Что осталось от «туркестанского модерна»

Ташкентский краевед Борис Голендер рассказал, как узбекская столица растеряла жемчужины «туркестанского модерна».  Лекция была записана еще в 2014 году. Но и сегодня она не утратила актуальности.

Наше исследование туркестанского модерна мы начинаем с совершенно неожиданного места, со старого города. Когда-то здесь на Мануфактурном ряду старогородского базара российские фирмы стали строить свои представительства, конторы. Здесь когда-то был построен знаменитый Циндель-дом – это дом фирмы «Эмиль Циндель» из Наро-Фоминска, мануфактурная торговля в Ташкенте. Большая ярославская мануфактура. И вот, наконец, вот это здание, около которого мы сейчас стоим.

Почему мы здесь начали? А потому что все виды, все особенности туркестанского модерна или туркестанского колониального стиля видны в этом скромном и в то же время красивом здании.

Прежде всего, это фирма «Братья Шлосберг». Был такой синдикат, «Беш Бош», «Пять голов», и вот одна из этих голов – это и есть фирма «Братья Шлосберг». Они продавали оборудование для маслоделательных производств и построили здесь в 1911 году свою контору. Таинственная надпись «Брш 1911» и слово «домъ» удивляют ташкентцев до сих пор. Когда меня когда-то попросили, чтобы я нашел концы, кто же все-таки был владельцем этого дома впервые, я не нашел ничего лучшего, как приписать его братьям Шемариным, продавцам самоваров, но они никогда не были в Ташкенте в таком большом обилии, чтобы иметь собственную контору. В конце концов удалось обнаружить, что это действительно дом «Братьев Шлосберг», маслоделателей. Но сейчас речь не о них идет, а о том, как выглядит это здание.

Первое, что бросается в глаза, когда мы смотрим на произведения туркестанского модерна, это их особый цвет, цвет такой буро-желтый. Если вы помните и знаете, вся Западная Европа, построенная из кирпича, имеет либо красный, либо белый цвет. Потому что европейский кирпич совсем другого цвета и, соответственно, другой структуры и других свойств. И вот когда европейские строители задались вопросом, из чего же строить новый Ташкент, во второй половине XIX века, они использовали старинные технологии. Эти кирпичи мусульманские до сих пор встречаются в Ташкенте. Четыре полосы от пальцев на них проведены на плоской стороне, ну и особая технология производства. И вот эту особую технологию использовали русские заводы, которые стали строить здесь повсеместно, в Туркестане, и получился вот этот знаменитый буро-желтый кирпич, который не боится влаги, который не нужно штукатурить и который вечен, если правильное связующее сделать.

Вот эти стены, как вы видите, они, как всегда, бывают украшены фигурной выкладкой. Это вместо штукатурки и вместо украшений. Часто у этих зданий есть какие-то внешние элементы, например, решеточки на крышах, специальные такие над входом на кронштейнах навершия. Это, как правило, во всех этих зданиях есть. И все эти характерные черты здесь есть.

Фирма «Буюк Ипак Йули», это банк, реконструировала это здание, потому что, что только здесь не было за прошедшее столетие. И даже в документах нашего департамента охраны памятников история это здания начинается только с военных времен, Второй мировой войны, а до этого никаких документов не нашлось. Поэтому вот это интересное произведение туркестанской архитектуры, находящееся прямо перед самым большим, самым древним и самым популярным ташкентским рынком, его называют «Чорсу», называют Эски-Жува, это площадь около Эски-Жувы… Потому что вот от этого здания до площади Эски-Жувы проходила улица базарная, которая называлась Мануфактурным рядом. Вдоль него стояли вот эти произведения туркестанского модерна: Циндель-дом, Дом Большой ярославской мануфактуры, из нее сделали потом Музей природы, вообще Старогородской музей сначала, а потом Музей природы. Этих зданий сегодня уже нет. И как памятник того времени стоит здесь вот этот двухэтажный дом «Братья Шлосберг».

Еще более странное строение мы видим за моей спиной. Это старый город, проезд Хизматчи теперь это называется, когда-то, в советское время, улица Большевик. А еще раньше здесь были махалли Мерганча, Укчи Мерганча. И была построена в туркестанском стиле вот такая, как говорили, русско-туземная школа. Она имеет все признаки как мусульманской, так и вот этой туркестанской архитектуры нового времени: буро-желтый кирпич, металлические решеточки, ключи, особым образом выложенные стены. Обратите внимание, при входе напоминающие ключи углубления. Переходы от стены к кровле, это в среднеазиатской архитектуре шарафан называется, типичные для туркестанской колониальной архитектуры. Все это было построено в конце XIX века прямо в центре старого города.

