В Узбекистане отмечают день учителя. И даже сегодня вспоминают легендарного директора ташкентской школы № 50 Ерванда Саруханова.
— Высокий, крепкого телосложения, с гривой волос на красивой голове, всегда с «поплавком» на отвороте пиджака, с абсолютно невозмутимым лицом, что бы ни происходило вокруг него. Он великолепно разбирался в людях, ему удалось собрать в стенах нашей школы коллектив превосходных учителей во главе с замечательным завучем Павлом Владимировичем Гузаром.
Поворотным событием стало получение телеграммы Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина. Текст гласил: «Ташкент зпт директору школы 50 Саруханову тчк Сердечно благодарю за активный сбор средств в фонд постройки танковой колонны тчк Сталин».
Я лично видел увеличенную фотокопию данной телеграммы, висевшую на стене в фойе нашей школы, когда впервые пришел в нее 1 сентября 1945 года. Она была только для мальчиков.
В Ташкенте тогда размещался Штаб САВО (Среднеазиатского военного округа). Он первым молниеносно среагировал на получение телеграммы, и выделил денежные средства на пошив всем мальчикам формы полувоенного покроя с пилотками цвета хаки.
Перед Ервандом Григорьевичем открылись все двери. Он даже «пробил» жилье для учителей. И вскоре во дворе школы возникли многочисленные хибары для педагогов. В те годы это было совершенно немыслимое для людей счастье — обретение крыши над головами всей семьи.
Именно Саруханов и превратил «полтинник» в образцовую школу для всего Узбекистана.
Нашему первому «А» классу весьма сильно повезло: его руководителем и единственным преподавателем была назначена Вера Федоровна Пивоварова — Заслуженный учитель Узбекской ССР (тогда такие почетные звания имели очень немногие педагоги). У нее были совершенно «стальной» характер.
Я помню, как однажды днем, вскоре после чудовищного по силе и последствиям ашхабадского землетрясения, произошедшего в ночь на 6 октября 1948 года, находясь на уроках в школе, мы ощутили очень сильные горизонтальные сейсмические толчки. Все ученики сильно испугались, выскочили из-за парт и попытались выбежать из класса. Но Вера Федоровна не позволила нам сделать это. Она вывела нас в коридор (мы учились на первом этаже школьного четырехэтажного здания), построила нас колонной по два человека, и заставила нашу колонну спокойно стоять в то время, как с верхних этажей по лестнице валила лавина обезумевших от страха старшеклассников. Она позволила нам выйти из здания на улицу только после того как абсолютно все летевшие стремглав по лестнице школьники выбежали наружу.
Вера Федоровна осуществляла невероятно строгий, неусыпный, тотальный, контроль за нашей жизнедеятельностью во время нахождения в стенах школы. Иногда нам даже казалось, что у нее не два глаза, как у всех нормальных людей, а гораздо больше, так как она умудрялась видеть даже то, как каждый из нас вел себя во время школьных перемен.
Она бесконечно проверяла и перепроверяла наши школьные тетради дома и в стенах школы, успевая вкладывать в наши головы необходимые знания, причем делала это столь удачно, что почти все ученики нашего класса, в течение четырех лет учебы в начальной школе, ежегодно получали похвальные грамоты «за успехи в учебе и примерное поведение». Именно благодаря ее усилиям на уроках чистописания, у меня сейчас имеется вполне приличный почерк.
Больное сердце Веры Федоровны, к великому сожалению, не выдержало такой чудовищной нагрузки. Хоронили ее на Боткинском кладбище летом 1949 года.
Мне всегда кажется, что это о не написали знаменитый «Школьный вальс».
«Но где бы ни бывали мы,
Тебя не забывали мы,
Как мать не забывают сыновья.
Ты — юность наша вечная, простая и сердечная,
Учительница первая моя!».
Вплоть до окончания начальной школы, как я уже написал выше, все предметы нам преподавала только Вера Федоровна. Но было одно исключение, а исключения, как утверждал в свое время знаменитый русский писатель Иван Сергеевич Тургенев, только подтверждают правила: в четвертом классе нам ввели преподавание узбекского языка.
С четвертого класса узбекский нам преподавала Галина Умаровна Мукимова. Она учиола нас всего год, но я получил такие знания, которые потом давали мне возможность общаться на базарах с продавцами-дехканами, не знавшими русского языка. Я до сих пор помню стихотворение, которое мы выучили наизусть в этом четвертом классе, помню рассказы из учебника, которые мы тогда же переводили на русский зык.
На этом, увы, мои познания практически закончились-следующие учителя прошли стороной.
Зато навсегда остался памяти Александр Семенович Малинский. Ходили слухи, что он в годы Гражданской войны был поручиком белой армии адмирала А.В.Колчака, и каким-то чудом сумел остаться целым и невредимым даже в 1937 году. И слава Богу, что он остался целым и невредимым!
Такого великого математика я не встречал больше никогда в течение всей своей жизни. Он не только сумел заставить крутиться все шарики и шестеренки в наших головах, но и привил всем нам громадную любовь к математике, доказав нам, что она является невероятно интересным предметом. После этого пятерки и четверки по математике сыпались в наши дневники, как из рога изобилия, причем совершенно справедливо Наш класс просто обожал Малинского.
Мария Ильинична Ксенофонтова мне, например, привила любовь к языкам, это стало моим хобби на всю жизнь. Она заставила нас читать художественную литературу на английском языке, после чего сдавать ей еженедельно тысячи (знаков), наподобие того, как это делается в ВУЗ’ах в процессе изучения иностранных языков.
Наконец, у нас появился новый классный руководитель – историк Владимир Барабаш, это был потрясающий человек, чего мы тогда, конечно, не понимали.
Причем, поначалу Саруханов взял Барабаша на должность старшего пионервожатого школы-ставки историка просто не было. Но гарантировал «решить вопрос».
Владимир Владимирович мог бы сразу развернуться на пятке и пойти устраиваться в какую-либо другую школу, где его, участника Великой Отечественной войны и обладателя диплома об окончании исторического факультета Ташкентского государственного пединститута имени Низами, тут же приняли бы на работу, но он хотел работать именно в нашей, эталонной, школе, прекрасно понимая, что после пребывания в ней у него появятся прекрасные перспективы для профессионального роста.
Вскоре Саруханов предоставил его семье освободившуюся хибарку во дворе нашей школы, а через несколько лет Владимир Владимирович стал директором далеко не последней в городе школы №21 вблизи ташкентской Красной площади, после чего работал вторым секретарем горкома КПУз, а затем — замзавотделом культуры ЦК КПУз. К этому времени Владимир Владимирович стал еще и широко известным писателем: он писал повести и рассказы для детей, а также сценарии для художественных и документальных фильмов.
При нем наш хулиганский класс вмиг присмирел и как мощный экспресс понесся вперед к вершинам знаний.
Владимир Владимирович посвящал нам все свое время, в том числе и свободное. В хорошую погоду он частенько по воскресеньям отправлялся вместе с нами в пешие «походы по родному краю», выискивая перед этим в окрестностях Ташкента чрезвычайно интересные места. В общем, наша жизнь била ключом.
Великолепным был весь педагогический ансамбль «полтинника». И это принесло свои плоды. В нашем классе двенадцать человек окончили школу с медалями и все до одного поступили в вузы.
Выдающийся русский историк Василий Ключевский раскрыл главный педагогический секрет: «Чтобы быть хорошим преподавателем, нужно любить то, что преподаешь, и любить тех, кому преподаешь».
Борис Пономарев
