21 марта 1917 года были арестованы Император и его семья.
Для ареста Царя в Могилев прибыли четыре думских депутата. В телеграмме князя Львова сообщалось, что они будут сопровождать Государя в Царское Село как главу правительства, отказавшегося от власти, и что эта их командировка означает проявление внимания к Государю. Это была бессовестная ложь.
Как только Государь сел в поезд, эти лица объявили ему через генерал-адъютанта Алексеева, еще накануне осведомленного об истинной цели их приезда, что он арестован.
Одновременно с Государем, в Царском Селе генералом Л. Корниловым — всем обязанным Государю, пользовавшимся его безграничным доверием, обласканным им и осыпанным наградами — по постановлению Временного Правительства были арестованы: Государыня Императрица Александра Федоровна и Августейшие Дети.
Днём ранее на заседании Московского совета, отвечая на яростные крики из зала «Смерть царю, казнить царя!», Александр Керенский заявил: «Пока мы у власти, этого никогда не будет. Царь с семьей будет отправлен за границу».
В Могилёве заговорщики-генералы требовали от Николая II покинуть страну в ближайшее время до окончания войны. Статский советник В.В. Буймистров вспоминал: «Государь не соглашался даже в будущем покинуть Россию, будучи уверен, что русский народ, столь им любимый, никогда не посягнет на него и его семью».
Императрица Александра Федоровна говорила графине А.В. Гендриковой: «Меня угнетает мысль о нашем скором отъезде заграницу. Покинуть Россию мне будет бесконечно тяжело. Хоть я не русской родилась, но сделалась ею. Чем жить где-нибудь в Англии, в королевском замке, на положении почётных изгнанников, я предпочла бы, что бы нам дали какой-нибудь маленький, безвестный уголок земли, но здесь, у нас в России».
Следует отметить, что англо-французские правящие круги сразу же отстранились от судьбы свергнутого Царя. Глава французской военной миссии при Ставке Императора Николая II дивизионный генерал М. Жанен в 1920 г. в телеграмме французскому верховному комиссару Сибири Р. Могра сделал интересное признание. Объясняя причины фактической выдачи адмирала А.В. Колчака большевистским силам, и тем самым, обрекая адмирала на неминуемую гибель, французский генерал отмечал, что «так же это было сделано с Царём, которого французский посол мне персонально запретил защищать».
Сам посол М. Палеолог сообщал в Париж в те дни: «Руководители военных миссий при русской Ставке заявили о готовности сопровождать Императора в Царское Село, желая оказать ему тем самым услугу и защиту. Я приказал генералу Жанену не покидать Могилева».
Николая Второго большевики хотели убить с самого начала.
Как известно, партия большевиков образовалась в 1903 г. в Лондоне при расколе на Втором съезде Российской социал-демократической рабочей партии. Место съезда было далеко не случайным. Британия в начале 1902 г. подписала союзный договор с крупной державой — Японией, которая как раз готовилась к войне с Россией. И для Токио было крайне важно, чтобы в тылу русской армии началась полномасштабная революция. Без которой шансы на победу у Японии были явно призрачными.
Надо отметить, что из 4 дореволюционных заграничных съездов 3 прошло в Лондоне. Как говорится, кто не слеп, тот видит.
Так вот, делегат съезда Владимир Махновец предложил внести в программу партии отмену смертной казни, его предложение, вызвало восклицание из зала: «А для Николая II?» и он был отклонен большинством.
И это все прозвучало до русско-японской войны, до 9 января, фактически до всего того, что выставляется Николаю в качестве претензий.
Судить же Николая хотели и до Ленина. После февральской революции была создана Всероссийская чрезвычайная следственная комиссия, упорная работа которой по поиску преступлений или хотя бы крупных упущений царского Правительства окончилась полным провалом. Сам Керенский летом 1917 г. «был вынужден признать, что в действиях «Николая II и его супруги не нашлось состава преступления». То же самое Керенский подтвердил английскому послу Бьюкенену. Не смогла ВЧСК предъявить обвинений в коррупции и бывшим царским министрам, главноуправляющим и прочим высшим должностным лицам как гражданского, так и военного и морского ведомств».
Не были тогда ещё готовы просто фабриковать дела, ещё не были изжиты правовые понятия царского режима, да и состав комиссии был слишком интеллигентским, явно не хватало опытных палачей и костоломов.
Большевики отбросили всю эту «буржуазную мораль» и просто начали ставить люде к стенке по спискам.
В день ареста императора Игорь Северянин пишет знаменитые строки в связи со свободою слова:
Поверить трудно: вдруг — все можно?!
Трепещет страстно мукой стих…
Но невозможное — возможно
В стране возможностей больших!..