Таким образом, мы видим, что произведения туркестанского модерна, они были характерны не только для нового города, где их значительное число и сохранилось до сегодняшнего времени. Это, например, наши учебные заведения: мужская, женская гимназии, 2-я женская гимназия, Реальное училище, Кадетский корпус. Мы видели Государственный банк на сквере – это творение Вильгельма Гейнцельмана 1895 года. Наконец, дворец великого князя был построен тем же Вильгельмом Гейнцельманом в 1889-1890 годах. Все это были этапы, ступеньки развития туркестанского модерна.

Модерном его трудно назвать, с одной стороны. А с другой стороны, всем критериям этого стиля архитектурного наше здание соответствует. Даже вот асимметричность их и то вот здесь соблюдается. Вроде симметричное здание, в то же время – нет. Это одно из главных правил модерна.

Архитектура модерна очень короткое время существовала в мире. И сегодня все здания этого рода охраняются во всех странах.

Узбекистан тоже, между прочим, к этому подходит очень серьезно. Если мы сегодня внимательно посмотрим, мы увидим, что многие-многие здания восстановлены, реконструированы, чаще всего бережно реставрированы. Но вот это пока ждет своего череда. Здесь внутри просто жилой дом, а внутри большого помещения… Оно Г-образное, кстати, это здание, эту сторону не видно, с этой стороны не видно, как оно уходит вглубь сада, там сильно перестроено то место. Но тем не менее это тоже заслуживает нашего внимания. Потому что эти кусочки, как изюминки в пудинге, они присутствуют на всей территории Ташкента, и как мы сейчас убедились, не только в новом городе, европейском, но даже и в старом.

Создателем канонов туркестанского модерна, туркестанской колониальной архитектуры следует считать замечательного архитектора и инженера Вильгельма Гейнцельмана.

Более двух десятилетий он руководил всем строительным делом в нашем крае. В 1874 году он был назначен помощником туркестанского генерал-губернатора по строительной части, так называлась эта должность, и дослужился до звания действительного статского советника, то есть гражданского генерала. Под его руководством, при его непосредственном участии и даже по его проектам строились многие здания Ташкента и всего Туркестана.

Например, дворец великого князя или Государственный банк в Ташкенте, или Казенная палата. Он даже составил нормы для антисейсмического строительства, когда исследовал последствия тяжелого очень андижанского землетрясения в 1902 году. В конце 1902-го, начале 1903 года европейские здания Андижана были разрушены очень сильным землетрясением. И после этого были выработаны вот эти специальные антисейсмические пояса, которых придерживаются до сих пор. Все это творение Вильгельма Гейнцельмана.

У меня за спиной последняя его работа. Он уже вышел на пенсию в 1909 году, с огромной помпой его провожал весь штат начальника края. Он получил всевозможные доказательства уважения со стороны правительства и так, оставаясь пенсионером, продолжал работать. Это его последняя работа, между прочим, сделанная на благотворительной основе.

В 1916 году вот здесь, это Академгородок, а тогда назывался Никольский поселок, он построил здание Кауфманского детского приюта. Это не первое здание приюта. Первое здание приюта находилось прямо на сквере, рядом с нынешней гостиницей «Узбекистан». А вот это здание на благотворительной основе спроектировал и построил Вильгельм Гейнцельман уже в самом конце своей жизни. Он умер в 1922 году и похоронен в Ташкенте.

И вот это здание до сих пор служит. Здесь работает Институт энергетики и автоматики Академии наук Узбекистана. И здание это, несмотря на то, что оно вроде бы, так сказать, полутораэтажное, то есть одноэтажное и имеет глубокий нижний подвал, оно производит монументальное впечатление. Удивительно, все службы, которые здесь заложены, в том числе вентиляция, отопление и так далее, они до сих пор действуют. Ну и все особенности, опять же, той самой туркестанской архитектуры здесь видны: фигурная выкладка, центральный фронтон, украшенный шарафой такой, перехода стены к кровле. Мы уже такие вещи видели. Гейнцельман здесь весь присутствует. И, видимо, он очень радовался этому зданию, потому что это же было построено для детей, это было построено для детей-сирот, которых государство бесплатно учило и выращивало до взрослого возраста. Известно, что многие выпускники Кауфманского детского приюта стали замечательными людьми, они окончили гимназии, окончили университеты. Это все шло на пользу только тем людям, которые создавали вот такого рода здания.

