Ташкент, один из древних городов Средней Азии, во второй половине XIX века переживал исключительно динамичные преобразования, невиданные за всю его многовековую историю. Начало им положили события, со времени которых минувшим летом исполнилось как раз 150 лет.
В 1865 году, после взятия генералом М. Г. Черняевым, город был присоединен к Российской империи и здесь установилось русское управление. Крупный туркестановед, знаток ташкентской истории Н. П. Остроумов замечал по этому поводу в своем дневнике, что это событие вызвало коренной перелом в жизни местного населения, «не испытавшего ничего подобного в прежней тысячелетней истории мусульманского владычества».
Выбор именно Ташкента в качестве центра российской администрации в Средней Азии определялся целым рядом факторов. Важную роль в определении этой роли сыграл известный русский дипломат и ученый-востоковед Егор Петрович Ковалевский.
В марте 1862 года на заседании Особого комитета с участием великого князя Константина, министров иностранных дел, военного, финансов – А. Горчакова, Д. Милютина, М. Рейтерна, Оренбургского генерал-губернатора А. Безака, обсуждалась ситуация на российской азиатской границе. Вновь был поднят вопрос о необходимости защиты границы и перешедших в российское подданство казахов от грабительских набегов среднеазиатских владетелей, в первую очередь со стороны Кокандского ханства. Оренбургский генерал-губернатор А. Безак заявил, что «содержание Сырдарьинской линии стоит казне слишком 600 тыс. рублей ежегодно и несмотря на эту громадную издержку, граница наша к Коканду не обеспечена».
Он предлагал соединить Оренбургскую линию с Сибирской. Принимавший участие в заседании Е. Ковалевский, поддержал идею соединения двух военных укрепленных линий. Но в административном отношении развил идею дальше.
Он полагал, что «Киргизы [т.е. нынешние казахи] Сибирского и Оренбургского ведомств должны быть соединены в одно управление, для чего следует образовать особое генерал-губернаторство киргизской степи, назначив местопребыванием его, по удобству местности, Ташкент».
Выбор этот был, можно предположить, не случаен. В ташкентском оазисе протекало несколько водных артерий, что было крайне важно в условиях жаркого климата, в том числе и для содержания войска, в частности, лошадей и прочей тягловой силы. Развитое в оазисе земледелие давало надежду, что не будет особых затруднений для покупки продовольствия. Ташкент был отделен от воинственного Коканда естественной горной грядой, а от Самарканда широкой Голодной степью. Что позволяло избежать внезапного нападения.
Егор Ковалевский, в известной степени определивший будущность Ташкента, заслуживает отдельного внимания к своей личности. Он был ярким, неординарным человеком, многое успел сделать за свои 59 лет жизни. После окончания философского отделения Харьковского университета, молодой дворянин поступил на службу в Горный департамент и вплоть до 1837 года работал на Алтайских и Уральских заводах.
По просьбе Черногорского владетеля Петра II Петровича Негоша Ковалевский направляется в эту страну для поисков золотоносных отложений. Как доброволец он участвовал на стороне местных патриотов в пограничных схватках с австрийцами. Понимая, что может быть наказан за это, Ковалевский, по совету князя А. М. Горчакова, подал объяснительную записку Николаю I. Прочтя ее, император начертал на полях: «Le capitaine Kowalewsky a agi en vrai russe» («Капитан Ковалевский поступил, как истинный русский»).
В 1839 г. Ковалевский вместе с графом В.А. Перовским отправился в Хивинский поход. Отрезанный от главных сил, с горсткой храбрецов, он засел в укреплении и выдержал долгую осаду, питаясь одной кониной.
В 1847 г. Е. Ковалевский был приглашён египетским вице-королём Мухаммедом Али для исследований в северо-восточной Африке. Ему удалось одному из первых указать точное положение истоков Белого Нила.
В 1849 г. Ковалевский уже в Пекине, при его участии был заключен Кульджинский договор 1851 года, способствовавший развитию торговли России с западным Китаем. В 1853 году, во время турецко-черногорской войны, в качестве русского комиссара в Черногории он содействовал прекращению военных действий и началу мирных переговоров. Затем он участвовал в Крымской войне (1853—1855), в обороне Севастополя.
