Группа экспертов, куда вошли от России Александр Князев, Станислав Притчин, а от Узбекистана Рафик Сайфулин и Олег Столповский, на закрытом заседании проанализировали «проблему Афганистан-2014».
Так, отдельный интерес участников ситуационного анализа вызвало обсуждение вероятного взаимодействия Туркменистана с талибскими группировками в случае установления их контроля над сопредельной с туркменской территорией Афганистана (провинции Фариаб, Батгиз, Герат). Эксперты в основном сошлись во мнении, что вполне вероятным является повторение тех принципов, которые практиковались руководством Туркменистана в аналогичной ситуации во второй половине 1990-х гг.
Тогда, после выхода талибов к туркмено-афганской границе интенсивно функционировало железнодорожное сообщение между Кушкой и Тургунди, на протяжении 1996-2001 гг. в ряд северо-западных районов Афганистана безвозмездно поставлялась из Туркменистана электроэнергия.
Вопреки санкциям ООН в отношении «Талибана», в 2000-2001 гг. Туркменистан продолжал сохранять тесные отношения с режимом талибов, в Герате и Мазар-и-Шарифе работали туркменские консульства. На территории Туркменистана действовали два представительства «Талибана». В Ашхабаде представительство «Талибана» находилось на ул. Махтумкули, а в Чарджоу — на ул. Мира. Представительство в Чарджоу занималось военными вопросами и размещением в больницах Туркменистана получивших ранения талибов. Талибы закупали у Туркменистана бензин, авиакеросин, дизтопливо, запасные части к БМП, автомобилям КамАЗ, КрАЗ, двигатели для танков, запчасти для самолетов АН-32, АН-26, СУ-22 и МИГ-21.
В августе-октябре 2001 г. Туркменистан безвозмездно отправил движению «Талибан» 100 тонн горюче-смазочных материалов, 300 тонн авиатоплива для ВВС были оплачены талибами, осуществлялись интенсивные поставки запчастей к военной технике советского производства, по просьбе руководства «Талибана» группа туркменских специалистов была направлена для проведения ремонта самолетов на авиабазе Шинданд. В интересах талибов работали афганские торговые фирмы «Саланг-Европа», «Джамиль-Афган», «Аль-Ханифи», «Сиддик Анвайс» «Меродж ЛТД» и др. […].
Нет оснований полагать, что тактика туркменского руководства при возвращении аналогичной ситуации не может повториться.
Наибольшее беспокойство с точки зрения воздействия меняющейся афганской ситуации для безопасности Центральной Азии вызывает таджикистанско-киргизское направление. Способность КНР и РУз перевести свои границы в режим изоляции превращает территорию и без того по ряду критериев нестабильные территории Таджикистана и Киргизии в своеобразный «коридор угроз».
Уже сейчас до 80 % контрабанды наркотических веществ афганского происхождения попадает на территорию Узбекистана не напрямую из Афганистана, а с территорий Таджикистана и Киргизии. Региональная разобщенность и латентная напряженность в Таджикистане (открытым всплеском которой очевидно являлись события июля 2012 г. В Хороге), неполная подконтрольность центральной власти огромных регионов — ГБАО, Каратегинской зоны, протестные настроения в Согдийской области (особенно в Исфаринском и Горно-Матчинском районах) создают фундамент для выхода ситуации на более высокий уровень нестабильности.
Фрагментация Киргизии и бессилие бишкекского правительства, высокая степень прозрачности афганско-таджикской и таджикско-киргизской границ формируют сконцентрированный поток всего разнообразия угроз в направлении юга Казахстана и далее в Россию.
Участники совещания в целом согласились с высокой вероятностью фрагментации Афганистана (не обязательно де-юре, но точно де-факто), при которой роль кабульского правительства (независимо от его политического характера) резко снизится, и в Афганистане диалог необходимо будет вести не с центром, а с большим набором влиятельных лидеров отдельных регионов.
