«Не все богатства мира измеряются деньгами», эти слова прозвучали в картине Джахонгира Касымова «Ибрат», недавно вышедшей в широкий прокат.
«Моя цель, чтобы народ развивался»
Фильм «Ибрат» я просмотрела дважды. И глазами критика, и глазами зрителя.
Начнем со сценария. И вот почему.
Нурулло Аббосхон и Абдукаюм Юлдаш представили свой взгляд на жизнь жизни яркого представителя джадидизма, ученого, педагога Исхокхона Ибрата. Это 22 года его деятельности в Туркестане, 10 лет в разных странах Европы и Азии и… несколько дней в следственном отделе НКВД перед его гибелью в 1937 году.
Надо признать, что это несколько необычная подача материала, когда упущен целый пласт из активной деятельности Ибрата в стране, которая в целом отвечала его чаяниям о социальной справедливости, широком просвещении своего народа. Лишь тезисно упоминается, что с 1920 по 1935 год Исхокхон Ибрат был на государственной службе. Видимо, на это были свои представления, аргументы создателей, в которых попытаемся разобраться чуть позже.
Работа сценаристов впечатляет. Отдельные цитаты я просто вывела в подзаголовки, а прочие — так и хочется приложить к современной жизни.
«Мировые наука, образование, культура, искусство, просвещение должны войти в Туркестан. Вот почему надо изучать русский и другие языки. Потому что каждый язык – это ключ, который открывает для нации двери познаний».
«Мы должны стремиться к развитию общества: надо строить современные школы, развивать новый образ жизни, мышления. Обучать по-старому – это значит противодействовать развитию».
Думаю, в этих словах-ключ к картине, к ее главному герою с его альтруизмом, преданностью своему народу.
Сюжетные линии имеют жанровое разнообразие, порой обретая формы трагедии (Ибрат в заключение), а порой неся краски некой сказочности (разбойники, восточный книготорговец) и мелодрамы (фото с женой Сабирой). Тонкий сарказм прозвучал в притче о вседозволенности человека, не обремененного внутренним стержнем, истинной верой.
Особо цепко были выстроены фрагменты событий рокового 1937 года.
Правда, не обошлось без мелких промахов.
Излишняя подробность в описании молодости, возмужания Ибрата. Сценарий «провисал» в скучном рассказе о создании светской школы, о дружбе с единомышленниками, спорах с противниками, прочих общеизвестных вещах.
К примеру, такие сцены, как набег разбойников на караван, посещение чиновника Остроумова и прочее, не придавали образу главного героя большей значимости и пиетета. Но метраж картины вырос до 2 часов 6 минут.
Такой формат несколько утомил зрителя, хотя очень важными были последние кадры и слова героя — «терпения, терпения». Ведь это духовное завещание относятся не только к жене, но и к нам, современникам.
Режиссер Джахонгир Касымов проникся судьбой энциклопедиста Ибрата, скрупулезно подошел к созданию исторической ленты, правдиво, без швов слил воедино игру двух актеров в один образ.
Фархаду Махмудову (молодой Ибрат) удалось показать, как молодой челок мужает у нас на глазах, обретает характер и взгляды. Это явная творческая удача Махмудова.
Ибрата на закате жизни сыграл Саидкомил Умаров. И это уже мудрый, неподкупный, уверенный в себе общественный деятель. Один прекрасно и полно дополнил другого.
Иное впечатление производит другой дуэт -майора Мирходиева (арт. Карим Мирходиев) и подполковника Хамраева (арт. Бабур Юлдашев).
С виду начальник следственного управления – это открытый, веселый, с налетом удали (сражался с басмачами) человек. На деле – бездушный винтик в сталинской репрессивной машине. Чего нельзя сказать о майоре Мирходиеве. На его молчаливом лице написано, что ему очень трудно идти против справедливости. Свою роль Мирходиев играет скупыми, но крупными мазками, ему веришь.
Хочу упомянуть и актеров второго плана. Матъякубу Матчанову роль книготорговца в восточном базаре «села» по фактуре, типажу. Он даже чем-то смахивал на непревзойденного шейха из американских фильмов Омара Шерифа.