В 1856 году Е. П. Ковалевский был назначен директором Азиатского департамента МИДа. Он также являлся помощником председателя Императорского Российского географического общества, почётным членом Императорской Санкт-Петербургской Академии наук, сенатором. Под его руководством был выработан текст русско-китайского Айгуньского договора 1858 года. С 1861 года Е.П. Ковалевский — член Совета министерства иностранных дел.
Егор Петрович Ковалевский – известный литератор. Он писал стихи, романы, повести, драмы, географические очерки, в том числе о Средней Азии, которые печатались в лучших журналах того времени и вошли в пятитомник его сочинений. Он был одним из основателей общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (литературный фонд) и до самой смерти бессменно его возглавлял.
Время показало, что расчет Ковалевского себя полностью оправдал и Ташкент в историческом плане с успехом выполнил миссию столицы Туркестана, превратившись в «звезду Востока».
Впрочем, по достоинству оценил Ташкент уже генерал-майор М.Г. Черняев, в своем донесении новому Оренбургскому генерал-губернатору Н.А. Крыжановскому, в июле 1865 года после победного штурма: «Громадность… [Ташкента], значительность его населения… материальные богатства, заключающиеся в его производительности и необыкновенно важное торговое значение ставят этот город во главе всех городов Средней Азии. Ни одна из столиц среднеазиатских ханств не может сравниться с Ташкентом ни по своей обширности, ни по богатству».
Летом 1865 года, на окраине Ташкента, на небольшой территории между каналом Анхор и ныне уже не существующим арыком Чаули, возник новый, русский город. Его роль быстро возрастала, особенно после того, как в 1867 году было образовано Туркестанское генерал-губернаторство, столицей которого и стал Ташкент. Город развивался, становясь все более крупным хозяйственным, торговым, культурным центром региона.
Будучи и до этого весьма значительным торговым городом Туркестана, Ташкент находился в тени таких знаменитых городов, как Самарканд, Бухара, Хива, Коканд. Он не играл в середине XIX века политической роли, являясь одним из городов Кокандского ханства. В новых условиях Ташкент выдвигается на роль важнейшего города Туркестана. Именно здесь теперь происходят почти все наиболее важные события в крае.
В Ташкенте появляются невиданные доселе промышленные, транспортные предприятия, учреждения культуры и образования. В исключительно мусульманском городе воздвигаются иноконфессиональные храмы. Ташкент становится источником, из которого всякие новации постепенно растекаются по всему краю, с той или иной степенью интенсивности проникают в неизменявшийся в течение веков образ жизни.
Быстро растет население города, которое и в предыдущие времена было весьма многочисленным. В 1865 году его население составляло, по экспертным оценкам, около 106 тысяч человек. Оно росло, в основном за счет переселявшихся в город в поисках заработка жителей сельской округи. Европейское население росло медленно. В 1871 году число жителей новой части города составляло 2073 человека, без войск, причем оно состояло не только из русских. Так называемый «русский город» таковым был лишь по названию, в действительности же он с самого начала формировался как многонациональный.
В том же 1871 году из 2073 человек русских насчитывалось лишь 1289 человек, около 450 человек составляли узбеки и казахи; местные жители, особенно зажиточные, охотно селились в европейской части. Относительно крупными «диаспорами» были представлены немцы (110 чел.), евреи, татары. Также проживали башкиры, поляки, афганцы и даже финны, шведы, датчане, молдаване. Со временем город становится еще более многонациональным.
Например, по данным Городского головы Н. Г. Маллицкого, в 1911 году в Ташкенте проживали также персы, монголы, китайцы, дунгане, армяне, грузины. И, конечно, всегда было немало представителей среднеазиатских народов.
Новый Ташкент с самого начала формировался и как город многоконфессиональный. В первые же годы здесь сложились, кроме православной, римско-католическая, лютеранская, иудейская общины. Образовалась и своя “новогородская” мусульманская община. Само собой разумеется, что почти все население Старого Ташкента представляло собой мусульманскую общину с более чем тысячелетней историей. Имелись представители и других конфессий – буддийской, армяно-григорианской и др.
Накануне Первой мировой войны в новой части Ташкента имелось 12 православных церквей, 3 храма других христианских исповеданий, 2 синагоги и 16 мусульманских мечетей. В старой части Ташкента действовало около 190 мечетей.
