Руки прочь от СССР!

Бывшая жительница Ташкента Татьяна Перцева  очень не любит, когда ее называют «оккупантом» и ругают Советскую власть. Вот ее мнение.

-Постоянно сталкиваюсь с очернением СССР. Причем хают те, кого тогда и в проекте не было.

Молодежи целенаправленно лгут, промывают мозги. В Узбекистане это делают люди, находящиеся на содержании иностранных СМИ. Я их встречала на постах одного уважаемого модератора уважаемого сайта. Тоже недолюбливающего Россию, но по крайней мере, этого не выказывающего столь уж открыто. А у него в комментах буйствуют люди, специально для этой цели нанятые. Вот они и стараются. А потом некоторые оказываются в ИГИЛе, или устраивают теракты…

Где и поговорить с людьми, как не на базаре? Я человек восточный, базар для меня — второй дом. Даже московский. Разницы особой и нет. Поскольку наш рынок поделили азербайджанцы и узбеки, большей частью андижанские. Узбечки чаще торгуют зеленью. Азербайджанцы — фруктами. Русские — овощами. Тут же крутятся дети. Азербайджанские в школах. Узбекские — далеко не всегда.

Вещами торгуют больше азербайджанцы, но я познакомилась с грузинкой. Свитера, блузки, брюки. Женщина лет пятидесяти с лишним. Анна. И рассказала она, что у нее трое детей. Старшие уже совсем взрослые и помнят СССР. Младшая удивляется, когда мать рассказывает, что можно было почти бесплатно ездить в лагеря и санатории, безболезненно платить за квартиру, свет и газ, что мать с ее высшим образованием, имела достойную работу, а не торговала на рынке чужой страны..

Бывая в Ташкенте, я разговаривала с людьми, посторонними и знакомыми. Интересно, что старые таксисты в один голос жалеют о той жизни. О той стране. Молодые… в основном, не любят Россию и считают, что много лет жили под пятой оккупантов. На вопрос, почему, освободившись от оккупантов, они толпами ринулись к этим оккупантам и трудятся дворниками, дорожными рабочими и т. д.,  ответа, как правило, я не получаю.

Недавно прочитала коммент. Пишет молодой человек. Мол, наелись мы экономики при большом брате! Вот сейчас, при мустакиллике.. ( независимость, узб).

Это еще ничего. Иногда такая ненависть льется, аж страшно становится. Молодежи промывают мозги. Причем начисто. Так, что своих мыслей уже не остается. Цели вполне понятны. Оккупанты, угнетаемые узбеки, которых обворовывала Москва…

Мне не раз твердили, что я бьюсь головой в стену. И, видимо, считают, что мои переживания — деланные.

А мне боль покоя не дает. Я от нее задыхаюсь.

Давайте, попробуем разобраться, чем был Узбекистан при большом брате?

Прежде всего — уникальная, как говорит журналист Игорь Цой, тяжелая промышленность. Угольная промышленность. Огромные рыбхозы. Хорошо развитая легкая промышленность. Удивительно развитые, шагавшие в ногу с последней модой так называемые артели. Сколько раз я привозила из Ташкента обувь, трикотаж — было такое объединение «Малика», не уступало загранице, шедевры просто делали). Весь институт завидовал.

Безупречное, идеальное образование. Тех учителей и преподавателей вузов больше просто не существует. В силу падения самой образовательной системы. Те были… я даже не знаю, как их назвать. Те были образцами. Их, как говорят, отлили, и форму разбили.

И при большом брате, уж поверьте, никто не бежал в Москву за завидной карьерой дворника. Я не говорила, что наш дворник — бывший доцент Душанбинского университета? Так вот, он и есть. А его жена у нас подъезды моет. Зато большого брата изжили.

А во времена моей молодости, пришедшейся на шестидесятые, не поверите, после выпускных в школах преподаватели вузов объезжали маленькие города и кишлаки, уговаривали молодежь поступать. В кишлаках не слишком хорошо говорили по-русски, но во всех городах существовали узбекские школы, а в вузах — узбекские группы. Точно так же готовившие специалистов. Тогда узбекская молодежь уж точно не торговала на московских рынках. А дети не бегали тут же, вместо того, чтобы за партами сидеть. Тоже большой брат виноват?

