русских в этой операции. По официальной версии озвученной туркестанской администрацией, — Абдуррахман-хан бежал и его усиленно ищут, чтобы вернуть обратно.
Бухарскому эмиру было отправлено секретное письмо с указанием не чинить никаких препятствий беглецу: «Прошу ваше высокостепенство, — писал генерал-губернатор, — не задерживать Абдур-Рахман-хана и его родственников в ваших владениях, предоставив его воле Божией. Если они раз ушли, то Бог с ними, пусть идут куда хотят, вреда от этого ни вам, ни нам никакого не будет. Дело до нас с вами не касается. Не оставьте сделать распоряжение, чтобы и беки ваши пропустили, не делая им никаких препятствий».
А для отвода глаз различных британских шпионов, началась весьма любопытная переписка между Ташкентом, Петербургом и Самаркандом.
«Афганский сердарь Абдур-Рахман-хан, отправляясь для свидания с родственниками в Ферганскую область, бежал, по всей вероятности, за Аму, — сообщал Кауфман депешей, от 19 декабря, военному министру. — Сделано распоряжение о поимке. Можно предположить, что успеет перейти на левый берег Аму».
Генералу Иванову также была отправлена телеграмма в Самарканд, в которой запрашивалось: «Сердарь Абдур-Рахман-хан, оставив здесь семейство, скрылся. Примите меры к розыску не пошёл-ли к Аму-Дарье. Донесите».
В ответ Иванов сообщал, что из Самарканда также бежали братья Абдуррахмана, Сервер-хан и Исхак-хан: «которые, по-видимому, условились об этом заранее с Абдур-Рахман-ханом; что, хотя на розыски сердарей и посылалась казачья сотня, но она не напала на след беглецов и вернулась ни с чем».
И пока усердно искали беглеца в одном месте, тот с многочисленной свитой благополучно направился к родному Афганистану через Зарафшанские горы. Причём, в Магиане он остановился на некоторое время, послав бухарскому эмиру письмо, в котором легкомысленно запросил может ли он рассчитывать на беспрепятственный пропуск по бухарским владениям. Иванов немедленно доложил об этом Кауфману, который на депеше написал: «кажется, у главы нет головы».
Головы, а вернее осторожности, у Абдуррахмана, действительно не было ни на йоту. По дороге к афганской границе он «громогласно заявлял о своих сношениях с русскими, надписывал на конвертах писем „генералу Иванову“ и поручал доставку их чуть не первым встречным людям». И это выводило из себя туркестанского генерал-губернатора, поскольку с одной стороны заявлялось о внезапном бегстве Абдур-Рахмана, причём розыск его ни к чему не привёл, а с другой стороны, покровительствуемый властями беглец с головой выдавал их своими необдуманными поступками.
Наконец, в первых числах января 1880 года, Абдуррахман со своим отрядом прибыл к переправе через реку Пяндж у селения Бурдалык. При страшно ненастной погоде, сильном ветре и снеге, афганцы переправлялись на тот берег в течение трех дней, ежеминутно рискуя погибнуть в грозно шумящих волнах бешеной реки. Но всё закончилось благополучно, Абдуррахман оказался на том берегу и Кауфман, наконец, облегчённо вздохнул.
Что произошло дальше хорошо известно. Узнав о появлении в стране внука Дост-Мухамеда, к нему стали стекаться северные племена и довольно быстро, к середине марта 1880 года, он полностью подчинил афганский Туркестан своей власти. Народ признал нового вождя и сопротивление оккупантам усилилось. К этому времени англичане по горло завязли в войне и по выражению Терентьева: «не знали теперь, как и развязаться с надоевшим им Афганистаном и как оттуда уйти домой, не роняя достоинства».
И единственным человеком, с которым можно было договориться, оказался Абдуррахман-хан, который их вполне устраивал. Как пишет Л. Н. Соболев в своём капитальном труде «Англо-афганская распря»: «Россия, при помощи Абдуррахман-хана, оказала великую услугу Великобритании».
Договорившись с британцами Абдуррахман становится афганским эмиром.
Следует отметить, что Абдурахман-хан оказался наиболее талантливым из всех своих предшественников. Обладая огромной энергией и недюжинным умом, он многое сделал для своей страны как её устроитель и военачальник.
Объединив Афганистан, он создал жёсткое административное устройство. Улучшил финансовое положение страны. Сформировал регулярные войска и наладил производство оружия и боеприпасов. Провёл стратегические дороги.
В 1900 году в Лондоне вышли мемуары Абдуррахман-хана, в которых он очень тепло отзывается о русских и с особым удовольствием вспоминает о годах, проведённых им в Самарканде.
Абдурахман-хан с сыном и полевыми командирами
Тем не менее, несмотря на надежды Кауфмана, пророссийским политиком он не стал, как не стал и проанглийским. Проявив себя тонким политиком, он более 20 лет умело балансировал между Российской Империей и Британией и добился сравнительно независимого положения для страны.
Скончался Абдурахман-хан в 1901 году, в возрасте 57 лет.