Многонациональный и многоконфессиональный состав ташкентского населения способствовал формированию в городе такой характерной для него черты, как веротерпимость, уважительное отношение к разным религиям.
Первые относительно всесторонние и достоверные данные о численности ташкентцев дала Всероссийская перепись населения в 1897 году. На тот год общая численность населения Ташкента составила 156 414 человек. Из них 26,3 тысячи (17%) относились к некоренному населению. На 1 января 1912 года в Ташкенте проживало «в русской части… 71192 жителя, не считая войск [c войсками на 8-10 тысяч больше — Ю. Ф.], и в туземной части свыше 226 000», однако, источник делает оговорку, «что данные по туземной части далеко не полны… вернее же население Ташкента надо считать до 300 000».
Совершенно новым явлением для Средней Азии, было городское самоуправление. Оно стало утверждаться в России после принятия 16 июня 1870 года «Городового Положения». Однако, оно поначалу на Ташкент не распространялось.
Предвидя широкое развитие Ташкента, как административного, политического, торгово-промышленного и интеллектуального центра Средней Азии, первый Туркестанский генерал-губернатор К. П. Кауфман решил дать столице края право самоуправления и 7 августа 1877 года ввел в Ташкенте действие «Городового Положения». В соответствии с ним в городе на выборных началах создавался представительный орган власти – Городская дума, которая формировала исполнительный орган – Городскую управу. Значительная часть гласных (депутатов) представляла коренное население.
На долю первых деятелей городского самоуправления выпала тяжелая обязанность «установить и оформить круг деятельности… и пустить в ход сложный механизм управления городом; механизм, который не может быть остановлен, непрерывная деятельность которого должна постоянно прогрессировать, всё расширяясь в своем поступательном движении».
С самого начала деятельности выборная городская власть значительное внимание уделяла вопросам улучшения условий жизни в Старом городе. Уже на одном из первых заседаний Гордумы её русские члены отметили, что на их «нравственной обязанности лежит охранять интересы туземцев в равной степени с собственными».
Деятельность городского общественного самоуправления в Ташкенте способствовала не только хозяйственному и культурному развитию города, но и формированию инициативности и ответственности его жителей, развитию выборных начал. В том числе и в среде коренного населения. Всё это было шагом в сторону формирования гражданского общества. Но, конечно, более значительным и заметным было влияние нового Ташкента на образ жизни, на сферу производства, на культуру.
Новый Ташкент изначально создавался на основе планирования, что было делом необычным для среднеазиатских городов. Первый план был составлен уже в 1866 году военным топографом Писаревским, но он не был одобрен.
Тогда же был составлен военным инженером М.Н.Колесниковым новый план, который и лёг в основу будущего города. Первая улица, проходя мимо канала Анхор, связала новую русскую крепость со старой кокандской Урдой и называлась Черняевской (ныне площадь Мустакиллик).
Частные жилые постройки в Старом городе ещё до относительно недавних пор строились, в основном, в традиционном, веками сложившемся стиле. Но уже в конце XIX века довольно заметным стало влияние русских архитектурных традиций.
Пожалуй, наиболее очевидным здесь является применение в жилых домах фасадных окон. Распространение получили также крыши из листового железа, деревянные полы, т. н. голландские печи. Редко, но элементы русской, европейской архитектуры проникали и в строительство культовых мусульманских сооружений.
Ярким примером этого является соборная мечеть Джами. К 80-м годам позапрошлого века она оказалась в плачевном состоянии. В 1883 году император Александр III пожертвовал большую сумму денег, которые «Государю было благоугодно приказать употребить… на нужды Туркестанского края». Во исполнение воли монарха администрация Туркестанского генерал- губернаторства «распорядилась обратить эту сумму на восстановление некоторых особенно почитаемых мечетей. Таким образом, была возобновлена единственная по своей величественности мечеть Султан — Азрет в городе Туркестане, затем починена старинная мечеть в с. Зангиата … и заново перестроена мечеть [Джами] в Ташкенте. После перестройки последняя мечеть получила название «Царской».
Ремонтно-восстановительные работы завершились в 1888 году. «Проектные чертежи главного зала мечети были выполнены русскими архитекторами, в связи с чем мечеть Джами вобрала в себя некоторые приемы православного культового зодчества (в арке портала и купола)».