Сколько в Узбекистане было больших ученых, академиков, докторов наук, поэтов, писателей, композиторов. Между прочим, узбеков. Что-то сейчас о науке не слышно. Поэты? Есть. Прекрасные Неизвестные широкому читателю. Газеты? Почти нет. Журналы? Все тихо скончались или ведут очень скромное существование.

Кроме системы высшего образования, была еще система профтехобразования. Сейчас повсеместно, не только в Узбекистане, уничтоженная.

Вспомните: на каждом предприятии висели объявления с перечнем нужных профессий. Сейчас хорошего токаря, расточника, шлифовщика, слесаря, сварщика днем с огнем… все мечтают олигархами стать. Да и с инженерами тоже напряженка. Мужа моего держат в 74 года на работе, потому что настоящих конструкторов раз два и обчелся. Его напарник ушел, так почти год замену искали.

Образование тю-тю. Да и для того, чтобы на рынках торговать, оно и ни к чему.

Насчет угнетения. Было. Только угнетали всех. Независимо от национальности. Хлопок собирать посылали? Посылали. Студентов. Учреждения в полном составе. Школьников вывозили, правда на день. Да вот большой брат тоже угнетал. Картошкой. Морковкой. Капустой. Угнетал-угнетал. Собственный мой муж сидел полтора месяца где-то в районе Луховиц на морковке…

И не мешало напомнить, что именно при большом брате, в 1966 году центр Ташкента тряхануло. Почему центр? Да потому что более отдаленные районы трясло, но не так. Недаром моя сестра, жившая на Волгоградской, очень удивилась, когда моя мама до нее дозвонилась и стала ругать, что она о сыне не вспоминает. Она ответила: мол, землетрясение, каких много..

Вот только тогда большой брат и не только он, мгновенно среагировал. Как пошли со всех концов страны эшелоны со стройматериалами и поезда со строителями! А в обратную сторону — поезда с ташкентскими детьми. В крымские лагеря и санатории! За столько отстроили Ташкент? Не помните, молодежь? А вот я помню. К осени началось массовое вселение в новые дома. Кто не хотел уезжать из центра, получали ордера под снос. Въехали в дома на том же месте.

Может, напомнить, что когда в 1988 году в Спитаке (Армения) произошло землетрясение с куда более тяжелыми последствиями — в Ташкенте, считай, жертв не было, только центр перестроили, — последствия не ликвидированы до сих пор. Большого брата не стало. Я не злорадствую, упаси, Боже. Констатирую. И  даже не стоит опровергать мои слова. НЕ ЛИКВИДИРОВАНЫ.

Как считаете, случилось бы нечто подобное при большом брате? И что будет сейчас, если ташкентское землетрясение повторится? И что станется с гордо возвышающимися в центре многоэтажками? Уверены, что при отсутствии большого брата, нормального строительного и архитектурного образования и наличии полного пренебрежения техническими нормами, созданными при большом брате, эти дома устоят? А заодно спросите стариков: мыслимо ли было чтобы в городах рубили деревья на мебель и паркет? Деревья стояли незыблемо! Попробовал ли кто при большом брате…

Тогда строили. Сейчас рушат. Тогда массово давали квартиры. Теперь из этих квартир выгоняют. Тогда большой брат защищал. Теперь защищать некому.

Почитайте энциклопедию «Ташкент». Заводы. Один. Второй. Третий. Десятый. С каким придыханием говорили: «завод Чкалова»… «Фотон»…. «Ташсельмаш»… «Текстильный»…

Сколько фабрик!

А сейчас только и слышишь: обувная закрылась. Парфюмерная закрылась…Заводы погибли.

Знает ли нынешнее поколение, какие дома культуры, какие клубы были при большом брате? Какие при них были секции, кружки, театры даже?