Удивительно, что о Гейнцельмане так мало сегодня говорят. Потому что это был человек, который и заложил основы того, что мы сегодня называем туркестанским модерном. Хотя здесь не все признаки модерна опять присутствуют, здесь нет асимметрии, например, здесь нет круглых окон, очень популярных в архитектуре модерна. Нет разновысоких объемов, это тоже можно было увидеть на некоторых ташкентских зданиях. Но, увы, до настоящего времени ни одно здание классического модерна в Ташкенте не сохранилось.

Они перестроены под современные стили, и мы с трудом можем узнать, что вот это было когда-то, так выглядело. В особенности образец такого рода архитектуры, и многие ташкентцы его прекрасно знают. Около бывшего «Детского мира» теперь находится «Ипотека-банк». Вот это здание бывшей аптеки Каплана, которое построил следующий последователь на посту Гейнцельмана, помощник туркестанского генерал-губернатора по строительной части Георгий Михайлович Сваричевский, это здание в начале XX века для аптеки Каплана он выстроил в классическом модерне. Не просто в туркестанском модерне, то есть в этом буро-желтом кирпиче, а вообще с применением всех правил. От того времени остались только круглые окна. Даже новые здания банка, которые построены рядом, они повторяют вот этот мотив, а больше ничего от этого времени не осталось.

Были и другие модерновые здания, и мы с вами еще можем увидеть их, правда, только на фотографии. Потому что во многих случаях это были театральные помещения, и они, конечно, в новых веяниях строились. А так вот этот туркестанский колониальный стиль, он просуществовал до 1917 года. И это здание, пожалуй, последнее.

Мало ташкентцев знает, что здесь, в Академгородке, жемчужина старой ташкентской архитектуры благополучно существует до настоящего времени. Даже на стенах появились граффити, сделанные еще в 20-е годы в традициях пропаганды того времени, «Красная армия всех сильней». Какой-то художник, который работал здесь, он это изобразил, и это сохранилось до настоящего времени.

Здесь мы видим памятные стелы, это уже Вторая мировая война, когда сотрудники этого учреждения погибли. Доска, говорящая об одном из руководителей этого института. Это все уже веяния нового времени. Но мы никак не должны забывать, что первоначально для детского приюта это здание построил главный архитектор Ташкента Вильгельм Гейнцельман в 1916 году.

Основная часть зданий старого, нового города Ташкента – это, конечно, жилые дома. И они тоже были построены в традиционном туркестанском стиле модерн или в туркестанском колониальном стиле. К сожалению, это наименее сохранившаяся часть архитектурного наследия нового города. В центре почти совсем не осталось подобных зданий и только где-нибудь на окраине, скажем, на УзБуме, где раньше находился пороховой завод, еще сохранились такие особнячки, в плановом порядке построенные отцами города для инженеров и высококвалифицированных рабочих порохового завода. А так только крупные помещения, связанные с именами миллионеров, еще есть в новой части города, полностью перестроенные после ташкентского землетрясения.

И один из таких домов прямо перед нами здесь. Это дом братьев Вадьяевых, богатых хлопкопромышленников бухарских евреев из Коканда. Они имели здесь большие интересы, в столице туркестанского края, и тоже построили здесь для себя особняк в начале XX века. Основное их здание сохранилось в старом Коканде и оно тоже представляет архитектурный интерес, но в другом стиле. А это, несмотря на то, что так раскрашено оно, на самом деле это тот же самый туркестанский кирпичный стиль. Правда, здесь есть всякие веяния, связанные уже с другими архитектурными стилями. Это, кстати говоря, характерно вообще для модерна. Модерн – это эклектика, это соединение всевозможных веяний из разных эпох, их разных стран и получение такого асимметричного строения, непонятного даже современникам, и в то же время гармоничного.

Это здание очень быстро братья Вадьяевы продали городской Думе, городу, и здесь было построено на половине Общественное собрание. О нем мы еще будем говорить, когда зайдет разговор о старых театральных помещениях Ташкента. А вот эта часть, жилая часть дома Вадьяевых, превратилась в библиотеку, в детскую библиотеку. Сегодня здесь Республиканская детская библиотека.