Русские улицы Ташкента с самого начала имели названия, но в Старом городе искони улицы, как и в других среднеазиатских городах, названий не имели. Лишь в 1893 году по инициативе Начальника города С. Р. Путинцева постановлением Городской думы были присвоены названия 17 основным улицам Старого Ташкента: Сагбан, Самарканд-Дарбаза, Тахтапуль, Вилоят, Чагатай, Джаркуча, Бешагач, Ташкуча, Укчи и другим. Мы видим, что русская власть проявила уважение к местной топонимике.
Несмотря на то, что уровень благоустройства и новой, и старой частей Ташкента долгое время оставался невысоким, но всё-таки то, что в этом отношении было сделано после 1865 года, являло разительный контраст в сравнении с прежними временами.
Русский офицер, автор ряда интересных публикаций о Туркестане, А. П. Хорошхин оставил любопытное описание старой части Ташкента 60-х годов XIX века.
«Наружного вида город Ташкент не имеет. [Улицы города] узки и кривы. Летом они покрыты пылью, а осенью, зимой и весной невылазной грязью. По обеим сторонам улиц тянутся желтые глиняные стены, местами низкие, местами высокие… направо и налево, здесь и там, без всякой симметрии поделаны в желтых стенах большие и малые створчатые резные ворота и калитки, низкие иногда до того, что в них можно проникнуть едва-едва не ползком».
Другой очевидец утверждал, что «зимой на улицах была непролазная грязь, в которой тонули арбы. Случалось, что, в темные ночи возвращаясь домой, старые ташкентцы должны были бросать арбы и по колено в грязи брести…».
С 1870 года началось шоссирование улиц (покрытие их гравием). Но это было не очень эффективно, мостить же улицы камнем было чрезмерно обременительно для городского бюджета. Поэтому до начала XX века замощено было лишь несколько улиц. Заметное ускорение в деле замощения улиц происходит после 1906 года.
Большую роль здесь сыграл новый Городской голова Ташкента — Н. Г. Маллицкий (1907 — 1917). Был разработан проект постепенного замощения практически всех ташкентских улиц, рассчитанный на 10 лет. По этому плану предполагалось замостить примерно 373 тыс. кв. саженей (сажень – 2,13 м).
Городская дума энергично взялась за осуществление проекта. В 1904 году в Ташкенте замостили 892,5 кв. саженей, а в 1908 — уже 10283 кв. саженей. Для сравнения: в Москве в 1907 году замостили 7590 кв. саженей. К весне 1912 года площадь замощения увеличилась по сравнению с концом 1906 года почти на 67 000 кв. саженей. Большое внимание было обращено на благоустройство улиц Старого города. В частности, были замощены такие большие и важные старогородские улицы, как Сагбан, Кукчинская, Чагатайская, Джаргурганская.
В 1901 году в Ташкенте появился общественный транспорт — конно-железная дорога (конка). Первая линия соединила базар Чорсу с центром русского города и далее с вокзалом. 29 декабря 1912 года в Ташкенте начал функционировать электрический трамвай. А уже осенью 1913 года в городе было семь линий общей протяженностью 20 верст. За 1913 год ташкентскими трамваями было перевезено более 10 млн. пассажиров.
К началу 1906 года Ташкент стал крупным железнодорожным узлом. В 1899 году было открыто сообщение Ташкент — Чарджоу — Ашхабад — Красноводск. А 1 января 1906 года началось движение по железной дороге Ташкент — Оренбург. Туркестан получил быстрое и удобное сообщение с Европейской Россией. Это послужило огромным стимулом для развития производства и торговли в Ташкенте и во всем Туркестанском крае.
Ташкент превратился в крупнейший торговый центр всего региона. Уже в конце XIX в., когда ещё не было железной дороги до Оренбурга, а железная дорога Ташкент – Самарканд – Красноводск только что была завершена, торговый оборот Ташкента составил более 27 млн. рублей, тогда как в 70-е годы он не превышал 8 – 9 млн. рублей.
В 1873 году Ташкент получил телеграфное сообщение с центром (через Западную Сибирь), в 1875 году — с Ходжентом, в 1884 — с Бухарой.
С 1892 года в Ташкенте появляется телефонная связь. Сначала исключительно для нужд администрации и военного ведомства. В 1904 году была открыта городская телефонная станция на 180 абонентов, впоследствии модернизированная и расширенная до 1000 абонентов.
