К весне 1876 года Цинский Китай огнём и мечом подавил восстание в Джунгарии и вышел на подступы к Восточному Туркестану. Оставалось покончить с последним очагом сопротивления.
Это был Еттишар (Кашгар), основанный бывшим кокандским подданным Якуб-беком.
Российская империя, в это же время расширив свою территорию за счёт ликвидированного Кокандского ханства, также выдвинулась к границе с Еттишаром.
Российским властям необходимо было решить важнейшую дилемму, — кого поддерживать в военном противостоянии, Китай или государство Якуб-бека.
По этому вопросу, 19 марта 1876 года в Санкт-Петербурге прошло совещание высших чинов Российской Империи. В повестке дня: «Сохранение в Кашгаре господства нынешнего владетеля или, напротив, ниспровержение его и восстановление власти китайского правительства». В совещании приняли участие: военный министр Д. А. Милютин, товарищ (заместитель) министра иностранных дел Н. К. Гирс, туркестанский генерал-губернатор К. П. фон Кауфман, другие высокопоставленные лица. В качестве эксперта по Китаю привлекли полковника М. И. Венюкова, бывавшего в Китае с разведывательной целью.
Антирусские взгляды владыки Еттишара секретом не были. И в случае неизбежной войны с Турцией, Россия могла получить на своих среднеазиатских границах враждебное и агрессивное государство.
Венюков, так обрисовал эту ситуацию: «Только Российская Империя является препоной Якуб-беку в его стремлении основать большое мусульманское государство в Средней Азии… С нашей стороны, конечно, нет никакого резона содействовать осуществлению его планов и, напротив, должно желать, чтобы усилению Еттишара был положен, наконец, предел. Всего бы лучше, по-видимому, было содействовать китайцам и снабдить их оружием и другим военными запасами. Китайцы – соседи испытанного миролюбия и притом имеют одинаковый с нами интерес в Средней Азии. Их соседство в Кашгаре было бы выгодно для нас уже потому, что заслонило бы нас от Британской Северной Индии, откуда идут не только неприязненные нам внушения Якуб-беку, но и оружие, далеко превосходящее луки со стрелами и фитильные ружья среднеазиатцев».
С Венюковым согласились. В итоговом протоколе было отмечено, что господство Цинской империи в Восточном Туркестане «не столь опасно для наших Среднеазиатских владений, как власть Якуб-бека, стремящегося создать подле нашей границы сильное независимое мусульманское государство, могущее всегда поддерживать брожение в подвластном нам мусульманском населении».
Для решения пограничного вопроса, и для получения военно-политической и экономической информации о ситуации в Восточном Туркестане, туркестанский генерал-губернатор Кауфман отправляет посольство во главе с капитаном А. Н. Куропаткиным. Перед ним ставилась задача — убедить Якуб-бека, что Российская Империя по-прежнему стремится поддерживать с ним дружеские отношения, чтобы не спровоцировать его на враждебные действия. Также в задачу экспедиции входил сбор сведений для военно-географического описания Кашгарии и составление карты региона.
Куропаткин,-к этому времени уже опытный разведчик, за спиной которого была успешная миссия в Алжир,-неплохо разбирался в обстановке, знал географию, обычаи и традиции местного населения. У него имелся и дипломатический опыт, накопленный за время службы в Туркестане.
В мае 1876 года, экспедиция вышла из Ташкента. В неё входили: младший брат главы миссии капитан артиллерии Нил Куропаткин, топограф Н. П. Старцев, переводчик А. М. Сунаркулов, врач Эрен и натуралист А. И. Вилькинс. В качестве охраны посольству был придан конвой из 12-ти казаков.
Экспедиция неспеша двигалась к пункту своего назначения, и, казалось, ничего не могло её остановить. Пройдены Ходжент, Коканд, Маргелан, Ош. Неожиданно, не доходя полпути до укрепления Гульчи, экспедиция подверглась нападению многочисленной шайки разбойников. Завязался неравный бой, и, если бы Нил метким выстрелом не убил главаря банды Ишим-бека, неизвестно, чем бы всё закончилось.
Куропаткин-старший был ранен в руку и посольству пришлось возвратиться в Ош. Лечение затянулось и лишь 7 октября путники вновь тронулись в путь. На этот раз охрана была значительно усилена. Пройдя через перевал Терек-Даван, расположенный на высоте четырёх тысяч метров, и пройдя за 18 дней 400 километров, Куропаткин со своим отрядом достиг Кашгара.
Якуб-бека в городе не оказалось, он воевал с китайскими войсками, усмирявших восстание дунган. Куропаткин представился сыну Бадаулета Бек-кули, которому он, в качестве подарков преподнёс револьвер, золотые часы, кинжал с поясом, усыпанный драгоценностями, и 7 халатов. Однако, тот остался недоволен, — не было письма Кауфмана адресованное лично ему.