Она имеет все признаки особой архитектуры. Несмотря на то, что это одноэтажное здание, оно представляет вроде бы такой монументальный интерес. И мы тоже видим здесь полуколонны, оканты, шарафы – все, что характерно для зданий того времени, построенных в Ташкенте. И, несмотря на то, что оно раскрашено как пряничный домик, это тот же самый туркестанский модерн, туркестанский колониальный стиль – жилой дом братьев Вадьяевых в Ташкенте.

Даже производственные здания в дореволюционном Туркестане строились в специальном стиле – в стиле туркестанский модерн. И кое-какие из них сохранились до нашего времени. Наиболее известные из них – это дизельная, помещение для дизеля, который снабжал током бельгийское анонимное общество «Ташкентский трамвай». В 1913 году сюда был из Германии привезен огромный агрегат, который запустили вот в этом здании, специально для этого построенном. Между прочим, и Бородинские мастерские, то есть мастерские, где чинили сначала вагоны конки, а потом уже и вагоны электрического трамвая ташкентского, они тоже были примерно в таком же духе построены. Опять же, тот же самый кызыл-киинский буро-желтый кирпич, фигурная выкладка, какие-то башенки и даже чугунные инициалы ТТ – «Ташкентский трамвай».

В нашем рассмотрении сегодня мы не коснулись еще одного великого туркестанского архитектора и художника. Вместе с Вильгельмом Гейнцельманом и Георгием Сваричевским над Ташкентом Алексей Леонтьевич Бенуа, член знаменитой артистической фамилии. 22 члена этой фамилии удостоились музея в пригороде Петербурга, а Алексей Леонтьевич там не упоминается. А он, между прочим, всю свою жизнь, находясь в ссылке здесь, в Туркестане, работал как художник, как архитектор.

Свободный художник оставил много памятников своего мастерства, но до нас дошли в Ташкенте единицы. И главный из них – лютеранская кирха, находящаяся за моей спиной, постройка 1899 года. Это культовое здание. И, несмотря на то, что некоторые специалисты называют его образцом прибалтийской архитектуры, приглядитесь и вы увидите, это тот же самый туркестанский стиль: буро-желтый туркестанский кирпич, не отштукатуренный, определенные шарафа, фигурные выкладки стен. Это здание – характерный пример культовой архитектуры Ташкента.

К сожалению, пять соборов, которые украшали город, православных, не сохранились до настоящего времени. Бури XX века, небрежение людей и давление государства уничтожили эти крупные здания, которые, конечно же, украшали Ташкент и были построены, несмотря на большие имена – академика Рязанова, Бурмейстера и многих-многих других авторов – все равно в туркестанском стиле модерн.

Я не коснулся и других крупных общественных зданий. Резиденция туркестанских генерал-губернаторов, тот же самый Бенуа переделывал это здание, огромное, больше 50 залов, одноэтажное. На его месте сегодня находится сенат Республики Узбекистан. Здания городской Думы, управление Ташкентом, тоже ныне не существующие. Здание с колоннами, Отто Гамбургер строил. А если мы вспомним банки Ташкента, все они имели индивидуальные здания. Волжско-Камский банк, Азово-Донской банк, Русско-Китайский. От них остались одни лишь воспоминания. А, между прочим, Азово-Донской банк в Ташкенте строил сам Лидваль – это знаменитейший архитектор России шведского происхождения. Все его здания в Петербурге охраняются, а у нас почему-то переделали так фасад этого здания, где теперь Гохран находится, что ничего от того лидвалевского банка до настоящего времени не осталось.

Иногда мы хотим что-то сильно изменить – и получается как всегда. Хотели как лучше, получилось как всегда.

Но вот некоторые здания Ташкента, к нашему счастью, сохранились в первозданности своей, как вот эта кирха, где сейчас происходит богослужение. Это центр немецкой диаспоры Ташкента. Здание передано общине, Немецкому культурному центру и поэтому оно и сохраняется, и возможности есть для реконструкции, как и у многих других зданий.

Мы сегодня вам показали самого разного достоинства памятники архитектуры той поры. Они тоже составляют историю архитектуры Ташкента и представляют огромный интерес для будущего. Я думаю, не зря мы прошлись по таким местам, многие из которых даже ташкентцы никогда не видели.