Какие бы модели и реформы ни привносились в Россию, они ложатся на ментальность народа, которая практически не меняется последние 500-600 лет считает доктор психологических наук, профессор Михаил Решетников.
«Каждый народ — это плод сложившейся ментальности, и у него свои цели. Я называю это избранной целью конкретного народа. Лучше всего это прослеживается в исторических традициях», — убежден Михаил Решетников. В отношении русского он выделил три основных цели и несколько пограничных.
По его мнению, прежде всего, это российская историческая гордыня.
«Эта идея была заложена около середины XV века с распадом Византийской империи, когда на европейском театре освободилось место ведущего актера и режиссера, на которое никто больше не мог претендовать», — пояснил он.
Данная роль, продолжил спикер, предполагала культурное, военное, научно-техническое и т.д. лидерство.
«Надо признать, что эта претензия так и не была реализована, особенно в культурной и научно-технической сфере, но породила массу мифов, которые имеют в данном случае компенсаторное значение».
Профессор привел пример таких мифов: «особая русская душа», «особый русский характер», «непоколебимый русский дух», «непобедимая русская армия». После 1917 года, утверждает ученый, эти мифы были искусно трансформированы «с заменой соответствующих прилагательных»: советский флот, советская армия, советский рабочий, советский космос и т.д. «Однако идентификация малых народов с мощной Россией (кроме того во главе этой России стоял человек нерусский, что было приятно всем малым народам), легко воспринималась психологически. Это было даже соблазнительным», — добавил он.
Вторая «избранная цель», согласно Решетникову, это российская историческая экспансия.
«Российское государство всегда расширялось: на север, на запад, на юг, на восток. Эта традиция сочетались с признанием некой мессианской роли России по отношению ко всем сопредельным нациям и народам, находящимся внутри государства, — объяснил он. — В советский период это трансформировалось в утверждение «Мы несем свет всему миру». В этой идее исторической экспансии долгое время господствовала русская, но не национальная, а наднациональная идея — идея приоритета русской культуры над остальными, убежден психолог.
«Все должны были знать русских писателей. Кроме Чингиза Айтматова и еще пары человек, я думаю, вы не назовете писателей окраины России».
Другой отличительной чертой русского народа, по мнению Михаила Решетникова, является идея равноподданства всех в дореволюционный период и равенство всех советских граждан в постцарский отрезок истории.
«Специфика России в отличие от всех других стран — я бы даже сказал с сожалением — в том, что мы не колонизаторствовали. Мы занимали территории, но люди продолжали говорить на узбекском, армянском, украинском и т.д. В Алжире, например, есть один язык — французский. Французы до сих пор, также как и англичане, считают всех иностранцами. Они «центр земли», и это хорошее качество», — считает он.
Третья характерная российская традиция — ориентация на первое лицо государства вне зависимости от его наименования.
«Царь Николай, премьер-министр Ленин, генсек Сталин. Отсюда и традиция чисто иллюзорного общественного уклада жизни. Это было умело воспроизведено и в советский период. Люди никогда — не тогда и не сейчас — ничего не решают, у нас все решения идут только от первого лица».
К этому примыкает еще одна специфика, считает психолог: в отличие от Западной Европы, где уже в XVI — XVII веке появляется бюргерство — класс свободных, экономически независимых горожан, в России никогда бюргерства не было. «Демократическая свобода, которую получили люди после 1991 года, без экономической свободы — это нонсенс. Мы сделали государство свободных нищих и пожинаем плоды», — подчеркнул он.
Это осложняется еще и тем фактом, отметил психолог, что государство никогда не было структурой сотрудничества.
«Оно всегда было разрешительной, устрашающей и подавляющей системой. Это специфика сохраняется. У нас все органы правопорядка охраняют государство, а не граждан, и это тоже наша традиция». Все западные модели, которые перенимала Россия, в последствие изменялись в силу нашей ментальности, делает вывод Михаил Решетников. К примеру, социал-демократия трансформировалась в большивизм. Заимствованная демократия обернулась в демократизм — «с негативным оттенком».
«Наша особенность состоит в том, что мы никогда не были ни скандинавским севером, ни мусульманским югом, ни западом, ни востоком, — подытожил психолог. Россия — это часть Европы, но она никогда не будет частью Запада. Мы всегда были островом цивилизации, и в этом есть огромная надежда на возрождение. Самое интересное, что возрождение всегда происходило, когда вокруг острова оказывался безбрежный океан. Примерно как сейчас. Зачем нам, молодой нации, эта престарелая Европа? Пусть себе загнивает спокойно. Думаю, что Россия будет развиваться и возрождаться».
В качестве основы для возрождения профессор Решетников выделил русский язык и единую историю, которую, по его мнению, еще предстоит написать.
«Возрождаться можно только гордо», — заключил он.