В городе было налажено уличное освещение, хотя положение в этом вопросе долгое время оставляло желать лучшего. Освещались улицы с помощью керосиновых фонарей, а позже на смену им пришли улучшенные, керосиново-калильные фонари. К концу первого десятилетия XX в. в Ташкенте появляется электричество, но централизованного энергоснабжения не было до 1926 года. Маломощные электростанции, существовавшие в Ташкенте, использовались с 1912 года для нужд трамвайной сети и для освещения некоторых административных, общественных, торговых учреждений. Была сделана попытка построить в Ташкенте водопровод, но начавшаяся Первая мировая война помешала этому.
Городская дума, областная и краевая администрация постоянно обращали внимание на необходимость улучшения условий жизни в Старом городе. Те или иные благоустройства, технические новшества, появлявшиеся в Ташкенте, с большей или меньшей быстротой становились достоянием и коренных жителей. Мощение улиц, освещение, создание общественного транспорта, устройство телефона, создание медицинских учреждений — все это распространялось и на Старый, и на Новый Ташкент. Особенности Старого, как тогда говорили, туземного Ташкента, такие как разбросанность и крайняя запутанность улиц и тупиков, сложные традиционные правовые нормы, косность и недоверие жителей к тем или иным новшествам, могли тормозить распространение некоторых новшеств, но нет никаких оснований для утверждений отдельных авторов в том роде, что, якобы, “новая инфраструктура и социальное обслуживание не касалось местного населения”.
Думается, более объективен такой знаток ташкентской истории, как В. А. Нильсен, писавший в свое время про Старый город: “С установлением после 1865 г. определенной политической и экономической стабильности, прекращением разоряющих народ феодальных распрей, развитием ремесла и внутренней торговли, усилением занятости трудового люда началось возрождение города. И все же, несмотря на начавшуюся активную перестройку, город еще долго оставался пыльным и грязным, сохраняя все недостатки южного среднеазиатского средневекового города”. Пыли и грязи хватало, конечно, и в новой части Ташкента.
В Ташкенте после 1865 года появились новые учебные заведения – школы, училища, в том числе профессиональные, гимназии, учительская семинария и другие.
В 1884 году в Ташкенте открылась первая русско-туземная школа для детей коренного населения. Такие учебные заведения были своеобразным симбиозом русской школы с традиционным мактабом. Впоследствии они распространились относительно широко по краю. В 1912 году в Ташкенте существовало 8 русско-туземных школ, все они находились в Старом городе. Финансировались за счет правительства.
В Новом городе имелось 41 русское учебное заведение различного уровня (мужские и женские), в которых обучалось 6 607 учеников. Из названного количества заведений 13 были частными, а два содержались за счет соответствующих общин: 1 – русско-татарское и 1 – русско-еврейское. Поступать в русские учебные заведения могли дети и коренного населения.
В Старом городе существовало 184 традиционных конфессиональных учебных заведения (медресе, мактабы, карыхона) с 8153 учащимися.
Из числа русских учебных заведений наибольшее влияние на местных жителей оказали русско-туземные школы. Из них вышло немало узбекских деятелей науки, искусства, образования.
В 1908 году в Российской империи был принят закон о всеобщем обязательном начальном образовании. Ташкентское городское самоуправление немедленно откликнулось на эту важнейшую инициативу — были намечены меры по её скорейшему претворению в жизнь.
21 декабря 1908 года в Ташкенте — сначала в европейской части — прошла перепись детей школьного возраста. Всех детей в возрасте от 8 до 11 лет оказалось 3605. из них 1792 обучались в разных учебных заведениях, а 1813 — не обучались нигде. Неграмотных детей школьного возраста оказалось 1102.
Рост за четыре года (1908-1912) в охвате детей образованием был значительным. Правда, надо иметь в виду, что на данные 1912 года повлияло и повышение верхнего возрастного предела.
После 1865 года в новой части Ташкента постепенно сформировалась профессиональная система здравоохранения, совершенно невиданная доселе в Средней Азии. Русские однако не ограничились созданием больниц, амбулаторий только для себя. Медицинские учреждения были созданы и в Старом городе. Здесь имелась мужская и две женские амбулатории с небольшими стационарами, было положено начало родовспомогательной службе, создано лечебное учреждение для больных проказой (кишлак Махау). Естественно, коренное население обращалось и в медицинские учреждения в русской части города, причем женщинам и детям медицинская помощь, включая медикаменты, оказывалась бесплатно.
