Русские в Кыргызстане рассказывают о себе и своей жизни.
По данным Национального статистического комитета Киргизии, в 1979 году в стране было 25,9% русских, в 1989 — 21,5%, в 1999 – 12,5%. На конец 2015 года в стране осталось лишь 364.571 русских, или 6,2% от общего количества населения. Русские, в основном, живут в крупных городах: Бишкеке, Оше и Караколе.
23-летний программист Дмитрий Петров своей родиной называет Киргизию, а Россию – «старшим братом». 
«Я часто бываю в России, езжу к родственникам. Мне там комфортно, но то, что я из Кыргызстана, – дает о себе знать. В небольших городах отношение ко мне, как к равному. В крупных городах, когда узнают, что ты из Азии, на тебя смотрят, как на человека третьего сорта. Мы, русские из Азии, более дружелюбны и гостеприимны, чем россияне. Эти черты мы переняли у азиатов. Но если быть честным, то мы не «свои» ни в Кыргызстане, ни в России. О переезде пока не думаю. Во-первых, чтобы не служить. Я прошел альтернативную военную службу в Кыргызстане и больше не хочу. Во-вторых, в Бишкеке у меня есть хорошая работа, а в России средний класс, к которому я себя отношу, живет хуже».
Выучить киргизский язык
На русском в Кыргызстане говорят практически все. Возможно, именно поэтому за более чем 20 лет жизни в независимой стране мы так и не выучили киргизский язык. В Конституции узаконены два языка: государственный киргизский и официальный русский. Все вывески дублируются на русском, русский язык – родной и для многих «городских» киргизов. И на митинги люди выходят, держа в руках плакаты на русском языке.
Однако за последние несколько лет сфера применения русского языка заметно сузилась. Часть русских школ перешла на двуязычную форму обучения. Начали ужесточаться требования к знанию государственного языка, некоторые мероприятия начали проводить без перевода на русский. В марте 2013 года было подписано Постановление «О мерах по обучению государственных и муниципальных служащих государственному языку и переводу делопроизводства на государственный язык». Чиновникам, которые выступают на русском, делают замечания их же коллеги. Стали открываться частные курсы по изучению киргизского языка. Несколько лет назад правительство организовало бесплатные курсы киргизского для чиновников и журналистов Бишкека. И если с чиновниками, большинство которых все же киргизы, были подвижки, то курсы для журналистов закрылись спустя полгода из-за отсутствия финансирования и желающих их посещать.
«Все должно идти из школы, а там должного обучения киргизскому языку не было. Мы зазубривали стихи и правила, которые не могли применить, потому что среда русскоязычная. Аналогичная система в вузах. Мы учили тексты, чтобы сдать экзамен, — рассказывает 28-летняя журналистка Александра Краснова. — Министерству образования надо было изначально развивать систему обучения киргизскому языку, как это обстоит, например, с английским или русским языками. Однако в этом незнании виновато не только государство, но и мы, которые, прожив в стране 20 лет, так и не выучили ее язык. Сейчас, не зная язык, я чувствую себя в какой-то мере беззащитной: все больше передач или каких-то мероприятий проходит на киргизском языке, а ты ничего не понимаешь. Неловко на базаре или в общественном транспорте, где с тобой принципиально могут говорить только на киргизском. Сейчас знание языка – это обязательное условие при поступлении на госслужбу. Да, русский может получить должность в Киргизии. В истории страны были русские премьеры, вице-премьеры, министры и депутаты. Главное требование для них – это знать язык, потому что претензий к чиновнику всегда больше».
Лишить русский язык его статуса киргизские чиновники предлагали неоднократно. В январе 2012 года глава Национальной комиссии по государственному языку Рыскелди Момбеков неожиданно заявил, что «надо штрафовать за незнание госязыка».
«Почему, — возмущался он, — за нарушение правил дорожного движения, других законов предусматриваются штрафы, а за незнание киргизского – нет?» Однако заявление чиновника вызвало такое негодование, что через несколько часов он опроверг собственные слова.
Тем не менее, в декабре 2012 года в первом чтении был одобрен законопроект, предполагающий штрафы за неисполнение закона о государственном (кыргызском) языке и указывающий, что документы должны приниматься на киргизском, а русский перевод осуществляться только в «необходимых случаях». Закон принят не был. В марте 2015 года новый председатель Нацкомиссии по госязыку Эгемберди Эрматов вновь предложил лишить русский язык статуса официального. И вот уже 26 мая текущего года депутат парламента Тазабек Икрамов на пленарном заседании предложил «закрыть русскоязычные школы, а на госслужбу брать только сотрудников, говорящих на киргизском языке». К счастью, пока эти инициативы остаются на словах, и русский язык продолжает оставаться официальным языком страны.
