Исполнилось 145 лет со дня рождения Павла Бенькова, с его именем связывают рождение станковой школы живописи Узбекистана.
В Самарканд он приехал в зрелом возрасте – в 52 года. Приехал после Бухары и Хивы, где жил недолго, но очень продуктивно, оставив десятки знаковых картин и этюдов. Павел Петрович, прогуливаясь по древним улицам, выписывая пейзажи и портреты бухарских чиновников и хивинские образы, будто готовился к жизни в Самарканде, к новому этапу своего творчества, где будут только солнце и все, что им озарено.
Страсть учиться
Павел Беньков родился в Казани в семье мелкого железнодорожного служащего. Отец много болел, а потому «первую скрипку, — как писала в своих воспоминаниях дочь художника Наталья Бенькова, — играла бабушка Матрена Мефодьевна, тащившая на плечах всю семью». Крестьянских кровей, она обладала природным умом, добрым нравом и трудолюбием.
Паша увлекся рисованием с шести лет, страсть привил родной брат матери – Семен Иванов. В 1895 году юноша поступил в Казанскую художественную школу. Причем нашел ее сам, выдержав успешно экзамен. Родители узнали об этом спустя полгода, и отец успокаивал горевавшую супругу, что все знаменитые художники обязательно писали Христа, Божью матерь, святых. Но так случилось, что Павел Петрович практически не обращался в своем творчестве к религиозной тематике, для этого он слишком любил жизнь, природу, людей.
Из шести лет, что Павел Беньков проучился в Казанской художественной школе, два первых года прошли для него очень тяжело. Родители помогали очень слабо.
«Грузил баржи на пристани, давал уроки рисования. Ходил зимой в легком пальтишке, временами почти голодал, зато… рисовал! Занимался с полной отдачей, видя в этом смысл жизни; кое-как выкраивал время на чтение и, главное, на театр, который полюбил страстно, почти как живопись», — вспоминала рассказы отца дочь Наталья Павловна.
Много позже, когда он окончит Высшее художественное училище при Академии художеств в Санкт-Петербурге и вернется преподавать в Казань, Павел Петрович будет заражать своей страстью учеников. И не только страстью. Он будет учить их видеть всю прелесть натуры, схватывая ее целиком, все нюансы природной красоты, которые когда-то учился видеть сначала в Казани, а затем в Петербурге, чуть позже во Париже, Милане, Мадриде.
Как учил Беньков
«Как учил нас Павел Петрович? – вспоминал заслуженный деятель искусств Белорусской ССР, профессор Федор Модоров, много лет руководивший Московским художественным институтом имени В. И. Сурикова. — Он шел от построения черепа головы, всегда указывал, чтобы мы исходили от общего, а не от какой-то частицы. Когда он видел, что студент начинает уже понимать, переходил к деталям, очень интересно учил писать глаза. Кисть не брал, у него в руке была спичка, ею он показывал, как нужно строить глаза, показывал их особенности. Павел Петрович был объективным человеком. Он обычно говорил: «Не падайте духом, учитесь и учитесь».
В 1908 году Бенькова отчислили из училища при академии. В то время он находился в Мадриде, усердно копируя Веласкеса и Риберу. Беньков, будучи в Париже и Милане, написал несколько портретов и отправил их в Петербург, но пришли они в столицу поздно. К тому же студент не уведомил своего руководителя Д. Кардовского о том, что задерживается в Европе.
Тот, впрочем, сам и ходатайствовал о восстановлении ученика. Буквально через год, представив дипломную работу «Покорность», поразившую комиссию силой реалистического письма и глубокой эмоциональностью изображенного горя, Павел Петрович получил звание художника и вернулся в родную Казань.
Там он повстречался со своей будущей супругой, на тот момент учащейся Казанской художественной школы, Ольгой Траубенберг.
«Она много раз рассказывала мне, как впервые увидела папу, — вспоминала его дочь. — В день первого занятия Бенькова в школе было очень оживленно. Фешин (одноклассник и друг П. Бенькова – прим. автора) уже провел первое занятие, и все потеряли голову от восхищения. Ученики бегали к студии, где должен был заниматься Беньков, заглядывали в нее. На подмостках сидел скучающий натурщик, смуглый мальчик, просто одетый. Вместо фона висела какая-то синяя тряпка. Учащиеся были этим несколько разочарованы, но расселись по местам, угомонились, ждут. Наконец, с большим опозданием (увы и ах, всю жизнь папа немного опаздывал, даже случалось и на поезд) быстро вошел молодой человек. Ему было лет 30, но уже совершенно лысый с очень простым, даже неинтересным лицом. Энергично и как-то целеустремленно подошел к натуре. Не обращая внимания на класс, пересадил мальчика, сделал волнистую драпировку, что-то быстро изменил в его одежде, дал в руки палку. Сам подошел к окну, отдернул одну занавеску, задернул другую — окна были во всю стену. Изменилось освещение. И тогда обратился к классу: «Ну как, друзья, нравится?»