«Сыр-Дарьинский областной статистический сборник за 1912 год» сообщает, что «число обращавшихся за медицинской помощью в отчетном году [1912 — Ю. Ф.] увеличилось на 11,4%, но это увеличение произошло, главным образом, не вследствие ухудшения санитарного состояния населения, а благодаря возрастающему доверию туземцев к русской медицине». Сборник сообщает, что в 1912 году в Сыр — Дарьинской области за медицинской помощью обратились 301853 человека, абсолютное большинство из них — это коренные жители.
При этом тот же Сборник критично отмечает, что «при такой территории и количестве населения врачебная помощь в Сыр-Дарьинской области не может считаться удовлетворительною».
По инициативе генерал-губернатора К.П. Кауфмана в 1870 году в Ташкенте была основана Публичная библиотека — первая общедоступная библиотека в Средней Азии. Она стала в первую очередь хранилищем восточных рукописей, научной, краеведческой литературы о Туркестане и сопредельных странах. Ныне это Национальная библиотека Узбекистана, одна из крупнейших в Центральной Азии.
В том же году Кауфман положил начало изданию первых газет в Средней Азии — «Туркестанских ведомостей» на русском языке и «Туркестанской туземной газеты», печатавшейся на «местном наречии». Обе газеты были распространителями не только официальной информации, распоряжений центральной и туркестанской власти, но и публиковали немало сведений из области науки и культуры.
По словам одного из редакторов «Туркестанских ведомостей» Н. Г. Маллицкого, “при скудности научной периодической печати… и при почти полном отсутствии её в Средней Азии, эта единственная газета использовалась местными и приезжими учеными для опубликования своих исследований… «Туркестанские ведомости» носили серьезный краеведческий характер и в этом отношении сыграли огромную роль…”
Главным редактором «Туркестанской туземной газеты» с 1884 по 1917 год был Н.П. Остроумов. Он много сделал для того, чтобы превратить газету в пропагандиста полезных для коренного населения знаний по истории, литературе, географии, сельскому хозяйству, медицине, гигиене. Конечно, не следует переоценивать влияние газеты в этих вопросах, тираж её был невелик. В 1895 году он составил 715 экземпляров, в последующие годы он увеличился.
Газета имела хождение даже за пределами Туркестана. Например, в 1895 году она имела подписчиков в Москве, Петербурге, Казани, Омске, Кашгаре, Бахчисарае, Константинополе, Оренбурге, Гельсингфорсе. Число их, правда, было невелико.
Уже в 1896 году Н.П. Остроумов писал, что “сарты [местные жители — Ю. Ф.] начинают ценить печатное слово выше базарных разговоров, а это уже служит ручательством за возможность успеха для газеты, по крайней мере, в будущем”.
В 1876 году в Ташкенте был создан музей. Русская интеллигенция создала различные научные общества, большинство из которых находились в Ташкенте. Это Среднеазиатское ученое общество, Туркестанский отдел Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, Туркестанский кружок любителей археологии, Туркестанский отдел Русского Географического общества и другие. Деятельность этих обществ, хотя и в скромных масштабах, кроме решения непосредственных своих задач, способствовала пробуждению среди определенной части коренного населения интереса к научному поиску, к своей истории, искусству, культуре.
Говоря о вкладе русских интеллигентов, деятелей науки известный узбекский ученый, академик Т.Н. Карыниязов писал, что можно лишь “поражаться упорству, терпению и самоотверженности этих ученых… Только благодаря замечательному энтузиазму многих благородных тружеников науки могла быть проделана громадная работа, положившая начало… изучению Туркестана”.
Несмотря на отдаленность и малочисленность населения русской части Ташкента очень скоро здесь возникли разнообразные любительские театральные, драматические кружки и общества.
Уже в 1868 году в Ташкенте образовалось общество любителей драматического искусства. Первым спектаклем, исполненным его силами, была пьеса А.Н. Островского “Не в свои сани не садись”. В 1884 году было организованно “Ташкентское музыкальное общество”, а в 1896 — хоровое общество “Лира”. В их составе сложились хоры, симфонические оркестры, камерные ансамбли, которые устраивали на весьма высоком уровне концерты, ставили даже сцены из опер. В Ташкент стали приезжать труппы, ставившие здесь полноценные оперные спектакли.