Смешанные браки
Межнациональные браки в Кыргызстане, действительно, не редкость. Четверо из десяти моих подруг замужем за киргизами.
«Потому что мы живем в такой стране, где русских мало», — объяснила одна из них. Еще одна причина в том, что оставшиеся русские мужчины уверены: раз их мало – значит, женщины должны за них бороться.
29-летняя мать двоих детей Мария Потапова замужем за киргизом: «Первое время было сложно, потому что меня не принимали его родители, но Алмаз не сдался и, несмотря на то, что он единственный сын, продолжатель рода, пошел против воли родителей и женился «не на своей».
Русские женихи тоже есть, но они ведут себя ужасно: еду приготовь, носки постирай, часто выпивают и совершенно не заботятся о жене и ребенке. Я смотрю на замужних русских подруг и понимаю, что у меня семья более современная, чем у них: Алмаз и посуду помоет, и с детьми посидит. Имена у моих детей русские, но мы их не крестили, решили, что сами выберут вероисповедание, когда вырастут. Дома стоят иконы, я хожу в церковь, Алмаз – в мечеть. Праздники мы отмечаем и православные, и мусульманские. А вот на улице на нас могут косо посмотреть, мол, если киргиз взял русскую, значит, предал своих. Однако моя семья – это, скорее, исключение.
У меня есть знакомые, которые выходили за мусульман, и те настаивали на обряде никах (мусульманский обряд бракосочетания), а после замужества принуждали женщину принять ислам, носить более закрытую одежду, не ходить в церковь».
Кстати, даже считая своей родиной Кыргызстан и будучи замужем за представителем титульной национальности, Мария не исключает переезда в Россию – ради детей.
«В какой-то степени мы брошенное поколение, чье взросление пришлось на распад большой страны. Был единый народ, и в один день ничего не стало, люди начали делиться на национальности. Я была маленькая, но помню, что первый отток русских пришелся на девяностые. Мои друзья уехали в Россию после первой революции 2005 года, у кого-то родители подсуетились, и пока действовала упрощенная программа оформления российского гражданства, стали россиянами и уехали уже после революции 2010 года. Мои родители почему-то этого делать не стали. Уезжать надо молодыми, например, сразу после школы, чтобы в России окончить университет, обзавестись друзьями. Сейчас уже поздно. Но все равно Россия — это что-то очень близкое, мое. Я думаю, что если туда перееду, буду держать нос кверху, потому что это моя страна. Сейчас рассматриваю эту возможность для детей, чтобы у них не было такой жизни, как у нас. В России больше возможностей, лучше образование и медицина, там много русских, в конце концов. А здесь все равно есть дискриминация. Причем не со стороны городского населения, а приезжих из глубинки, их становится все больше и больше, потому что две революции привели к оттоку не только славян, но и киргизской интеллигенции».
Сами в Кыргызстане, но детей – в Россию
Ясной перспективы русские в Кыргызстане для себя не видят. Даже если они не собираются никуда уезжать, то ищут возможности дать своим детям российское образование, видя их будущую жизнь в России.
43-летняя Евгения Степанова одна воспитывает двоих детей, имеет небольшой бизнес и копит деньги, чтобы дать детям российское образование. «В 1992 году я окончила в Бишкеке музыкальное училище по классу фортепиано и виолончели. Союз распался, интеллигенция осталась не у дел, все ушли в торговлю. Хорошо, что на последнем курсе я параллельно училась на курсах продавца и парикмахера общего профиля. Пошла работать в парикмахерскую. Вышла замуж, снова искала работу и смогла устроиться на завод. Это было тяжело. После рождения дочери работала в «Военторге». После рождения второго ребенка пошла работать на базар продавцом одежды. Моя хозяйка предложила мне начать отшивать вещи самой. Больших денег у меня не было, поэтому я покупала по 5-10 метров ткани и шила юбки, сама клеила стразы, упаковывала. Только стала разворачиваться, взяла машину в кредит, произошла первая революция, я обанкротилась. Опять начала с нуля продавцом, параллельно начала отшивать брюки. Заработала денег, купила машину, стала работать с большими объемами, — но тут произошла вторая революция, и опять надо было начинать с нуля. Базар стал умирать, соседние страны начали закрывать границы с Киргизией. Я решила отказаться от продажи одежды и полностью перешла на ее создание. Взяла кредит, арендовала швейный цех, читала литературу, училась, начала сама придумывать модели. Пробилась. За эти годы каких только заказов у меня не было. Я даже шила форму киргизской олимпийской сборной».