Занимается ли в них сейчас молодежь?

Некогда. Нужно на хлеб как-то зарабатывать. Поскольку пенсия у стариков сто долларов, а зарплата в узбекских фирмах-двести… А продукты дорожают просто на глазах.

Когда я, три года назад, впервые за много лет приехала в Ташкент, доллар стоил 6000 сум. А сейчас сколько?

Почему-то о соотношении рубля к доллару при большом брате никто, вообще никто не задумывался. Не было нужды.

Я спросила себя: почему раньше мы не слушали новости так внимательно ? Да и никаких политических ток-шоу не было. Мы не интересовались, кто нынче правит в Европе. Ну, говорили, ну, слушали вполуха. И все. А теперь — слушаем.

Потому что раньше мы вставали и знали: как было электричество по четыре копейки, а там, где электроплиты — по две, так и останется. Сегодня. Завтра. Через год. Через десять лет. Как работал ты, так и работаешь. И никто не скажет: пошел вон. И никто из дома не выгонит. И никто не станет рубить столетние чинары. И Сквер, как стоял, так и стоит… Ах, большой брат, как же ты был предсказуем. Мороженое по пятнадцать копеек? И завтра? И через десять лет? Непорядок. Нужно взбаламутить. И взбаламутили.

Пусть те, кто сейчас кричит о большом брате, оккупации и поголовном ограблении узбеков подумают: бывало ли когда-нибудь при большом брате так, что целые города, включая столицу, оставались без отопления, газа, света? Что доходило до мятежей, как в последнее время. По поводу отсутствия того же газа и света?

Когда я спросила, что же творится в кишлаках, мне коротко ответили: мрак.

А раньше, при ненавистном большом брате в любом кишлаке точно были электричество, медпункты и школы. Где лечили и учили.

Нынешним неучам с промытыми мозгами в голову прийти не может, что когда-то, до «оккупации» не было такой нации — узбеки. Были сарты. Все оседлые жители Средней Азии с пятнадцатого по девятнадцатый век были сартами. Не таджики, не узбеки,-сарты. С языком, называемым сарт-тили.

А знают ли неучи с промытыми мозгами, какие болезни были наиболее распространены среди сартов?

По дорогам и в больших городах бродили прокаженные. Их никто не лечил, не изолировал. Сторонились и не больше. Правда, был такой кишлак Махау, там жили прокаженные, но их тоже не лечили. Нужно же было им как-то добывать пропитание? Вот и бродили по дорогам, просили подаяние. Сейчас лепра излечима. Тогда — очень медленное и страшное умирание. При советской власти были лепрозории. А сейчас?

В воде жил такой червь. Ришта. Пробуравливал кожу. Откладывал яйца. Рос…. В человеке рос. Лечения не было. Надрезали кожу, вытягивали ришту, наматывали на палочку. Ждали. Снова вытягивали. Снова ждали. Не порвется — вытащили. Порвется — начинай все сначала.

Комары. Разносили так называемый лейшманиоз. И малярию. Повсеместно. Что такое лейшманиоз нынче забыли. Как и ришту. Лейшманиоз иначе назывался пендинкой или пендинской язвой. Ничего, вроде, такого. Укус, язва, потом все заживает. Вот только беда: на коже остается огромная рытвина. Не оспинка. Рытвина. А поскольку по ночам человек укрывается, большая часть укусов приходилась на лицо. Вот и ходили люди, украшенные рытвинами…

Малярию описывать нужды нет.

Я еще застала пендинку и малярию. И в детстве глотала отвратительный акрихин. Когда недавно описывала все прелести этих болезней знакомой, та содрогнулась. Потому что росла в благополучное время и ничего такого даже не представляла.

Знают ли «умные головы», что кроме военного присутствия Туркестану пришлось терпеть нашествие врачей и учителей? Благодаря самоотверженности и героизму которых были напрочь искоренены ришта, лейшманиоз и малярия. Не сразу, но напрочь.

Правда, говорят, сейчас пендинка появилась снова…