7 ноября очередная годовщина большевистского переворота. На кого в первую очередь обрушился безжалостный и бессудный «красный террор», позволивший более 70 лет издеваться над великой страной?
В сентябре 1918-го было покушение на Владимира Ленина. Стреляла полуслепая эсерка Фанни Каплан, бывшая каторжанка. Вождя революции по указке из-за океана от банкира Шифа хотели убрать, чтобы больше не мешался-слишком ладил с Германией. Руководил заговором проамериканский Яков Свердлов, ранее курировавший убийство царской семьи на Урале. Он же и велел сжечь Каплан в бочке на территории Кремля на второй день после ареста. Чтобы замести следы…
Свердлов и провозгласил «красный террор». Якобы против врагов революции. На самом деле адрес был точным и конкретным.
Так, почти сразу пришли за Михаилом Меньшиковым. Кто такой? Спустя столетие о нем мало кто вспомнит. Зато «верные ленинцы» знали его досконально.
Михаил Меньшиков 16 лет был золотым пером крупнейшей русской газеты «Новое Время». Его статьи под рубрикой «Письма к ближним» запоем читали сотни тысяч подписчиков. Затрагивал публицист и еврейский вопрос.
Он первым поднял уже тогда больную тему «внутреннего завоевания» России чужими племенами, которые не хотят и не могут быть русскими, но, при этом, требуют себе политического равноправия, чтобы… разрушать ту самую страну, прав в которой себе добиваются.
Меньшиков писал, что «государство принадлежит тому народу, душа и тело которого вложены в территорию». Он был убежден, что «чужие» пекутся не об общем деле, а о своих собственных нуждах. При этом «посторонние» остаются между собой тесно сплоченными в общины, диаспоры, джамааты и прочее, но всячески разделяя большой народ.
Меньшиков требовал для русских права быть самими собой. Он не отрицал этого ни за одним народом, но напоминал, что быть собой следует за свой счет, а не в качестве нахлебников.
Этого большевики не простили публицисту. Они как раз и задумали строить «царство свободы» за счет русских.
К Меньшикову нагрянули 14 сентября, причем каратели не поленились добраться до Валдая, где журналист жил сельском доме. На пороге выросли чекисты Якобсон (в будущем он расправится с поэтом Николаем Гумилевым, сам будет расстрелян в 1940-ом троцкист ), Давидсон, Гильфонт и комиссар Губа.
Меньшикову сразу заявили, что «Можете быть покойны. Вы свободы не получите».
Он спросил:
— Это месть?
— Да, месть за ваши статьи, — был ему ответ.
Давидсон, видимо, давний читатель «Нового Времени», без обиняков уточнил: «Я сочту за великое счастье пустить вам пулю в лоб».
Убивать 58-летнего Меньшикова специально по-садистски повели мимо дома, на глазах жены и шестерых детей-перед этим писатель просил о встрече с родными. Он успел сказать няне, что его сейчас расстрелют. Меньшиков повернулся лицом к Иверскому монастырю, что виднелся с места казни, опустился на колени и стал молиться.
Залп прогремел в спину. Меньшиков бился в конвульсиях, к нему подскочил Давидсон с револьвером и дважды выстрелил в левый висок.
Вскоре «Известиях» тиснули заметку: «Чрезвычайным полевым штабом в Валдае расстрелян известный черносотенный публицист Меньшиков. Раскрыт монархический заговор, во главе которого стоял Меньшиков. Издавалась подпольная черносотенная газета, призывающая к свержению советской власти».
Это была низкая ложь, пишет современный публицист Егор Холмогоров. Меньшиков напротив, регулярно ругался с черносотенцами. Не питал он любви и к монарху, считая, что в марте 1917-го он был свергнут за паралич власти. предательство народа. И уж, конечно, журналист не был заговорщиком-где, в деревне?
Больше того, судя по дневникам, Меньшиков даже надеялся, что большевики и Ленин проникнутся русским государственным инстинктом. Он трагически ошибался…
Меньшиков был создателем в 1908 году, идеологом Всероссийского национального союза, мечтал о создании русской партии, «национальной аристократии» и «патриотического среднего класса».
Метод решения национальной проблемы в России Меньшиков видел простой. Обрусение тех, кто может и хочет обрусеть и предоставление независимости тем, от кого никакого обрусения ожидать не приходится и будет один только вред. Так и поступили Горбачев с Ельциным.
Никто, впрочем, не просчитал, что соседям, оказывается, проще кормиться за русский счет. Получившие независимость народы начали передвигаться в Россию, переносить сюда все те же советские лозунги: равноправие гони, многонациональность давай-давай, на моем языке пиши, русский ванька потерпит. Но край уже наступает…
Холмогоров настроен решительно. Где мигранты не умеют жить, не раздражая местного населения, следует их отправить подальше, а самых буйных немедленно депортировать на их независимые родины.
Холмогоров лишний раз напоминает формулу мученика русского национализма Михаила Осиповича Меньшикова: «Россия есть живое царствование русского племени». Остальным это предстоит усвоить, как в свое время пришлым из Золотой орды после ее падения, или вернуться к себе, чтобы жить своей жизнью и свой счет.
