Попытки переписать историю Второй мировой «не только безнравственны, но и крайне опасны. Они подталкивают мир к новым конфликтам, жестокости и насилию», считает Владимир Путин.
Впрочем, попытки переписывания истории, на самом деле, связаны со стремлением США и их союзников буквально переписать послевоенный мир. Это значительно более серьезная угроза, чем переписывание истории Второй мировой войны, хотя обе формы ревизии взаимосвязаны.
26 июня 1945 года на учредительной конференции в Сан-Франциско представители 50 государств подписали устав Организации Объединенных Наций. Главная цель ООН, определенная в вводном параграфе преамбулы ее устава — «избавить грядущие поколения от бедствий войны». Официально заявленная миссия ООН — «поддерживать международный мир и безопасность и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира и проводить мирными средствами, в согласии с принципами справедливости и международного права, улаживание или разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира (ст. 1. п. 1). Формально ООН создавался с целью «вновь утвердить веру… в равенство прав больших и малых наций». ООН основана на принципе суверенного равенства всех ее членов (ст. 2. п. 1). Однако создатели ООН сознательно заложили в его устройство принцип, когда державы-победительницы наделялись особым правом, реализуемым постоянным членством в Совете Безопасности ООН. Среди равных членов ООН есть «более равные» — это державы-победительницы во Второй мировой войне.
Общая концепция ООН предполагала создание международной организации, служащей целям международной безопасности, и которая должна была сохранять статус-кво в интересах держав-победительниц для того, чтобы избежать войн в Европе и решить европейские проблемы. К моменту создания ООН в международной дипломатической практике уже имелся опыт функционирования международных организаций для поддержания мира типа Священного союза (1815-1853), Лиги Наций (1919-1946). Государства-основатели этих объединений желали сохранения существующего статуса в международной политике, против потенциальных попыток его оспорить. Для создателей ООН было очевидно, что подобные организации служат своим целям, пока их существование отвечает интересам великих держав. Если они перестают соответствовать изменившимся интересам той или иной великой державы, то в подобной ситуации эти структуры не могут препятствовать этим державам изменить сложившуюся ситуацию вне рамок этих организаций. Все это объясняется тем, что международная политика представляет из себя некую постоянно меняющуюся реальность, и к ее эффективной продолжительной по времени регуляции способны только такие системы, которые по своей организации гибки настолько, чтобы адаптироваться к постоянно меняющимся интересам великих держав.
Но даже и при этом условии международная организация, предназначенная для защиты мира и безопасности, не может заменить реальную внешнюю политику. Игнорирование реальной политики в попытке создания некой системы отношений для оформления сложившегося статус-кво лишь приводит к тому, что когда-то в некий момент эта система распадется под давлением требований дня реальной международной политики.
ООН на словах была предназначена для предотвращения господства великих держав над малыми странами. Система ООН в своих принципах игнорировала практику марионеточных и вассальных государств. На деле же они существовали и существуют в рамках ООН весь послевоенный период. Однако концепция ООН, на практике отвергавшая существование государств с ограниченным или фиктивным суверенитетом, не смогла воспрепятствовать внедрению в Устав ООН правовых формул, нацеленных на регуляцию международной жизни, в интересах великих держав. Концепция внедрения в международную жизнь неких универсальных норм международного права не могла вытеснить такого фактора реальной политики, как сила. Подобного рода реальность оказала влияние при создании ключевой организационной структуры ООН. Имя ей — Совет безопасности (СБ) ООН с его постоянными членами. Международная безопасность оказалась зависима от реальной политики, получившей организационное оформление в виде работающей структуры. Для обеспечения быстрых и эффективных действий ООН ее государства-члены возлагают на Совет Безопасности главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности и соглашаются в том, что при исполнении его обязанностей, вытекающих из этой ответственности, Совет Безопасности действует от их имени (ст. 24. п. 1 Устава ООН).
Создатели ООН — Большая Тройка в своей риторике на конференции в Ялте исходили из того, что международная послевоенная политика будет основываться на дружественном и тесном послевоенном сотрудничестве великих держав. Между тем, из текущих прений, принимавших порой накал яростной политической борьбы, было очевидно, что участники Большой Тройки в Ялте исходили из национальных интересов и не ценили мир сам по себе. Международная организация — будущая ООН интересовала лидера СССР Сталина как возможный инструмент сохранения гегемонии США, Англии и СССР, которая основывалась бы на политической гармонии между этими державами. В рамках гармонии или против нее приоритетом была безопасность СССР. Поэтому гармония, в свою очередь, должна была основываться на признании союзниками советской сферы влияния в Восточной и Центральной Европе. Главное назначение этого пространства — безопасность СССР.
Советская сторона уже на конференции в Думбартон-Оксе (август-октябрь 1944) возражала против американского предложения, чтобы тот или иной постоянный член Совета Безопасности не мог голосовать по спорным вопросам, в которых он сам был одной из заинтересованных сторон. Советская делегация использовала чисто риторический прием, когда указывала, что при политической солидарности великих держав антигитлеровской коалиции в этом не будет никакой необходимости. На самом деле, в Москве уже тогда просчитывали и перспективу распада антигитлеровской коалиции в послевоенном мире.
Конференция в Думбартон-Оксе закончилась, так и не достигнув соглашения по важнейшему вопросу — о процедуре голосования в Совете Безопасности. Противоречие относительно права вето постоянного члена Совета Безопасности, возникшие во время конференции в Думбартон-Окса, разрешились спустя несколько месяцев на Ялтинской конференции.
