Первые контакты русских людей с народами Средней Азии уходят во времена средневекового Русского государства.
Конечно, они носили лишь эпизодический характер.Но со второй половины XVI века контакты России со Средней Азией приобретают относительно регулярный характер. В это время устанавливается контроль Русского государства над всем течением Волги, русские пределы приблизились к среднеазиатским землям.
Астрахань, например, в течение двух веков была для русских своего рода «воротами в Азию».
В середине ХVII века, тогдашний руководитель русской дипломатической службы А.Л. Ордин-Нащокин, по утверждению выдающегося русского историка В.О. Ключевского, вполне осознавал значение для России отношений со странами Востока и старался наладить торговые связи с Персией, Хивой и Бухарой.
Существенно активизировалась российско-среднеазиатская торговля в последнюю четверть ХVIII – первую половину XIX века, когда торговый оборот России со Средней Азии вырос в 13 раз. Причем, это были товары, как писал тогдашний исследователь, «которые в целом Туране составляют предметы самых необходимых потребностей всего народонаселения» (1).
С этого же времени началось научное изучение края. И первопроходцами в этом деле явились русские дипломаты — И. Д. Хохлов, И. В. Виткевич, Е. К. Мейендорф, Н. В. Ханыков, Г. И. Данилевский, Н. П. Игнатьев и многие другие. Они первыми обогатили науку о Туркестане фундаментальными знаниями.
В 1796-1797гг. российское посольство во главе с С. Телятниковым и А. Безносиковым впервые посетило Ташкент, который тогда был центром самостоятельного владения во главе с Юнусом Ходжой. Тот, кстати, обратился к российскому правительству с просьбой о военной помощи и покровительстве.
Среди русских дипломатов отметим имя востоковеда Е. П. Ковалевского. Именно ему Ташкент обязан своим столичным статусом.
В марте 1862 года на правительственном заседании он предложил образовать особую административную единицу для управления казахскими землями, население которых вошло в состав Российского государства, «назначив местопребыванием [администрации], по удобству местности, Ташкент».2
С XVIII века в среднеазиатских ханствах появляются первые группы постоянно проживающих россиян. Увы, это были люди, захваченные в приграничной полосе в ходе грабительских набегов и потом проданные в рабство.
К середине XIX века таких пленников находилось довольно много. Российский посланник петровских времён Ф. Беневени в своё время насчитывал только в Бухарии до двух тысяч человек.
Именно освобождение пленников было одной из причин российского движения в Среднюю Азию. Положение их было ужасным. Хотя, нередко русские «дослуживались до довольно высоких дипломатических и военных постов, благодаря своим умениям и навыкам, образованности и талантам»
На новый уровень отношений народы Средней Азии и России выходят во второй половине XIX века, когда Средняя Азия стала частью Российской империи.
С середины ХIХ века русские люди начинают поселяться в Туркестане, в том числе на землях нынешнего Узбекистана. Первыми были в основном чиновники и военные, потом появились рабочие, крестьяне, служащие, интеллигенция.
В среднеазиатских городах появляются русские кварталы, формируются христианские общины. Заметим, это никогда не приводило к конфликтам на религиозной почве. В том числе и потому, что Русская церковь и государственные власти совершенно не поощряли в регионе прозелитизм и миссионерство.
Согласию и добрососедству между народами способствовали и свойственные русским людям веротерпимость и доброжелательное отношение к людям иной веры. Во многом благодаря этому в регионе созидалась атмосфера уважительности и межнационального добрососедства, этих замечательных качеств, которые до сих пор ярко характеризуют отношения между народами в среднеазиатском регионе. И заслуга русского народа в их утверждении исключительно велика.
Очень большое влияние на формирование характера русского народа, его поразительного умения находить взаимопонимание с другими народами, имело то обстоятельство, что начиная с ХVI века Русское государство развивалось как полиэтническая и поликонфессиональная евразийская держава.
Административным центром новообразованного в 1867 году Туркестанского генерал-губернаторства стал Ташкент. Он был очагом формирования крупнейшей в Средней Азии русской общины.
В 1865 году население города составляло, по экспертным оценкам, около 106 тыс. человек. Это было исключительно местное, мусульманское население. В 1871 году число жителей новой, «русской», части составляло всего 2073 человека. Чисто русских при этом насчитывалось лишь 1289 человек, около 450 было узбеков и казахов (4). Местные жители, особенно зажиточные, охотно селились в европейской части. Относительно крупными общинами были представлены немцы, евреи и татары.
В 1883 году в Ташкенте проживало около 5000 русских. При этом выписывалось из столиц Империи 1353 экземпляра журналов и газет — «Вестник Европы», «Отечественные записки», «Московские ведомости», «Новое время», «Восточное обозрение», «Нива» и другие. Получается, что каждая семья выписывала 1-2 периодических издания.
Русские люди в Туркестане основали первые музеи, театры и кинотеатры, общедоступные библиотеки и парки, газеты, выставки, больницы, благотворительные общества, организации кредита и страхования.
Русское население Туркестана отличалось, как правило, хорошей образованностью, а это определяло его разносторонние интересы. Среди русских администраторов, офицеров, педагогов, служащих, представителей духовенства было практически повсеместной практикой членство в различных просветительских, научных, благотворительных, литературных, музыкальных обществах.
Исключительно большим было русское влияние в производственной сфере.
С русскими именами связана борьба за искоренение в регионе многих опаснейших болезней.
Именно русские краеведы и учёные привлекли внимание к истории местных народов, познакомили с ней другие страны, положили начало реставрации и охране местных архитектурных памятников.
