Русский Самарканд: взлет и падение Аджубея

В Москве в квартире на Тверской умер внук Хрущева Алексей Аджубей, названный так в честь знаменитого отца.  Эта фамилия гремела на весь СССР. Но мало кто знает, что все начиналось в Самарканде.

Родители

В биографии Алексея Аджубея-старшего  сплелось много чрезвычайного. Отец нашего героя происходил из небогатой украинской крестьянской семьи, он был подпаском у елисаветградской помещицы. Барыня, заметив музыкальную одаренность мальчика, отдала его в церковный сельский хор. Здесь Ваня освоил азы вокала. После чего помещица, угадавшая в мальчике талант, устроила его «казеннокоштным» (то есть на государственную стипендию) студентом в Петербургскую консерваторию. Так бывший подпасок попал в Императорскую оперу.

В 1910-1913 годах он выступал вместе с Федором Шаляпиным и Иваном Собиновым. Грубовато звучавшая родительская фамилия теперь тяготила молодого артиста, и он взял себе сценический псевдоним Войтенко.

В годы Первой мировой войны Иван был призван в армию. После октябрьского переворота, ему довелось стать и участником войны гражданской. Повоевав под красными знаменами, он получил ранение и был эвакуирован для лечения в Туркестанский край.

Находясь в самаркандском госпитале, Иван Аджубей встретился с сестрой милосердия Ниной Гупало. Скоротечная любовь окончилась свадьбой. И уже в январе 1924 года у них родился сын, получивший имя Алексей…

Много позже, став уже известным в стране человеком, Алексей Аджубей написал книгу воспоминаний. В ней он поделился с читателями сведениями о детстве и своем этническом происхождении. Ему часто задавали вопрос: почему он, славянин, носит типично «турецкую» фамилию Аджу-бей? На что Алексей Иванович неизменно отвечал, что она не турецкая, а украинская, такая же, как Кочубей и многие другие похожие. Однако же тюркские корни в его роду явно присутствовали. И в жилах матери, уроженки Кавказа, по его признанию, наблюдалось смешение «украинской и русской кровей с некоторыми «добавками» польской и армянской»…

Не найдя себе места под солнцем Самарканда, в 1926 году Иван Аджубей-Войтенко расстался с семьей и перебрался в Ленинград. Нина Матвеевна вторично вышла замуж. Отчимом Алексея стал Михаил Ганеев, служивший юридическим консультантом в нескольких хлопковых трестах Средней Азии. Вслед за ним семье приходилось кочевать, переезжая из одного города Узбекистана в другой. В 1931 году отчима пригласили на работу в Караганду.

Зима по воспоминаниям Алексея Аджубея, в Караганде выдалась ужасно холодной: «Жили мы в каменном барачного типа доме для ИТР. Вьюга так заносила входную дверь, что по утрам Михаил Александрович с трудом открывал ее и обнаруживал в сугробах замерзших. Голодные люди искали спасения у дверей человеческого жилья, но их голоса поглощала вьюга…».

В начале лета 1932 года Михаил Александрович Ганеев заболел тифом и умер. Нина Матвеевна решила искать счастья в Москве, где жил старший брат покойного.

Было нелегко.

«Наша хозяйка Александра Васильевна, – писал в своих мемуарах А. Аджубей, – работала трамвайным кондуктором и растила двух дочерей. Она отгородила фанерой часть своей комнаты, навесила легкую картонную дверь и положила за проживание ежемесячную плату в 160 рублей. По тем временам – немалые деньги, почти половина того, что мать зарабатывала, но иного выхода у нас не было. Мать устроилась портнихой в модное тогда ателье «Всекохудожник» и, чтобы содержать семью, пропадала на работе с утра до ночи. В ту пору в Москве властвовали три закройщицы: Батова, Данилина и Ефимова. Очень скоро они позволили Нине Матвеевне занять место рядом с собой. Батова, грубоватая, не чуравшаяся рюмки, сказала: «Становись, Нина, к закройному столу, набирай бригаду, ты еще нас обойдешь».

В 1937 году приехала в Моск­ву из Самарканда моя бабушка Мария Матвеевна. Мне стелили постель на столе, бабушка спала на крошечном диване, а мама располагалась на полу в узком проходе.

Москва оглушила меня. Я долго скучал по Самарканду, маленькому саду за домом, где росли урюк, черешня, несколько виноградных лоз. Перед домом – раскидистые тутовые деревья. Когда поспевала приторно-сладкая белая или почти черная ягода, жильцы выносили простыни, натягивали их под ветками и трясли деревья. Потом приходило время грецких орехов. Мальчишки срывали их и очищали плотную зеленую мясистую кожуру о камни. Пальцы у нас при этом становились коричневыми, как у заядлых курильщиков, и не отмывались до поздней осени.