Особое беспокойство в этом плане вызывает нарастающая информационная (и не только) кампания в СМИ Афганистана, Пакистана, Индии (отдельные «вбросы» — в СМИ РТ) по поводу проекта создания «Великого Бадахшана». Проект предполагает создание государства под эгидой лидера исмаилитов принца Карима Ага-хана IV в рамках ареала расселения исмаилитских общин Афганистана (провинция Бадахшан), Таджикистана (ГБАО), Пакистана (Читрал, северный округ провинции Хайбер-Пахтунхва), КНР (Ташкурган-Таджикский автономный уезд и верховья долины Яркенда в Синьцзян-Уйгурском автономном районе). По всем признакам, в настоящее время происходит информационная подготовка, идея проекта внедряется в общественное сознание, хотя есть и настораживающие признаки практических действий.
Так, на протяжении примерно последнего года все военнослужащие индийских вооруженных сил — исмаилиты по вероисповеданию — сосредотачиваются в воинских частях в приграничных районах, приближенных к обозначенному ареалу […].
Отдельной строкой в экспертном обсуждении был рассмотрен вопрос концентрации основанных на интерпретациях суннитского ислама террористических группировок выходцев из стран постсоветского пространства в афганском Бадахшане и их связи со стационарными резидентурами британских и американских спецслужб в афганском Файзабаде и пакистанском Читрале… […].
Серьезной проблемой ОДКБ на среднеазиатском направлении является выход (приостановление членства) из организации Узбекистана, что делает неполноценной архитектуру региональной безопасности в целом.
Другой, не менее серьезной проблемой является неустойчивость политических режимов Таджикистана и, особенно, Киргизии, наличие в этих двух республиках потенциала внутренних вооруженных конфликтов, ставящих ОДКБ. Внутренние конфликты в странах-участницах вообще являются предметом уязвимости для ОДКБ […]. Киргизия и Таджикистан, констатировали эксперты, это «слабые звенья» региональной безопасности по большому ряду критериев.
Не является институтом региональной безопасности и ШОС. Ожидать от КНР активности в сфере обеспечения безопасности, в том числе и в формате ШОС, не приходится.
Президентские выборы в Афганистане вообще малозначительны. В условиях происходящей фрагментации страны сама предвыборная кампания является фактором дальнейшего размежевания этнополитических группировок, а также фрагментации политических элит даже внутри отдельных этнических общностей. Формальная победа любого из кандидатов не нарушит устойчиво развивающихся центробежных тенденций.
Очень важно не допустить втягивания в в орбиту американо-натовских военных инфраструктурных проектов памиро-тяньшанского направлению, где во многих географических пунктах уже на практике реализуется создание военной инфраструктуры США, Великобритании. Наиболее уязвимым участком региона в этом плане является Киргизия, где дисфункциональность государственных институтов дает западным государственным и неправительственным структурам полную свободу действий.
В контексте угроз с афганского направления (в условиях отсутствия возможностей критического влияния на внутриафганскую ситуацию) наилучшим методом противодействия в сложившейся ситуации является восстановление в обновленном виде системы изоляции от афганского конфликта, аналогично действовавшей в 1990-х гг. При этом принципиально важными являются несколько моментов, в частности:
— сохранение и развитие максимально тесного взаимодействия ОДКБ (прежде всего — России и Казахстана) с Узбекистаном;
— разработка мер по мониторингу транзитных (в плане угроз и рисков) возможностей территории Туркменистана по каспийской и туркмено-казахстанской границам;
— изучение вопроса совместного контроля таджикско-афганской границы и, в качестве «кольца» второго уровня — киргизско-таджикской границы силами ОДКБ […].
В условиях угрозы обострения ситуации в Афганистане, которая (исходя из опыта конца 1990-х) может содержать элементы «этнических чисток» в определенных пунктах в странах региона необходимо создание центров поддержки беженцев, в функции которых должно входить прогнозирования потоков беженцев, создание условий для первичного размещения их на территории стран Центральной Азии, оказание медицинской, юридической и иного гуманитарного сопровождения.
В рамках, прежде всего, ОДКБ, в меньшей степени — ШОС, необходимо/возможно создание Центра превентивной дипломатии с постоянно действующим центральным аппаратом и сетью мобильных и стационарных мониторинговых групп в потенциально кризисных зонах региона Центральной Азии, чтобы отслеживать ситуацию и быть готовым к различным кризисным ситуациям в регионе.
В идеале необходима трансформация ряда фундаментальных принципов организации (ОДКБ), позволившая бы организации от функций реагирования перейти к принципам упреждения.