Актрисе Зулхумор Муминовой отведена совсем незначительная, почти немая роль Сабиры — жены Ибрата. Она и поразила меня мгновенно, когда одним уголком губ показала презрение подполковнику НКВД за его мерзкое предложение…
Хочется верить, что актрису ждет новая, более крупная и яркая роль, она этого достойна.
«Кто боится воробьев, тот не сеет просо»
Оператор Рустам Мурадова показал себя зрелым мастером. Прекрасные панорамные съемки сменялись камерными. Умело применены современные приемы и техника.
Так, события 1937 года в Намангане начинаются во дворе НКВД. Съемки ведутся снизу, на земле — жижа грязи от дождей, колеса телеги, подъем камеры — старые грузовики, виды довоенных построек, домов. Пасмурно, ранняя весна, голое дерево. Лица скованны, холодны – так создается предтеча трагических событий.
В финале одинокая фигурка Сабиры смотрится как застывшая Мадонна на заснеженном белом поле разлуки с мужем.
Оператор используется метод косвенного присутствия, когда слышатся только голоса людей, находящихся в другой комнате. Такой прием часто используется Никитой Михалковым, к примеру, в фильмах «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Утомленные солнцем».
НА мой, правда, не совсем удачно сняты сцены учебы, почти все отчего-то со спины учеников. Хотя можно было показать просветленных знаниями мальчишек и девчонок.
Художники-постановщики Даниер Абдурахманов и Акмаль Саидов погрузили зрителя во время и место благодаря глубокой и тщательной проработке каждой обстановки в кадре. Интерьер дома ученого Насекина вполне изыскан, выполнен в европейском стиле: диван с высокой спинкой и зеркалом, короткие занавески, тюль на окнах, настольная лампа. В столовой на столе возвышается самовар, рядом фарфоровая супница, хрустальная фруктовница на высокой необычной ножке, серебряный чайный сервиз. Стол величественно окружают стулья с высокими резными спинками.
В богато украшенной комнате начальника уезда нашло гармоничное отражение два стиля – восточный и европейский.
Веришь в «картинку» книжной лавки, она насыщена яркими красками элементами южной традиции — окуривать помещения душистыми палочками.
Не обошлось, увы, без досадных неточностей. Так, в начале ленты вместо винтовки Мосина нам представили более поздние варианты стрелкового оружия. Да и размеры арбы показались по киношному преувеличены…
Как обычно блестяще справился с задачей композитор Дмитрий Янов-Яновский. Его самобытная музыка с восточными мотивами точно отражает обстановку, время действия, настроение героев.
Авторы картины использовали метод параллельного монтажа, когда зритель переносится из одного временного промежутка в другое, и вновь возвращается к исходному. Таких «переключений» я насчитала свыше 30 раз. Порой они были настолько стремительны, что зритель не успевает «врубиться». Тем более, если отсутствовали в кадре первоначально установленные титры о месте и времени происходящих событий.
К примеру, старик Ибрат идет по темным коридорам чекистского каземата. И на этом всё. Фрагмент завершен. А в чем смысл такого монтажного хода?
«Я не могу быть врагом собственного народа»
И вот теперь давайте разберемся, почему из картины «выброшен» период с 1920 по 1935 годы?
Мне кажется, сыграли свою роль стереотипы и установки, навязанные в предыдущие десятилетия. Мы почему-то старательно обходим тему Узбекской ССР, словно и не было такой страны. Но это не так!
До сих пор, скажем, мы так и не определили значение Октябрьской революции для современного Узбекистана, вклад СССР в развитии узбекской нации. Очень важно объективно оценить эту историческую веху. Замалчиванием мы только отдаем нашу историю на откуп поверхностным и политизированным «реконструкторам».
К счастью, создатели картины «Ибрат» этого избежали, избрав другой путь.
«Я не могу быть врагом собственного народа» — эти слова Ибрата все объясняют. Эту формулу приняли узбекские интеллигенты после прихода к власти Ленина, в суровые годы правления Сталина, они верили в будущее молодой страны, они отдавали, если выпадал тяжкий жребий, за нее жизнь.
Их мечты, давайте посмотрим правде в глаза, во многом сбылись. Потому мы не имеем права отворачиваться от нашего советского прошлого. Там далеко не все было в мрачных тонах…
