Почему русская семья покинула Узбекистан и как устроилась на исторической родине.
-Я и моя семья — жена и двое наших детей — этнические русские, родились и прожили почти всю свою жизнь в Ташкенте. Жена выросла на Юнусабаде, я и наши дети — возле Фархадского базара. Очень не хотелось уезжать, но отсутствие работы просто убивало. В 2009 году мы продали мою однокомнатную квартиру в Ташкенте и купили двушку в Ташобласти — в Чирчике.
Жену, окончившую в юности химфак ТашГУ, сразу взяли на работу учителем химии в школу №24 Чирчика. Там же учились наши дети. А вот с работой для меня оказалось сложнее.
Немного выручила подработка в общественно-политической газете «Чирчик», опубликовавшей в своём литературном разделе мой фантастический роман «Последний бой телепата». На протяжении почти года, из номера в номер, печатался мой первый литературный опыт. И весь этот год я получал в редакции ежемесячную зарплату как внештатный сотрудник.
Стать переселенцами
Но дети благополучно отучились, мой «роман» с газетой кончился, а русско-узбекскую школу №24 решили сделать чисто узбекской. Да и ежегодные хлопковые кампании замучили донельзя.
В январе 2013 года мы начали планировать наш переезд в Россию. В результате — решили воспользоваться программой переселения соотечественников. В начале февраля с трудом дозвонились до российского посольства, встали в очередь. В мае жена сдала документы в посольство на переселение нашей семьи в Калужскую область.
С большими проблемами (тремя статьями про нашу семью в одной из российских газет и двумя жалобами в администрацию президента России) в декабре 2013 года мы получили свидетельство переселенцев, а в январе 2014 года переехали в город Обнинск, что в ста километрах от Москвы.
Опять же не без помощи журналистов подали документы на разрешение на временное проживание (РВП), а затем — и на гражданство России. Многочасовые очереди в ФМС на морозе, бесконечная беготня и расходы с переводами, заверениями, медкомиссиями и справками закончились получением российских паспортов уже через восемь месяцев после нашего приезда в Россию.
Всё это время, моя жена работала учителем сельской школы в Малоярославецком районе, дети поступили и окончили местный колледж. Сын даже подрабатывал на каникулах на сборочном конвейере подмосковного завода Samsung (технопарк Ворсино), зарабатывая по 27 тысяч рублей в месяц. Первая же учительская зарплата жены — 24 тысячи рублей — по своей покупательной способности, оказалась в три раза выше её прежней зарплаты в Узбекистане — 500.000-650.000 сумов ($72-94) на карточку, которую невозможно было обналичить.
Школа жизни
Я смог найти работу только после получения российского паспорта. Меня приняли в московскую охранную фирму «Мегаполис», работающую в сотрудничестве с «Московской пригородной пассажирской компанией». Иногда в ночную смену, иногда в дневную, на морозе, по 16 часов в сутки и часто без выходных я стоял контролёром турникетов на железнодорожных станциях «Малоярославец», «Обнинское» в городе Обнинске и «Нара» в Наро-Фоминске. Иногда приходилось очень трудно, но это была моя первая работа за несколько лет. Да и платили неплохо — до 40 тысяч рублей в месяц.
Так я проработал больше года. Честно говоря, эта работа стала для меня большой жизненной школой. Как и полагалось, я научился даже в крайних ситуациях быть вежливым с пассажирами и настойчивым с безбилетными «зайцами».
Чего я только не повидал за это время – иногда отчаявшихся, иногда успешных в заработках бывших земляков из Азии, преступников и наркоманов всех национальностей (нам приходилось работать в очень тесном сотрудничестве с транспортной полицией). Мне пришлось увидеть, как со станции дважды выносили трупы людей, зарезанных электричками.
Жили мы сначала в предоставленном жене общежитии от сельской школы по соседству с украинскими беженцами, затем мы сняли комнату в одном из общежитий Обнинска. Местные жители относились к нам, как к своим. Иногда даже жаловались на проблемы от приезжих и очень удивлялись, когда узнавали, что мы тоже не местные.
Бывшие земляки иногда теряли дар узбекской речи, когда я, солидный русский мужчина в форме с нашивками, начинал говорить с ними по-узбекски, помогая им купить билеты и объясняя, как доехать до Москвы. Многие меня уже узнавали и, как полагается, расспрашивали: «Каляй сиз? Яхши ми сиз? Юра-акя, ота, она яхши ми? Зур?…».
И снова переезд
«Она» по-узбекски значит «мать»… Летом 2014 года умерла моя мама, в 2003 году переехавшая из Ташкента на Украину, в Крым. Проголосовала на референдуме за вхождение Крыма в состав России, получила российский паспорт и ушла в мир иной, оставив в этом мире двухкомнатную квартиру в Сакском районе Крыма в поселке Новофёдоровка, что в 15 минутах неспешного шага от обустроенного пляжа великолепного Чёрного моря. Светлая ей память…
Четыре выигранных и два отменённых мной суда против претензий на эту же квартиру в Крыму моего старшего брата — ныне гражданина США, три мои поездки в Крым на суды, апелляции, нотариус и новые суды… И вот, наконец, ещё одно наше переселение — уже из Калужской области в, слава богу, российский Крым.
Сын в настоящее время проходит срочную службу в российский армии, уже весной будем встречать его дома. Жена и дочь работают в школе и в ближайшей воинской части. Я работал сначала дежурным бюро пропусков в Сакском санатории «Юрмино», затем — в охране недельными вахтами в санатории «Форос», что на самой южной точке Крыма, а после — на охране строящегося дома в Севастополе.
Сейчас я занимаюсь документами на унаследованную мной квартиру. Иногда всей семьёй ходим к местным узбекам покушать настоящую узбекскую тандырную самсу. Дома я готовлю плов, манты, дамляму, шурпу, борщ, грибы, пельмени. С теплотой вспоминаем Узбекистан — Ташкент, Чирчик, Чарвакское водохранилище, добрых людей, щедрое азиатское солнце.
Если бы в Узбекистане была работа, если бы у моих детей была бы перспектива кроме мардикёров на хлопковых плантациях, если бы не начали закрывать русские школы… Если бы… Эх, эх…
Но, как говорится, что бог не делает — всё к лучшему. В это и верю. Аминь.
Фергана
