Анонсированная в 2009 году Новая политическая стратегия (НПС) США в Афганистане (ИРА) остается предметом активных дискуссий. Их особенность в том, что пока никто толком не объяснил, что такое НПС, какими нормативными актами закреплена эта новая стратегия и в чём состоит её новизна?
В этой связи можно услышать следующее:
Во-первых, провозглашение НПС США в ИРА является как следствием, так и признаком наметившегося смещения акцентов в глобальной стратегии США, главной целью которой остается стремление сохранить и закрепить свою роль гегемона в системе международных отношений. Бурное развитие новых центров силы существенно сужает возможности США повсеместно реализовывать свои глобальные амбиции в равной степени. Это побуждает Вашингтон вычленять приоритетные направления в своей глобальной стратегии на среднесрочную и долгосрочную перспективу.
Есть основания полагать, что по многим признакам, таким направлением может стать регион АТР, где сосредоточенны значительные ресурсы, представляющие жизненно важный интерес для других ведущих членов мирового сообщества, включая Китай, Японию и Россию. В связи с этим, США вынуждены освобождаться от бремени своего непосредственного участия в локальных конфликтах в других регионах в целях концентрации своих ресурсов на других направлениях, в том числе регионе АТР, уже в обозримой перспективе.
Во-вторых, НПС в ИРА — очевидный признак курса США на ограничение своей непосредственной вовлеченности в локальные конфликты и перевода значительной части ответственности за развитие обстановки в кризисных зонах, включая Афганистан, на своих традиционных (и не только) партнеров. Сегодня это наблюдается в Тунисе, Ливии, Мали, еще ранее Ираке, а теперь на очереди Афганистан.
Применительно к ИРА США не без успеха формируют группу стран поддержки своей стратегии, в которую сегодня уже прочно вошли страны ЦАР, включая Узбекистан. Все эти страны не рассматриваются США, в отличие от РФ и даже КНР, в качестве зоны своих жизненно важных интересов. Однако, в краткосрочной перспективе американцы будут крайне заинтересованы в поддержке своей НПС в ИРА со стороны ЦАР и особенно РУ.
Отказываясь от своего демонстративного доминирования в различных конфликтных зонах мира, США, тем не менее, не намерены расставаться со своей координирующей и направляющей ролью во всех этих процессах.
В-третьих, ключевым элементом, а в равной степени и целью НПС США в ИРА является намеченный на
В-четвертых, НПС уже демонстрирует свои первые результаты и основания для прогнозирования будущего поведения США в Афганистане и примыкающих к нему странах ЦА региона, тем более, что по этому поводу нет недостатка в комментариях западных экспертов.
Некоторые из них наглядно демонстрируют настроения в американском экспертном сообществе по поводу той роли, которую влиятельные американцы отводят себе и странам ЦА в связи с афганской ситуацией.
К примеру, Стивен Бланк (Высший военный колледж ВС США) фактически отделяет политику США в Афганистане от той, которую они проводят в странах ЦА региона. По его мнению, пока потребность США в северном транзитном маршруте в афганской кампании сохраняет свою актуальность, страны ЦА могут рассчитывать на американскую помощь и содействие в укреплении своих национальных ВС в целях обеспечения безопасности ещё на 12-18 месяцев после вывода войск из Афганистана. Однако в дальнейшем «финансирование программ военной помощи странам ЦА со стороны США резко сократится».
Причина в том, что в новых условиях, по мнению Бланка, страны ЦА региона прежде всего, столкнутся с внутренними вызовами и угрозами безопасности, с которыми должны научиться справляться самостоятельно. В частности, «главной угрозой безопасности в ЦА» он признаёт «нелегитимную власть».
Этот подход развивают и коллеги Бланка — Макс Манваринг и Роберт Блейд, которые не зацикливаются на возможных негативных последствиях для ЦА вывода войск США из Афганистана и считают, что «реальные причины угроз заложены в самой природе государств в ЦА» и «угрозы в странах ЦА питаются внутренними условиями». Такие оценки уже воспринимаются как превентивные попытки обезопасить себя от обвинений в случае негативных проявлений в ЦАР после вывода войск США из Афганистана.
Схожие настроения просматриваются и в рассуждениях Марлен Ларюэль (брюссельский проект в рамках программы «EUCAM»), которая признаёт угрозу киберпреступлений против ЦА, позитивно оценивает стремление таких республик как Казахстан и Узбекистан к созданию сети CERT, в качестве своего рода «Интернет цензуры» против распространения радикализма, терроризма и других дестабилизирующих идей. Однако, при этом не скрывает опасений, что внедрение CERT и другие шаги по усилению контроля над Интернет системами в ЦАР могут превратиться в «политический инструмент в руках местных властей».