Обращался он к русскому посланнику на “ты”, а Сунаркулову сделал замечание- тот сидел не столь почтительно. Посольству не разрешали выходить в город, и только после того как Алексей пригрозил уехать без всяких переговоров, русской миссии была эта возможность предоставлена.
Наконец, пришло долгожданное письмо от Якуб-бека, в нем разрешалось русскому посольству отправиться в укрепление Тогсун, где в это время находился правитель Кашгара. И 21 ноября экспедиция двинулось в новое путешествие.
Наконец, встреча состоялась. Куропаткин вручил письмо, подарки и произнёс речь, в которой обратил внимание на “точное исполнение подданными бадаулета (титул Якуб-бека) всех установленных им законов и правил, причем в самых отдаленных от города Курля кишлаках распоряжения бадаулета приводятся в исполнение с такою же точностью, как если бы бадаулет присутствовал там лично”.
“Мы ещё более убедились, — сказал в заключении русский посланник, — что высокостепенный бадаулет не только создал себе обширное государство, но и умеет мудро управлять им”.
В ответ Якуб-бек заявил, что желает он только одного: сохранить дружбу с туркестанским генерал-губернатором, что “он человек маленький и должен держаться за ноги русских”. Затем Куропаткин, от имени генерала Кауфмана, поблагодарил Бадаулета за хороший приём, который тот оказал знаменитому путешественнику Пржевальскому и выразил надежду, что и на этот раз приезд русского посольства скрепит дружбу русского и кашгарского народов.
Здесь необходимо, кое-что пояснить.
Российская разведка в отношении Синьцзяна, на этот раз действовала весьма эффективно. Незадолго до миссии Куропаткина, подполковник Генштаба Н. М. Пржевальский пересёк эту территорию с северо-запада на юго-восток.
“По всему видно было, — писал Николай Михайлович, — что наше путешествие не по нутру Якуб-беку, но ссориться с русскими для него теперь было нерасчётливо ввиду войны с китайцами”.
После приёма Пржевальского властителем Кашгара, в Петербург ушло донесение с чётким прогнозом: государство Якуб-бека обречено, оно развалится от первого же удара китайцев.
По другую сторону фронта другой русский подполковник, Ю. А. Сосновский, нанёс визит в ставку “императорского комиссара” Цзо Цзунтана. Результатом этой встречи стала договорённость о поставках российского продовольствия вошедшим в Синьцзян китайским войскам.
Россия окончательно делала ставку на Цинскую империю. Но и разведка Якуб-бека не дремала.
В книге “Русско-китайский вопрос”, вышедшей в 1913 году, Куропаткин вспоминал: “Посланному генералом Кауфманом с дипломатической миссией к Якуб-беку капитану Куропаткину в 1876 году, в целях определения границы между Ферганской областью и Кашгарией, пришлось выслушать в городе Курля от Якуб-бека горькие упреки в двоедушии русских. Якуб-бек с основанием указывал, что не может верить словам русского посланца, когда недалеко от Курли, в Урумчи, в лагере китайцев “такой же русский офицер”, Сосновский, ставит провиант китайцам, без которого они не могли бы продвинуться вперед”.
Переговоры русского правителя и властителя Кашгара, закончились вполне успешно. Куропаткин был настойчив, а Якуб-беку, на фоне войны с китайскими войсками, деваться было попросту некуда и в конце концов он заявил: “…я совершенно предоставляю на усмотрение г. Туркестанского генерал-губернатора назначить пограничную черту там, где он признает нужным, и приму всякое его решение”.
В начале весны 1877 года, успешно выполнив все задачи, посольство вернулось в Ташкент.
Собранный уникальный географический, исторический, этнографический и военный материал по Восточному Туркестану, Куропаткин обобщил в труде “Кашгария”, которая Русским географическим обществом была удостоена малой золотой медалью.
Тем временем наступление Цинских войск продолжалось. Армия Якуб-бека, охваченная дезертирством, терпела одно поражение за другим. А в мае 1877 года наступил крах Еттишара.
Вот как об этом пишет Куропаткин: “6-го мая 1877-го года, в 5 часов пополудни, Бадаулет был сильно раздражён своим мирзою (секретарём) Хамалом, которого за неточное исполнение каких-то поручений он бил прикладом до смерти. Убив Хамала, Якуб-бек набросился и начал бить своего казначея Сабир-ахуна. В это время с ним сделался удар, лишивший его памяти и языка. Оставаясь в этом положении, Бадаулет 17-го мая в 2 часа утра скончался. Слухи об отравлении Якуб-бека сыном его Хак-Кули-беком и о том, что он сам, в виду неудач против китайцев принял яд, не имеют основания”.
Цинские войска вошли в Кашгарию и Ташкенту теперь нужно было решать пограничные вопросы уже с Китаем. Миссия Куропаткина специальным приказом была приравнена к военному походу с соответствующими льготами и выслугой.