Он часто так обращался к ученикам. А ученики сидели с открытыми ртами — у них на глазах произошло чудо: из неинтересного натурщика получился чудесно выглядевший юноша неаполитанского типа, и уже не грязная тряпка, а голубизна неба и море виделись в этом фоне. По-другому выглядел и Беньков: не просто лысый молодой человек, а вдохновенный мастер, энергичный, знающий красоту. Весь класс рисовал с большим воодушевлением и интересом».
В этот период рядом с Павлом Петровичем был земляк и коллега Николай Фешин, с которым он подружился еще в годы учебы сначала в школе, потом в Академии художеств.
«Они были близки своими творческими установками, вместе участвовали в выставках, вместе вернулись в родную alma mater молодыми преподавателями, — пишет в книге «Павел Беньков: художник солнца» искусствовед Нигора Ахмедова. – Энергичные, полные высоких помыслов, оба мечтали обновить педагогический процесс».
И это у них получалось, ученики были в восторге. Придерживаясь правил репинской системы, они наглядно, без теоретизирования, кратко и доходчиво объясняли суть, зачастую показывали с кистью или карандашом в руке, как нужно.
Этого же метода «наглядности» Беньков будет придерживаться и в Самарканде, куда он переедет навсегда в 1931 году после смерти сына, конфликтов с новым коллективом, отвергавшем реализм и все академическое, неудачных постановок в Казанском театре, после эмиграции Фешина в США и мучительного ощущения эмиграции внутренней.
Синтез жанров
«Известно, что, выезжая навсегда в Узбекистан, Павел Беньков взял с собой среди немногих работ «Портрет татарки (Обреченная невеста)», — пишет Н. Ахмедова. – Это, несомненно, одно из лучших произведений, завершившее казанский период. В нем колористическое мастерство художника соединилось с передачей правды характера… Павла Бенькова, всегда с интересом изучавшего историю и быт народов Поволжья, обогатило новыми знаниями работа в татарском театре, где он погружался в исследование этнографии колоритного уклада народного искусства для будущих постановок. Увлечение яркостью тканей и обилием украшений татарского костюма проявилось в этом портрете: фигуру невесты художник расположил близко к краю холста, что дало ему возможность с огромным наслаждением и живописным темпераментом передать изумительное богатство вышивки, блеск атласа и шелка, прозрачность легких тканей».
Павлу Петровичу с его тонким художественным восприятием пришлось непросто в годы Октябрьской революции. У него на глазах рушились, уходя в прошлое, старые устои и пересматривались жизненные ценности.
В 1919 году Беньков ушел вместе с отступающими войсками Колчака в Сибирь, где работал в Иркутском и Омском театрах декоратором, пока Сибирь была «белой». После разгрома Колчака снова вернулся в Казань, преподавал в казанской художественной школе, сотрудничал с Русским драматическим театром, но жил в ожидании того, что начнут вспоминать его «белое» прошлое, тем более закрутился маховик репрессий…
Все это побудило Павла Петровича уехать из Казани.
В солнечном крае
Летом 1928-го он отправился в Бухару, а затем в Хиву. В начале 30-х годов он утверждается в мысли осесть в Самарканде. Восторженно принимая окружающее, Беньков как-то сказал: «Я могу здесь писать все, бесконечно…»
За годы в Самарканде Павел Петрович напишет десятки жанровых картин– «Шелкомотальная фабрика «Худжум», «Окучка хлопка», «Заветный урожай», «Первомайская плотина», «Подруги»; изумительно колоритных пейзажей – «Сад весной», «Весна. Персик цветет», «Самарканд. Улица вечером», «У арыка»; серию портретов супруги, З. Ковалевской, героев труда, коллег. Все они станут хрестоматийными, классикой узбекского изобразительного искусства.