Ещё более конкретно и фундаментально высказался о перспективах роли и места ЦАР директор по исследованиям влиятельной британской программы «Control Risk» Майкл Денисон, ранее работавший советником по специальным вопросам Государственного секретаря Великобритании. По его мнению, в условиях глобальных изменений для геополитической игры вокруг ЦАР наступает конец.
Денисон приводит аргументы в подтверждение тому, что «государства ЦА из потребителей созданной извне геополитической игры превратились в её агентов». В этой связи стремление воспринимать себя в прежнем качестве участников геополитической игры в ЦА для стран региона было бы наивным подходом. Денисон утверждает, что «значение ЦА заключалось не в самой внутренней сущности региона, а скорее в том, как он соотносится с внешними интересами, основным из которых является энергетическая безопасность».
В этой связи предстоящий «конец игры» обосновывается Денисоном тем, что страны ЦА уже извлекли для себя максимум дивидендов — «достижение суверенитета, создание энергетической подушки безопасности против давления со стороны России».
В тоже время «внимание Запада в вопросах энергетики будет сосредоточено на стабильности действующих контрактов, а не развитии других, новых грандиозных проектов». Отсюда формируется вывод, что «для ЦА энергетическая геополитика в большей степени станет лишь локальной энергетической политикой» со всеми вытекающими последствиями, как для самих стран региона, так и для их внешних партнёров.
К этим и другим аналогичным оценкам западных экспертов, появляющимся на фоне НПС США в ИРА, можно относиться по всякому. Но они дают возможность сделать ряд практических выводов.
По мере приближения к «точке отсчёта 2014» интенсивность дискуссий по ЦА региону и в определённой степени ажиотаж по этому поводу будут возрастать. Главные её участники в США и других западных странах сохранят принципиальное разделение на две основных группы: (1) сторонники усиления присутствия в ЦА регионе и обеспечения многоаспектного стратегического доминирования и (2) сторонники ограничения присутствия в регионе рамками конкретных прагматичных интересов и проектов. При этом представители второй группы набирают силу и вовсе не предлагают пустить процессы в ЦА на самотёк. Они считают необходимым влиять на них посредством избирательных и точечных программ и проектов, что сделает политику в ЦА менее затратной и более эффективной, в то время как ответственность за это в решающей степени будет возложена на существующие в странах региона власти и режимы.
В тоже время, представители обеих групп всё больше принимают во внимание новые глобальные тенденции, которые меняют угол зрения на ЦА регион и восприятие его исторической роли на обозримый период. Никто не собирается умалять стратегическое значение ЦА или отказывать странам региона в признании их в качестве суверенных и равноправных субъектов в системе международных отношений. Но, несмотря на это, можно ожидать, что значимость ЦА региона в среднесрочной перспективе будет отодвинута как минимум на второй план. В практическом отношении такой подход может проявиться в следующем:
(1). Запад не будет придерживаться строгой привязки ситуации в Афганистане с теми процессами, которые будут
разворачиваться в ЦА. Это позволит провести водораздел между политикой США в ЦА и в Афганистане (со всеми её негативными последствиями), а также избежать упрёков в свой адрес в случае дестабилизации ситуации в странах ЦА.
(2). США в известной степени готовы переложить часть ответственности за регион на Россию и Китай. Однако США и сами не откажутся от попыток оказывать влияние на ЦА и при необходимости всегда готовы подкрепить свои действия идеологическим давлением. Американцы фактически не скрывают, что «под рукой» всегда сохраняют возможность использования многократно апробированного набора претензий и соответственно своих услуг в сфере развития демократии, прав человека, формирования гражданского общества и т.п.
(3). Сложность ситуации заключается в том, что страны ЦА региона поставлены перед дилеммой: либо смириться с ролью второстепенных стран регионального масштаба и принять извне правила для решения своих проблем. Либо доказать свою способность к маневрированию, поскольку другого способа подтвердить свою политическую и экономическую самодостаточность в нынешних условиях для них не существует.
По признанию западных экспертов, наибольшим потенциалом для такого манёвра по-прежнему располагают Узбекистан и Казахстан, однако и их возможности во многом ограничены, чем будут готовы воспользоваться практически все внешние силы, вовлечённые в ЦА и имеющие в регионе долгосрочные стратегические интересы.
С учётом всего этого представляется, что для НПС США в Афганистане отведён короткий срок, а содержание и значение этой стратегии станет более очевидным на фоне происходящих коррективов в глобальных устремлениях Соединённых Штатов.
Рафик Сайфулин,
политолог, Ташкент