Вечером на Ургутскую улицу приходил поливальщик. Он шел вдоль арыка и, орудуя лопатой-черпаком, бросал воду на мягкую песчаную мостовую. Улица становилась прохладной, и мы носились босиком по этой упругой, холодившей ноги земле…».

Юность

Мать Алексея, понимая, что надеяться больше не на кого, быстро освоила швейное искусство и в короткое время стала одной из самых известных столичных портних. Она обшивала знаменитых актрис Большого театра, а также жен партийных чиновников самого высокого ранга.

Благодаря своим умелым рукам Нина Матвеевна сумела поставить сына на ноги.

Свою трудовую деятельность Алексей Аджубей начал в шестнадцатилетнем возрасте в Казахстане: выпускник средней школы в 1940 и 1941 годах был рабочим в геологоразведочной экспедиции. Во время войны юноша служил в армейском ансамбле песни и пляски. А после ее окончания поступил учиться в Школу-студию МХАТ, его сокурсниками были Олег Ефремов, Игорь Дмитриев и Павел Луспекаев. Здесь же он женился на своей сокурснице красавице Ирине Скобцевой. Однако артистом Алексей так и не стал: окончив студию, он поступил в МГУ на только что открывшееся отделение журналистики.

Зять Никиты Сергеевича

В это время у Ирины начался бурный роман с Сергеем Бондарчуком. Алексей разводится и в 1949 году создал новую семью, опять женившись на своей сокурснице. На сей раз ею оказалась Рада, дочь всесильного советского вождя Никиты Сергеевича Хрущева. Так началась блистательная карьера начинающего журналиста.

Придя в 1950 году стажером в спортивный отдел газеты «Комсомольская правда», он быстро прошел путь от рядового литературного сотрудника до главного редактора. Прослужив в этой должности два года, Алексей Иванович поднялся на новую журналистскую вершину, возглавив в 1959-м вторую после «Правды» по значимости газету страны «Известия». Тогда-то и пошла гулять по Москве язвительная фраза: «Не имей сто рублей, а женись как Аджубей».

Под его руководством газета стала одним из символов «хрущевской оттепели». За пять лет его редакторства она превратилась в подлинный рупор либерализма. Многие современники отмечали, что в Аджубее удивительным образом уживались «барское величие» и совершенно замечательное отношение к команде, которую он создал.

В истории остались веселые капустники, знаменитые «известинские пятницы», собиравшие маститых ученых, артистов и общественных деятелей… Может быть, именно отсюда – общее впечатление о совершенно необычном по тем временам «известинском демократизме», которому завидовали журналисты других изданий.

В отличие от коллег, принимавших строго по записи и умевших «выдержать» посетителя в приемной, главный редактор «Известий» всегда был доступен, а его кабинет – всегда открыт для новых идей и проектов…

Создав себе громкое имя и авторитет, Алексей Аджубей стал оказывать политическое влияние на Хрущева, сопровождая его в заграничных поездках и готовя речи для своего тестя. В 1959 году в соавторстве с группой журналистов он написал книгу о поездке Н. С. Хрущева в США   под названием «Лицом к лицу c Америкой». А уже в 1960 году она была удостоена высшей награды страны – Ленинской премии.

По инициативе Алексея Ивановича в 1959 году был создан Союз журналистов СССР и организован выпуск журнала «Неделя». Ему же принадлежит заслуга возобновления выпуска еженедельной газеты «За рубежом». А на здании комбината «Известий» при нем засияла бегущая строка «Читайте в газете «Известия» – это был первый в стране электродайджест.

Аджубей неоднократно проявлял политическую смелость. Так, в августе 1963 года он напечатал в «Известиях» запрещенную на то время поэму А. Твардовского «Теркин на том свете»…

Блестящая карьера Алексея Ивановича прервалась пос­ле ухода Хрущева с высших партийных и государственных должностей. Аджубей лишился всех занимаемых постов. Пос­ле месячной «добровольной отсидки» дома (по советской традиции, «изгоев» никто не брал на работу) его взяли в ежемесячный журнал «Советский Союз». Эта ссылка продолжалась долгих 20 лет, в течение которых Аджубей лишь изредка публиковался под псевдонимом Родионов и фамилиями своих друзей.

С 1992 года и до конца своей жизни Аджубей был главным редактором скромной газеты «Третье сословие». Умер Алексей Иванович 19 марта 1993 года в своей московской квартире на улице Горького (ныне Тверская) и был упокоен на столичном Введенском кладбище.

Рубен НАЗАРЬЯН