— К приезду Бенькова Самарканд уже с 20-х годов был своеобразным центром художественной жизни всей Средней Азии, где поселились художники, приехавшие из России – А. Николаев (Усто Мумин), В. Уфимцев, Г. Никитин, В. Еремян, Н. Кашина, О. Татевосян, — рассказывает самаркандский художник и краевед Александр Галак. — Они поставили перед собой цель – создать новое, современное искусство, в котором сочетались бы постимпрессионистские тенденции, русский авангардизм и местные восточные традиции. Однако из-за политического давления вскоре самаркандское творческое сообщество распалось, а в искусстве стал набирать силу социалистический реализм, который окончательно утвердился со времени создания Союза художников Узбекистана в 1932 году. К слову, в 1933 году в его состав вошел и Павел Беньков.
К этому времени Павел Петрович уже работает в Самаркандском художественном техникуме и впоследствии вместе с художником Л. Бурэ сыграет выдающуюся роль в формировании художественной школы Узбекистана. Помогает в этом процессе и ученица П. Бенькова Зинаида Ковалевская, приехавшая в Самарканд вслед за учителем.
Вопросы художественного образования в Узбекистане из-за отсутствия национальных кадров стояли остро. Необходимо было организовать подготовку художников на основе испытанной временем методики, а не личных эстетических пристрастий педагогов. Эта испытанная временем методика уже была у Бенькова, и он, конечно, стал ее использовать. И в Самаркандском художественном техникуме среди учеников Павла Петровича начали появляться первые художники- «националы».
В их числе будущие народные художники УзССР Лутфулла и Абдулхак Абдуллаевы, народный художник Таджикистана Ашур Хайдаров, заслуженные деятели искусств Рашид Темуров и Малик Набиев, известные живописцы Ашраф Разыков, Сафо Мухамедов и другие. Их картины вошли в «золотой фонд» культуры Узбекистана.
«Не кто иной, как Беньков научил нас обобщенно воспринимать предмет, одним взглядом охватить все, что перед тобой, — будет вспоминать потом своего учителя Абдулхак Абдуллаев. — Школа Бенькова заняла в 1937 году первое место на конкурсе художественных училищ. Он был таким же замечательным педагогом, как и художник»
Вторая мировая война застает художника в Самарканде. Он пишет “Встреча героя”, “Письмо с фронта”, “В новой семье”, “Подарок бойцу”, “Снова на Родине”. Его картина “Мать героя” воспевает духовную силу народа в образе простой узбечки.
Сохранить память о человеке-легенде…
За годы жизни в Самарканде Павел Беньков стал местной легендой. Довольно грузный, в мешковатой одежде, с тросточкой, он перемещался по городу в старом белом фаэтоне, запряженном таким же старым конем, дарил студентам холсты и краски, на которые вечно у молодых художников не хватало средств, а в техникуме натуру, по-прежнему, ставил выше воображения и отстаивал принципы реалистического искусства. Отстаивал спокойно, собственным творчеством. Больное сердце, которое перенесло два инфаркта, не выдержало последней новости о переводе изотехникума в Ташкент. Приглашали в столицу и его, но он отказался, оставшись верным Самарканду.
В 1949 году Павла Петровича Бенькова не стало.
Узнав о смерти своего учителя и наставника, многие переживали это как личную утрату. У здания Самаркандского художественного училища собралось множество его учеников, друзей, родных и коллег, чтобы проводить его в последний путь.
«Павел Петрович был человеком, по которому мы смолоду мерили свою жизнь, свое искусство, свои творческие мечты, — писала Народный художник Узбекистана З. Ковалевская. –Художник просто и правдиво изображал жизнь и своих учеников он тоже учил «не мудрить» — это было его любимое слово».
В 1949 году Советом Министров УзССР было принято постановление об увековечивании памяти талантливого художника и педагога. Его имя было присвоено художественному училищу в Ташкенте, а также улице в Самарканде.
В 90-е годы имя Бенькова исчезло из названия Ташкентского заведения, но Шавкат Мирзиёев одобрил предложение Академии художеств и вернул имя уже Республиканской специализированной художественной школе.
В юбилейный год в Государственном музее истории культуры Узбекистана в Самарканде состоялось открытие уникальной выставки «Школа Бенькова».
Художник и краевед Александр Галак, рассказывая об истории дома, где жили и работали Беньков и Ковалевская, дал предложение об организации музея. Художник Нормурад Негматов заявил о готовности за свой счет установить бюст П. Бенькова напротив бывшего художественного училища на улице А. Навои, для чего необходимо разрешение госорганов. Но у властей, увы, другие заботы…