Уже в 1897 году в городском саду Ташкента состоялся первый кинопоказ, спустя всего полтора года, как в конце декабря 1895 года братья Люмьер продемонстрировали свою новинку в Париже. Спустя 12-13 лет в Ташкенте уже имелись кинотеатры и кинематограф для горожан стал довольно обычным делом.
Новые явления в культуре, привнесенные русскими в Ташкент, как и в другие регионы Средней Азии, нашли своё отражение в местной литературе. В конце XIX — начале XX века в Ташкенте постоянно или временно проживал ряд узбекских поэтов, многие из которых в своём творчестве освещали влияние русской культуры.
Особенно значительной в этом плане была роль Фурката. Хотя в Ташкенте он жил лишь около трех лет, но за это время создал “русский цикл” стихов, в которых воспел многие русские порядки, обычаи, учреждения. Это такие стихотворения, как “Гимназия”, “О музыкальном вечере в Ташкенте”, “О пользе наук”, “О выставке в Ташкенте”, “О Суворове”, “О музыке, музыкантах, и их инструментах… ” и другие.
Культурная атмосфера Ташкента оказала воздействие и на творчество крупного узбекского поэта Мукими, несколько раз посещавшего столицу Туркестанского края.
Поклонником русской культуры был поэт Камил Хорезми. Посетив Ташкент, он выразил своё восхищение от увиденного в новой части города — гимназии, выставки, библиотеки, типографии — в поэме о Ташкенте – “Ташкентнома”.
Очень сильное впечатление Ташкент произвел на поэта Сулаймана Нодима. Ему он посвятил стихотворение “Путешествие в Ташкент”, в котором он не скрывал своего восхищения железной дорогой, мостами, сооружениями русской инженерной мысли. Отдельное восторженное стихотворение он посвятил гимназии.
В Ташкенте во второй половине XIX – начале XX века, как и в предыдущие десятилетия, широко бытовала народная музыка. Новым явлением здесь стало исполнение в чайханах, на мужских вечеринках узбекскими народными ансамблями произведений из репертуара русских оркестров, например, вальса “На сопках Маньчжурии”. Причем в мелодию русских песен вносились изменения соответственно вкусам исполнителей и возможностям народных инструментов.
Новая часть Ташкента, как и другие места компактного проживания в Туркестане русских людей, стала своеобразным источником влияния на образ жизни местных людей. Медленно, но неуклонно приметы, черты нового быта проникали в веками сложившийся уклад жизни.
Н. П. Остроумов в конце XIX века отмечал, что некоторые коренные ташкентцы, правда, пока немногие и преимущественно из торгового сословия, обзаводятся принадлежностями русского быта: “стенными часами и зеркалами, столами и стульями, тарелками и салфетками, ложками, ножами и вилками”.
Но в то же время, — писал Остроумов, — “были даже среди ташкентцев такие оригиналы, которые, боясь осквернить себя, умышленно до сих пор закрывают глаза от всего русского; они не ходили и не ходят в русский город, избегали и избегают встреч с русским человеком и продолжают жить в тесном круге своих прежних идей и чувств; но они умрут и не оставят после себя подражателей…”
Русская диаспора Ташкента конца XIX — начала XX в. выдвинула огромное число достойнейших людей – администраторов, хозяйственников, предпринимателей, военных, ученых, педагогов, врачей, деятелей литературы и искусства, Они строили город, исследовали природу Средней Азии и историю её народов, учили, лечили, развивали хозяйство.
Очень быстро в городе появились все те учреждения и заведения, которые соответствовали тогдашним представлениям о столичном городе – библиотека, музей, гимназии, больницы, аптеки, гостиницы, типографии, газеты, рестораны, благотворительные, научные, любительские общества, театральные заведения, парки и скверы, фотосалоны, вокзал, транспортные конторы, почта, телеграф.
Многое, из заложенного в первые десятилетия новой истории Ташкента, в той или иной форме продолжает свою жизнь и поныне.
Что любопытно: «крестный отец» Егор Ковалевский так и не побывал в городе, который он назвал будущей столицей.
Юрий Флыгин, историк