«Я уже наработала постоянный круг клиентов и имею стабильный доход. Приятно, когда мне звонят и говорят, что хотят работать с русскими, потому что мы обязательные и исполнительные, — призналась Евгения. — Поэтому мне стыдно за тех представителей моей национальности, которые спиваются и позорят великую нацию. Мужчины слабее женщин, и в России, и в Киргизии. Но здесь им тяжелее найти работу и реализовать себя. А русская женщина всегда выкрутится, потому что ей надо растить детей. Поэтому мужчины либо уезжают, либо спиваются, и найти достойного очень тяжело. К межнациональным бракам я отношусь спокойно, но своих детей хотела бы видеть в паре с русскими, не хочется, чтобы русская нация «вымывалась». Именно поэтому я хочу отправить детей в Россию. Моя жизнь пришлась на время перемен – развал Союза, революции, пусть хотя бы мои дети поживут спокойно».
«Россия всегда была для меня родной страной. Когда я езжу туда в гости к друзьям, понимаю, что очень хочу быть россиянкой. В русских городах чувствуется мощь, история, там мои корни. И государство там заботится о своих гражданах, — продолжила она. — В Киргизии к нам неплохо относятся, но из-за происходящих здесь событий нет уверенности в завтрашнем дне. Я бы уехала, но по программе переселения меня не устраивают заявленные регионы, смысла менять шило на мыло нет, а уезжать на «ура» мне уже поздно. Сильного ущемления по национальному признаку я не чувствую. Иногда слышу, мол, уезжай в свою в Россию, на что всегда отвечаю: а зачем вы туда едете? Еще бывает, что со мной принципиально говорят по-киргизски. Я киргизский не выучила, как и все люди моего возраста, потому что в этом не было надобности, все говорят на русском, вывески на русском. А вот мои дети уже неплохо знают киргизский язык, им легче: в школе учат, а с друзьями практикуют».
Что касается ущемления, то публикации националистического толка можно встретить в киргизоязычных СМИ и соцсетях. И там национализм в разы сильнее, чем в реальных бытовых ситуациях. Причем он больше свойственен тем, кто приехал в Бишкек, чем городскому коренному населению.
«Чем больше меня притесняли, чем чаще говорили: «эй, орус, иди сюда», тем больше я понимал, что моя родина – это Россия, — рассказал 32-летний Владимир Хворостяный. – Признаюсь, в детстве мне было некомфортно, что я русский. В моей сложной фамилии всегда делали ошибку, поэтому мне хотелось иметь обычное киргизское имя. Ситуация изменилась, когда я выучил язык. Это произошло во время моей жизни в общежитии, где я был единственным русским. Этим я завоевал расположение со стороны друзей и знакомых. Я считаю, что если русский знает киргизский язык, он может добиться многого. Русский может пробиться в Киргизии, ему просто надо будет предпринять больше усилий. Но если он это сделает, он будет считаться более важным, чем киргиз на аналогичной позиции. Однако даже знание языка не уменьшило моего желания уехать в Россию. Чем чаще я приезжаю туда погостить, тем больше горжусь, что я русский и это моя страна, у которой такая богатая культура и великая история».
Главным лозунгом первого киргизского президента Аскара Акаева, при котором русский получил официальный статус языка межнационального общения, а в Бишкеке открылся Киргизско-российский славянский университет имени Бориса Ельцина, были слова «Кыргызстан — наш общий дом». И СМИ всегда подчеркивали, что в Киргизии проживают представители более чем 80 национальностей. Однако спекуляции чиновников на национальных чувствах были всегда.
Например, в сентябре 2010 года в преддверии президентских выборов политик Камчибек Ташиев в одном из интервью заявил, что если «русские, узбеки или турки скажут, что они – наравне с киргизами или выше их, — государство развалится». После Ташиев оправдывался, что его слова были неверно поняты. Но есть и противоположная позиция.
Так, известный общественный деятель Женишбек Назаралиев в мае 2015 напомнил националистам, что «единственный кыргызстанец, ставший космонавтом — это Салижан Шарипов (этнический узбек — прим. авт.). На купюре 1000 сом изображен тюркский писатель Жусуп Баласагын. А Чингиз Айтматов является не только великим кыргызским, но и русским писателем».
