Хочу сказать несколько слов как человек, который был рядом и видел всё лично.
Во время фестиваля я находилась рядом с Сергеем Безруковым — и на мероприятиях, и в поездке на кладбище, где мы вместе возлагали цветы. И могу абсолютно честно подтвердить: он относится к людям с уважением, теплом и редкой человеческой скромностью.
Никакого высокомерия или пренебрежения к узбекскому народу я не видела и видеть не могла.Важно помнить: Сергей — актёр, творческий человек. Он часто рассказывает истории с лёгким юмором, с профессиональной артистической интонацией — такова его профессиональная манера.
Некоторые восприняли эту артистическую подачу как неуважение, хотя это был всего лишь рассказ, без тени злого умысла.Хочу отметить ещё одну важную деталь:на кладбище Сергей приехал поздно не потому что ему было “лень” или «неинтересно”, как пытаются представить некоторые.Он приехал именно в тот промежуток, который у него был перед самым вылетом домой.
Весь его график на фестивале был настолько плотным, что не было ни минуты свободного времени, чтобы приехать туда днём. И, несмотря на усталость и расписание, он всё равно счёл важным лично возложить цветы.
И ещё то, что хотелось отметить :Сергей Витальевич провёл все мастер-классы ( во ВГИКе)и другие мероприятия бесплатно, встречался со всеми поклонниками его таланта( помню, как он тепло поговорил с нашей замечательной спортсменкой Оксаной Чусовитиной, которая специально приехала в отель, чтобы пообщаться с ним), участвовал во встречах в музее Сергея Есенина,читал Есенина часами( Б.А.Голендер был вместе с ним) общался, улыбался, отвечал на вопросы.
Он жил в более простом отеле, не в пафосном пятизвёздочном, как многие другие звёзды фестиваля, которые требовали к себе повышенного внимания и больших расходов. Сергей вёл себя максимально скромно и уважительно.Поэтому сейчас важно сохранять толерантность и не поддаваться негативным эмоциям..Я говорю только о том, что видела сама: искренность, уважение и доброжелательное отношение Сергея к нашему народу и нашей культуре.
Иногда достаточно просто быть справедливыми.
Атака на Безрукова — это вовсе не про «уважение» или «оскорбление узбеков».
Это попытка разыграть шаблонную медийную кампанию, где обычное пародирование акцента объявляется «расизмом» и «ксенофобией». Хотя на самом деле в пародии акцента нет абсолютно ничего оскорбительного.
Акцент — естественная часть человеческой речи. Его можно услышать у казахов, узбеков, татар, чеченцев, москвичей, кубанцев, жителей Поволжья. Товарищ Сталин всю жизнь говорил с ярко выраженным грузинским акцентом, и в фильмах о войне это всегда подчёркивалось — без обвинений и истерик.
Проблема не в Безрукове и не в узбекском акценте. Проблема в том, что некоторые пытаются механически перенести американскую модель политкорректности, где любое воспроизведение акцента считается «оскорблением». Но это никак не связано с нашей культурной средой.
Здесь акцент — это маркер региона, истории семьи, родного языка, а не инструмент социальной дискриминации.
Безруков в этой истории — лишь удобная мишень: человек старой театральной школы, символ традиционного искусства, не вписанный в прогрессивную медийную повестку. Удар по нему — это удар по целому культурному пласту.
Фактически скандал создан из ничего: происходящее вокруг Безрукова — не «возмущение народа», а целенаправленная попытка натравить узбекскую интеллигенцию на удобный объект. Классическая схема: вырвать из контекста обычную актёрскую манеру, объявить её «унижением нации», создать искусственное оскорбление и использовать его как инструмент давления.
В советской и постсоветской культуре акценты пародировали всегда: русских, казахов, татар, кавказцев, грузин — это было частью бытовой реальности, а не проявлением национальной дискриминации. Никто никогда не воспринимал это как посягательство на достоинство народа.
Теперь же обычную актёрскую манеру объявили «проблемой», чтобы запустить управляемую волну реакции. Если довести логику критиков до конца, то нельзя будет пародировать ни москвичей, ни одесситов, ни татар, ни казахов, ни грузин. Тогда придётся отменить половину советского и российского кино, все этнографические характеры. Это абсурд.
Поэтому нынешняя атака — это не про уважение. Это попытка навязать чужую модель «обид» и управлять культурным пространством через искусственные запреты.
