Скульптор Валерий Ганиев вспоминает о Шарафе Рашидове, которого знал лично.
В марте 1959 года Шараф Рашидович был избран первым секретарем Центрального комитета Коммунистической партии Узбекистана. У нас в том году в доме был первый КВН-49 – телевизор с линзой, и я, 10-летний мальчишка, на его экране впервые увидел молодого энергичного, вдохновенно выступающего человека, это был Шараф Рашидович.
Спустя годы я узнал, что его главным участком работы, как кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС, было культивирование интернациональной дружбы советского народа. И главной его заслугой стало то, что народ Узбекистана сумел не только сохранить основную традиционную ценность – умение дружить, но и на своем примере способствовал развитию и укреплению этого бесценного человеческого качества на всю советскую страну в целом.
Впервые с Шарафом Рашидовым я встретился весной 1976 года. В то время мне, 27-летнему архитектору, проект и авторский надзор Монументального архитектурно-скульптурного комплекса «Мужество» и Музея Дружбы народов в честь 10-й годовщины ликвидации последствий Ташкентского землетрясения.
Место выбрали в эпицентре подземной бури, на 5-ти гектарах, тут была свалка строительного мусора. Срок – невероятные полгода.
Изначально было решено, что комплекс будет полностью выполнен из гранита, и это не по причине его твердости, а по идеологическим соображениям.
Красный цветок граната и его зернистость издавна признают символом дружеских чувств и сердечной привязанности. Слова «гранат» и «гранит» однокоренные, и происходят они от латинского «гранум» – зерно. А поскольку данная горная порода по своей структуре зернистая, ее и назвали гранитом.
Оттуда и происхождение крылатой фразы – «Дружба крепка, как гранит».
Шараф Рашидович часто приезжал на площадку. Я докладывал ему о ходе строительства и обращался к нему, когда была необходимость в его личном вмешательстве.
К примеру, бронзовую женскую скульптуру с ребенком отливали в Ленинграде, мужскую и тематические рельефы, которые сейчас находятся на лицевой стороне стел, символизирующих новый город, в Мытищах под Москвой. Сроки срывались, я об этом доложил Шарафу Рашидовичу.
Он тут же повернулся к идущему рядом секретарю ЦК КП Уз Салимову Акилу Умурзаковичу и дал ему указание: «Свяжитесь с товарищем Соломенцевым и ускорьте». Тогда Михаил Сергеевич Соломенцев был секретарем и заведующим отделом тяжелой промышленности ЦК КПСС. Так вот эти рельефы, как в сказке, отлили в бронзе и буквально в считаные дни доставили в Ташкент.
Еще пример. Приехал на площадку секретарь ЦК КП Уз, ответственный за идеологию и пропаганду. Увидел черный гранитный куб из украинского лабродарита, который и сегодня стоит на том же месте, и говорит: «У нас нет траура, поставьте красный куб». Руководитель генподрядчика «взял под козырек», и через пару недель красный гранитный куб был доставлен из Украины.
Тогда весь красный гранит Емельяновского и Капустинского, лучших в Союзе месторождений, был в Украине. В Узбекистане же были только Мискинсайское и Тосбулакское месторождения красного гранита, но эти граниты не имели такого декоративного свойства, как «импортные».
Строители установили привезенный красный куб симметрично черному, но с противоположной стороны монумента. На что я спокойно прореагировал, но в просьбе генподрядчика заактировать дорогой красный куб отказал.
По закону я имел право так поступить. Если по какой-либо причине я что-то не подписывал, рабочие просто не получали зарплату. Этим я жестко пользовался, чтобы все было сделано по проекту, добротно и в срок.
Представьте, мне 27 лет, и мой ответ генподрядчику: «Тот, чье указание вы выполнили, пусть и актирует, я этого делать не буду, хотите, платите лично из своего кармана, я не возражаю». Я поступил так, потому что точно знал, когда приедет Шараф Рашидович, вопрос решится сам собой, ведь ему ранее было доложено, и с ним согласована полностью вся идея монумента.
Черный куб с выбитыми на нем остановившимися часами на 5:23 и гранитная черная «трещина», идущая к постаменту, были единственными символами стихийного бедствия. Далее только Дружба народов – мужчина местной национальности, защищая мать с ребенком на руках, остановил разрушительную силу стихийного бедствия. К нему протянулись руки дружбы – исходящие красные гранитные лучи. От теплоты этих рук появилась жизнь – цветы между лучами, как символ своевременной и бескорыстной поддержки и помощи. Далее стелы – символ нового города, с тематическими рельефами, наглядно показывающими, как приехали строители, как проектировали и строили, как появился новый Ташкент и какую вдохновенную радость подарила эта дружба.
И главное, кому за это выражена благодарность: Москве, Ленинграду, 14-ти Советским республикам и Красной армии – тематические «ковры в граните», выбитые на тыльной стороне стел. Таких больше нет нигде в мире.
Для подходов к памятнику был уложен светло-серый гранит местного Куксарайского месторождения, подготовленный для укладки на станциях ташкентского метрополитена. Так вот этот гранит на монументе мы уложили «станциями», и по этой причине открытие подземки было отложено на год.
Так же и брусчатка, уложенная на площади вокруг самого монумента, дающая эффект покачивания, как будто от афтершока – толчков, происходящих после основного и меньших по сравнению с ним. Ее разобрали и перенесли с пологого ската пандуса между фонтаном и высоткой в виде «катамарана» – здания министерств и ведомств, ведущего на центральную площади города.
Вот вам пример отношения к объекту, в граните иллюстрирующего акцию «Дружбы советских народов».
На торжественном открытии «Мужества» 20 апреля 1976 года были гости из 120-ти стран мира. Их пригласили на экскурсию по Музею Дружбы народов. Он располагался на вершине живописного ландшафтного островного парка. К нему через старое русло Анхора вел широкий мост, с двух сторон украшенный флагами союзных республик, переходивший в многоступеньчатую лестницу к центральному входу.
Спустя три года Шараф Рашидович лично от руки написал ходатайство о том, чтобы весь наш творческий коллектив был удостоен Союзной премии. Но в тот год очередь получения премии за архитектуру была у Украины. И только благодаря Шарафу Рашидовичу был включен и Узбекистан.
Так в 30-летнем возрасте я стал лауреатом. На награждении в Москве я подружился с космонавтом Алексеем Леоновым, актером Вячеславом Тихоновым, с певцом Дином Ридом и еще многими выдающимися людьми.
В дальнейшем я часто виделся с Шарафом Рашидовичем, показывал ему макеты по новым проектам в вестибюле 6-го этажа в здании ЦК КП Уз, там, где находился его личный рабочий кабинет.
И сейчас на моем рабочем столе стоит его бюст. Я помню, кто мне дал путевку в жизнь…