Те, кто уехал. И те, кто вернулся
Кроме учебы, еще одна возможность переезда в Россию — это программа переселения соотечественников. Она начала действовать в 2006 году. Но даже те, кто готов поехать, куда скажут, сталкиваются с равнодушием чиновников.
32-летний Алексей Мельников – один из тех, кто вместе с супругой и годовалой дочерью уехал в Омск по программе переселения в 2012 году.
«Как русского человека, меня всегда тянуло на мою историческую родину. Документы в Киргизии я оформил за четыре месяца. Позвонил в Омск, узнал все детали, продал квартиру, выписался, отправил контейнер. Мы прилетели в Омск. Я сразу пошел в ФМС, где столкнулся с бюрократией. Работникам ФМС все равно, переселенец ты или просто трудовой мигрант. У тебя киргизский паспорт, поэтому отношение к тебе аналогичное: приехал еще один гастарбайтер. Не было информации, какие документы надо сдать, где переселенцу получить регистрацию и т.д. В каждом ФМС могут быть свои трактовки программы и требуют разные документы. У моих друзей даже требовали справку о переименовании Фрунзе в Бишкек. Я сутками стоял в очередях ФМС. Одновременно мне надо было искать жилье и работу, потому что «подъемные» давали только через полтора года. Тогда я понял, что у меня нет родины. В Киргизии я уволился, все продал и выписался. И в России оказался никому нужен. Дело сдвинулось только, когда я попал на прием к главе моего отделения ФМС и высказал свои претензии. Мне сделали регистрацию и начали оформлять гражданство. Было очень тяжело. К тому же Омск оказался грязным и депрессивным городом, поэтому, как только истек срок нашего обязательного пребывания там, мы переехали в Москву».
Более счастливая история у 27-летней Юлии Бобровой. По программе переселения она ехала Калининград не на пустое место: семь лет назад туда уехал ее брат, за ним переехали родители и только потом, четыре года спустя, она вместе с мужем и трехлетним сыном.
«За три года Россия стала мне намного ближе, чем страна моего рождения. Конечно, моя родина – это Киргизия. И даже для моего сына, который оказался в России в три года, родина — тоже Киргизия. Но сейчас я чувствую, как во мне растет патриотизм, и я горжусь своей новой родиной. В Кыргызстане мы жили хорошо, у моей семьи был свой бизнес и стабильный доход, поэтому уезжать на новое место было большим риском. Даже когда там обустроились брат и родители, мы с мужем колебались. Главной причиной нашего отъезда стало будущее сына – я хотела, чтобы он рос в русскоязычной среде. С программой переселения мне повезло, мне нужен был только Калининград, где уже была моя родня, и он был в списках стран для переселенцев. Плюс мне компенсировали расходы на дорогу, я бесплатно перевезла вещи и через семь месяцев получила подъемные – 60 тысяч рублей мне и по 20 тысяч супругу и сыну. Что касается работы, то в списке вакансий для переселенцев были дворники, сантехники, нянечки. Это нам не подходило, поэтому работу мы искали сами. Потом я стала советовать эту программу своим друзьям, но не всем везло, как мне, многие получили отказ. Скорее всего, из-за семейного положения. Приоритет отдавался молодым людям с профессией. Например, подруге, которая одна растила двух детей и жила с пожилой мамой, в переселении отказали. Таких отказов было много… После переезда я не стала рвать связи с Киргизией, всем рассказываю, какие там гостеприимные люди и всегда защищаю мигрантов, потому что я сама была таким же мигрантом, пока не получила паспорт и не обустроилась. Все-таки для русских есть разница, коренная ты россиянка или приезжая».
«Мои родственники приехали в Азию из России: семью деда раскулачили и отправили в Киргизию, а бабушка в конце тридцатых сама согласилась приехать во Фрунзе, когда ее позвали «поднимать» союзную республику. Поэтому я всегда считал Россию своей исторической родиной и хотел туда вернуться, — рассказал 30-летний Петр Анисимов. – До определенного момента мне было комфортно жить в Бишкеке: хороший климат, фрукты и овощи круглый год, стабильная работа. По образованию я переводчик с английского и немецкого, работал в международных организациях, где высокие зарплаты.
