На днях вице-премьер Дмитрий Козак заявил, что Россия все- таки будет вынуждена ввести визы с соседними странами. Иначе ей не видать безвизового режима с Европой. С этим категорически не согласен руководитель отдела Средней Азии Института стран СНГ Андрей Грозин:
-Если мы введем визовый режим с Киргизией, Таджикистаном, Узбекистаном, то, во-первых, не факт, что эти государства вообще способны пережить такую меру воздействия. Некоторые из этих государств, наверное, окажутся на грани физического выживания, серьезных социальных потрясений и краха экономики, в первую очередь низовой – домовых хозяйств и всего остального.
Россию не может не беспокоить подобное развитие ситуации. Я допускаю, что, если Россия введет визовый режим, например, с Таджикистаном, вполне возможно, что через три месяца Таджикистан в политическом смысле станет совсем другим государством, если вообще останется в качестве единого государства. Вполне возможно повторение гражданской войны, которая там была после распада СССР.
Подавляющее большинство граждан республики Таджикистан выживают за счет переводов трудовых мигрантов. Мы можем сказать, что это их проблемы, что в конце концов Россия не обязана никого кормить, плевать на подписанные договоры о стратегическом партнерстве, забыть о нашем членстве в международных организациях, в том числе в Организации договора о коллективной безопасности и так далее, но отгородиться от таджикской нестабильности мы не сможем.
Опыт 1992-93 гг., когда был пик гражданской войны в этой стране, многие в России уже забыли, но эксперты прекрасно помнят, какие проблемы тогда для России создал этот внутренний конфликт в Таджикистане.
Если что-то подобное повторится сейчас, то, во-первых, в силу демографических причин, мы получим гораздо большее количество проблем: население выросло, а, в силу того, что уже сейчас значительная часть граждан Таджикистана постоянно находится на территории России, эти проблемы приобретут совершенно другое свойство, чем это было после распада Советского Союза, когда население в основном находилось в Таджикистане, и беженцев было 200-300 тыс. А сейчас скорее всего, в случае распада государственности в этой стране, мы получим проблемы на порядки выше.
И тогда России надо будет думать уже не о визовом режиме и механизмах обеспечения его эффективной работы, а о строительстве фильтрационных лагерей и тому подобное. Я думаю, что в Кремле прекрасно понимают, что такую меру некоторые из наших партнеров просто не переживут.
Во-вторых, эти партнеры будут потеряны для России. Понятно, что в сегодняшнем мире существует достаточно жесткая конкуренция в экономике и на всех уровнях социальной сферы. Борьба за трудовые ресурсы идет уже сейчас. Другое дело, что у всех этих трудовых ресурсов существуют разные степени качества. Среднестатистический трудовой мигрант кроме своей, условно говоря, дешевой стоимости, ничем не отличается от мексиканского мигранта в США. Ни квалификацией, ни своими знаниями, ничем. Тем не менее? все прекрасно понимают, что без дешевой рабочей силы экономика США работать не может.
То же самое можно сказать и о российской экономике. Наши профессиональные патриоты постоянно кричат о том, что современная Россия в состоянии сама решить все свои трудовые проблемы. Хотя мне, например, незнаком ни один человек в Москве, который хотел бы занять место таджикского мигранта в жилищно-коммунальном хозяйстве. Я таких чудаков не встречал.
Говорить, что кто-то из Рязани приедет на это место? С одной стороны, это теоретически возможно, но, во-первых, сколько это будет стоить? Почему российский бизнес привлекает тех же трудовых мигрантов из Центральной Азии? Потому что не надо оплачивать социальный пакет. Потому что это дешевая трудовая сила, которая требует гораздо меньших расходов, чем граждане России, откуда они ни приехали – из Рязани, Перми или еще откуда-то.
Им не надо предоставлять общежитие, давать социальный пакет, за них не надо нести серьезную юридическую ответственность. Именно поэтому труд трудового мигранта гораздо дешевле для российской экономики. Когда говорят о том, сколько миллиардов выводят трудовые мигранты из России ежегодно на свою историческую родину, почему-то забывают сказать о том, сколько процентов валового внутреннего продукта создается с использованием труда мигрантов. Если я не ошибаюсь, порядка 10% по последним оценочным общим данным. Эта цифра гораздо больше, чем те же 4 млрд, которые вывезли узбеки за прошлый год, и порядка 2,5 млрд, которые вывели таджики.
Кроме того, нужно учитывать внешнеполитические факторы. Ясно, что после того, как Россия отгородится визовым режимом от той же Центральной Азии или от Украины, и на Западе и на Востоке найдется немало желающих занять российское место. Эти желающие уже сейчас видны, они не скрываются. И за Великой стеной, и за Перемышлем хватает желающих занять российские места. Если Россия готова уступить свои зоны влияния, тогда надо вводить визовый режим. Тогда надо отворачиваться и выстраивать границу по собственному периметру, не реализуя серьезных межгосударственных амбиций, запрятав их куда подальше и сконцентрировавшись в пределах собственных границ.
Ясно, что панацеей от нелегальной миграции визовый режим, конечно же, не станет. Достаточно посмотреть на опыт США и их отношения с их южным соседом. Никакими стенами не отгородиться, никакими визовыми режимами, если социально-экономическое развитие стран, соседствующих друг с другом, настолько разительно отличается. Конечно, визовый режим можно ввести. Но насколько это будет эффективно?
Теперь насчет Европы. .Никто из бюрократов всерьез не хочет введения безвизового режима с Россией. И вовсе не потому, что у России есть безвизовый режим с государствами, миграции с которыми они опасаются. Это отговорки. Просто-напросто безвизовый режим с Россией наши брюссельские друзья давным-давно превратили в морковку, которую перед осликом впереди несут, чтобы он шел в нужном направлении. Не скажу за всю Россию, но на некоторых российских чиновников эта морковка до сих пор еще очень серьезно действует. А потому надеяться, что отказ России от активных интеграционных усилий на пространстве бывшего Советского Союза даст нам какие-то преференции в глазах брюссельской бюрократии, было бы верхом наивности.