По данным Всероссийской переписи населения в 1897 году общая численность населения в Ташкенте составила 156 тысяч 414 человек. Из них 26,3 тысячи (17 процентов) относились к некоренному населению (5).
На 1 января 1912 года в Ташкенте проживало «в русской части… 71192 жителя, не считая войск [с войсками на 8-10 тысяч больше – Ю.Ф], и в туземной части свыше 226000» (6). Однако, источник делает оговорку, «что данные по туземной части далеко не полны… вернее же население Ташкента надо считать до 300000».
Врач и публицист И.Л. Яворский, в конце XIX века лично имевший возможность наблюдать взаимоотношения русских и среднеазиатских людей, писал: «Куда бы ни являлся русский человек, он несет с собой и основные черты своего счастливого характера: прямоту и стремление к правде, добродушие, желание сблизиться со своими соседями, кто бы они ни были по происхождению, а в случае нужды и оказать посильную помощь» (7).
Зарубежные авторы особенно отмечали, что русская позиция по отношению к коренным народам Средней Азии разительно контрастировала с аналогичной практикой западноевропейцев в странах с мусульманским населением, например, Англии в Индии, Франции в Алжире и Тунисе, Германии в Восточной Африке.
Даже русофоб лорд Керзон писал: «Дружелюбие и откровенность русских манер… терпимость к религиозной практике… мусульманского населения… снискали русским уважение и расположение азиатских народов» (8). Американский дипломат и путешественник Ю.Скайлер, также не замеченный в симпатиях к России, был вынужден признать, что русские люди никогда не относились в Туркестане к местным жителям «с тем презрением, которое характерно в отношениях представителей англосаксонской расы с народами [другой] культуры и цивилизации … русские офицеры и чиновники не только принимают [местных жителей] в своих домах, но в действительности встречают их, общаются с ними как с равными по социальному положению».
Эмир бухарский Ахадхан во время встречи с императором Николаем II в ноябре 1906 года заявил, что он, проезжая по Туркестанскому краю, «лично видел, что население русское равно и мусульманское, живут в мире, спокойствии» (9).
Исключительно важно было то, что местное население имело возможность наблюдать рядом с собой не только администраторов и военных, но и простых переселенцев из России – рабочих, рядовых служащих, ремесленников, крестьян, видеть, что эти люди не имеют от власти никаких преимуществ «господствующего» народа, добывают свой хлеб собственным трудом, не отгораживаясь от местного населения. Это не могло не вызывать симпатий со стороны коренных жителей.
Дж. Неру в своей книги «Открытие Индии» писал по этому поводу: «Даже английский рабочий и фермер… несмотря на подчинённое положение у себя на родине, испытывали гордость владельцев и властелинов. Тот же рабочий или фермер, приехав в Индию, неизбежно был бы причислен к правящему классу» (10).
Французский путешественник барон Бенуа-Мешэн, посетивший в 1883 году Самарканд и Бухару, отмечал близкие отношения, сложившиеся в Средней Азии между русскими и местным населением: «Русский не такой иностранец, каким является англичанин по отношению к индусу. Русский солдат живёт вместе с сартом, между тем как ничто не может изменить мнение британского солдата о своем превосходстве над всеми народностями, населяющими Индостан» (11).
Бурный и порой жестокий ХХ век еще больше упрочил позиции русской общины, принявшей активное участие в созидании новых общественно-политических отношений, в хозяйственном и культурном развитии региона, в том числе Узбекистана.
Исключительно ярким примером беззаветного служения русских ученых, педагогов делу развития науки и образования в Узбекистане явилось открытие по инициативе русской интеллигенции университета в Ташкенте, нынешнего Национального университета Узбекистана.
Содействие русских учёных и центральных властей способствовало открытию в 1943 году Академии наук Узбекистана. И это в условиях жесточайшей войны. Такого не знает мировая история.
Русский человек во всей полноте своей отзывчивости и готовности к помощи показал себя на восстановлении Ташкента после катастрофического землетрясения 1966 года, на освоении Голодной и Каршинской степей, на строительстве индустриальных городов — Чирчика, Навои, Алмалыка, Ангрена, Зарафшана, Гулистана, Бекабада, железных дорог, оросительных каналов, на заводах, рудниках, электростанциях.
Шараф Рашидов как-то сказал, что «вступление в общение с русским народом является основным, определяющим при оценке последствий интеграции Средней Азии в состав Российского государства» (12).
Юрий Флыгин, историк
Продолжение следует
- Небольсин Г.П. Очерки торговли России со Средней Азией // Записки Русского Географического общества. 1855, книга X. С. 22.
- Национальный архив Узбекистана (НАУ). Ф. И-715. Оп.1. Д. 26. Л. 110.
- Кобзева О.П., Сиддиков Р.Б. Русские на службе среднеазиатских ханствах // Россия и Узбекистан: исторический опыт модернизации в процессе взаимодействия и диалога цивилизаций. Ташкент, 2018. С. 154.
- История Ташкента. Ташкент, 1988. М. 144.
- Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А.Ефрона. Т. 32а, 1901. С. 700.
- К 35-летию городского общественного управления. Ташкент, 1912. С. 36.
- Яворский И.Л. Средняя Азия. Культурные успехи и задачи в ней России. Одесса, 1893. С. 33.
- Хидоятов Г.А. История и идеологическая борьба. Ташкент, 1988. М.57.
- НАУ. Оп. 1. Ф. И-1009. Оп. 1. Д. 191. Л. 1.
1О. Неру Д. Открытие Индии. Москва, 1955. С. 310.
- Бенуа-Мешэн. Путешествие через Туркестан. Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск 16. Петербург. 1885. С. 197.
- Рашидов Ш. Навеки вместе с русским народом // Коммунист, 1959. № 10. С. 39.