Затем в стране произошла первая, потом вторая революция, настал экономический кризис. Я не мог найти работу по специальности, а то, что предлагали, не устраивало по зарплате. В Москву я решил переехать по двум причинам: найти хорошую работу и создать семью с девушкой своей национальности. Я не против межнациональных браков, и у меня был опыт отношений с киргизскими девушками. Однако когда разговор заходил о семье, мне прямо говорили, что родители этого никогда не позволят и в обществе не поймут».
Петр приехал в Москву осенью 2015 года, поселился у родственников, начал искать работу и подал документы на оформление разрешения на временное проживание.
«Человека с паспортом одной из стран Центральной Азии берут только на низкооплачиваемые работы. Работодателям элементарно лень изучить законы и узнать, что после вступления Киргизии в ЕАЭС мы можем устраиваться на работу на общих основаниях. Естественно, что соглашаться на такую работу не было смысла, потому что 30.000 рублей я могу заработать в Киргизии, не тратя деньги на аренду жилья.
Что касается ФМС, то попав туда в первый раз, я наивно полагал, что мне, славянину, будет легче. Но там ненавидят всех одинаково, независимо от национальности. Основная проблема, что нет ясной информации, что надо сделать заявителю, чтобы получить гражданство РФ. Когда я обратился за информацией в Единый миграционный центр, мне предложили помочь с консультацией и оформлением справок за 30 тысяч рублей. Свободных денег у меня не было, и я стоял в очередях, чтобы узнать, какие справки нужны, собирал их, а когда вновь приходил на прием, мне говорил, что опять чего-то не хватает. Так прошло три месяца, по закону мне надо было выезжать из страны. Денег лететь в Киргизию и обратно не было, поэтому я съездил в Украину, где в автобусе познакомился с десятками таких же бедолаг, как я. Следующие три месяца я опять посвятил хождениям на собеседования и в ФМС.
Безрезультатно. Денег и сил доказывать в России, что я такой же русский и имею право на гражданство и хорошую работу, не осталось. Я вернулся в Кыргызстан».
«Другие русские»
Человек, выросший в Кыргызстане, часто некомфортно чувствует себя в России, где сложились иные социально-культурные традиции и иные стереотипы.
32-летний Вадим Рогов рассказывает: «Я всегда считал себя русским, но приехав на учебу в Санкт-Петербург, понял, что отличаюсь. Я, скорее, русский азиат. На мое формирование оказала влияние культурная среда, в которой я рос. Мы более гостеприимные, уважаем старших и заботимся о родителях, в наших семьях главный мужчина. Русская женщина более раскрепощенная, самоуверенная и независимая. Это мне нравится, но я думал, что при всем этом главным в семье буду я, и меня будут слушать. Меня какое-то время слушали, а потом бросали. А когда уже с другой девушкой мы планировали совместный отпуск, я сказал, что поедем в Киргизию к моим родителям, она не понимала, зачем отпуск проводить с родителями, и настаивала на поездке в Европу. Такое отношение к родителям для меня было недопустимо, и мы расстались.
Зато со временем я заметил, как в России изменились мои предпочтения. До переезда мне всегда нравились брюнетки со смуглой кожей, девушка с русыми волосами была для меня персонажами из сказки. Теперь мне нравятся славянские девушки с длинными русыми волосами и светлыми глазами».
28-летняя учительница английского языка из Оша Ирина Тимофеева, чья родня живет в Кыргызстане, переезжать никуда не хочет.
«Я здесь родилась, вышла замуж, родила ребенка и никуда уезжать не хочу. Было страшно после межэтнического конфликта в 2010 году, но сейчас все наладилось. Россия — моя историческая родина, не более того. Иногда горжусь Россией, иногда обратное, но всегда, когда с друзьями заходит спор, правильно ли ведет Россия внешнюю или внутреннюю политику, бьюсь до конца и говорю, что Путин прав! Иными словами, про Россию колкости могу говорить только я, потому что русская, а остальные — руки прочь от нее. Особого желания ехать туда нет, рассматриваю ее как запасной вариант на случай катаклизмов в Киргизии. Мне хорошо здесь. Единственное, сложно, когда в твоем присутствии ведут беседу на киргизском языке. Но тут я виновата сама, язык надо знать».
«Мы – люди, вечно ищущие своего места под солнцем», — так Ирина охарактеризовала одной фразой жизнь русских в Кыргызстане.
Русских в Кыргызстане немного, но они есть – и до сих пор, спустя 25 лет после развала СССР, чувствуют себя немного чужими как в России, так и в Кыргызстане. Однако они налаживают свою жизнь, работают, создают семьи – и стараются принести пользу стране, в которой живут.
Екатерина Иващенко