В преддверии ее 5 декабря 1944 года президент США Франклин Рузвельт сделал Сталину и Черчиллю предложение по процедуре голосования в Совете Безопасности. Каждый член Совета имеет один голос. Для принятия какого-либо решения за него должны голосовать семь членов. Все важные вопросы в ООН потребуют при голосовании в Совете Безопасности совпадения голосов всех постоянных членов. Иными словами, Совет Безопасности фактически бессилен, если нет единогласия постоянных членов. Если великие державы не согласны, тогда любая из этих стран может отказать в своем согласии и помешать Совету Безопасности предпринять что-либо. Это было тем, что впоследствии назовут правом «вето». Однако предложение Рузвельта содержало прежнее уточнение.
Если кто-либо из членов Совета, включая постоянных членов, участвует в конфликте, то он может обсуждать решение, но не может принимать участия в голосовании. Рузвельт даже направил специальную телеграмму Сталину с просьбой уступить в этом вопросе, но 15 декабря он получил отрицательный ответ. Сталин писал Рузвельту, что подобного рода допущения будет означать отказ от договоренности, достигнутой на Тегеранской конференции о том, что планы послевоенного устройства должны основываться на принципе единства союзников. Кроме того, указывал Сталин, и в интересах малых стран было соизмерять собственные интересы, тщательно взвешивая возможные последствия, к которым могло бы привести нарушение согласия крупных держав в вопросах международной безопасности.
Американский план процедуры при голосовании в Совете Безопасности ООН вновь был изложен госсекретарем США Эдвардом Стеттиниусом на втором заседании Ялтинской конференции в феврале 1945 года. Сталин опять выступил против под предлогом того, что он опасается, что, хотя три великие державы являются в настоящее время союзниками и ни одна из них не совершит никакого акта агрессии, но лет через десять или меньше три нынешних руководителя Большой Тройки уйдут и к власти придет новое не обладающее опытом войны поколение, которое забудет о том, что испытали великие державы ранее. Поэтому, полагал Сталин, должна быть разработана какая-то система, которая предотвратила бы конфликт между главными великими державами. В этом Сталин видел залог мира.
Далее, как вспоминал участник конференции премьер Уинстон Черчилль, Сталин попробовал сыграть на имперских опасениях Великобритании. Советский лидер предложил представить ситуацию, когда, например, Китай, как постоянный член Совета Безопасности, потребовал бы возвращения Гонконга, или Египет потребовал бы возвращения Суэцкого канала. Сталин полагал, что в этом случае Китай и Египет не были бы одиноки и имели бы друзей, а возможно, и защитников в Ассамблее ООН или в Совете Безопасности. В последнем случае он явно намекал на СССР.
На вопрос присутствовавшего при обсуждении проблемы министра иностранных дел Великобритании Энтони Идена госсекретарь Стеттиниус подтвердил, что никакие санкции не могут быть применены, если между постоянными членами Совета Безопасности не будет единогласия. Тут Сталин вновь высказал свое мнение: он опасался, что споры из-за Гонконга или Суэцкого канала могли бы нарушить единство трех великих держав. Черчилль ответил, что было бы глупо ставить в международной организации те или иные вопросы, если они могут нарушить единство великих держав. И здесь Сталин напомнил ситуацию с финской Зимней войной 1940 года, когда англичане и французы использовали Лигу Наций для изоляции Советского Союза и изгнания его из этой международной организации.
Сталин задал вопрос присутствовавшим: «Не можем ли мы иметь какие-либо гарантии того, что это не повторится? Можем ли мы создать еще больше препятствий?». На следующий день на Ялтинской конференции решение об единогласии при голосовании постоянных членов по всем вопросам, включая и тех, что их прямо затрагивают, было принято. Представители Советского Союза были удовлетворены теперь новой процедурой голосования и правилом единогласия великих держав. Принцип «вето» препятствовал прямому столкновению держав и заставлял их учитывать интересы своих партнеров по постоянному членству в СБ ООН. Архитектура после ялтинского мира была определена. Путь к созданию ООН был открыт.
Сейчас в ходе украинского кризиса США и ЕС стремятся окончательно похоронить систему международных отношений, созданную заключенными на конференциях союзников «Большой Тройки» в Ялте и Потсдаме в 1945 году. Ревизионизм идет по двум направлениям:
в блокировании возможностей России в Совете Безопасности ООН по урегулированию кризиса;
в отказе России на сферу ее безопасности, что означает фактический отказ в статусе державы для России.
В настоящее время Ялтинско-Потсдамская система международных отношений еще не разрушена, лишь серьезно повреждена. Ключевым пунктом послевоенной системы поддержания международной безопасности была Организация Объединенных Наций с Советом Безопасности и особым статусом пяти великих держав в нем. Здесь надо понимать, что по Ялтинской архитектуре безопасности проблемы украинского кризиса должны обсуждаться исключительно в Совете Безопасности ООН. Более того, Ялтинская система предполагала гарантию сфер влияния великих держав. Россия полагала, что эта гарантия распространяется и на нее, как правопреемника СССР.
Здесь следует уяснить, например, что коллективные международные санкции, наложенные на Россию США, ЕС и их союзниками, незаконны, поскольку решение о применении санкций должен принимать Совет Безопасности ООН. Ревизия этого принципа означает фундаментальный подрыв системы международной безопасности. Отметим, что в настоящее время в санкциях против России — постоянного члена СБ ООН участвует три других постоянных членов СБ ООН — США, Великобритания и Франция. Конфликт вне рамок ООН между ключевыми державами, поддерживающими международную безопасность посредством ООН, налицо. Подобное обстоятельство подчеркивает, что ООН и СБ ООН для поддержания международной безопасности и мира больше не нужны.
После 1991 года США в нужных для них ситуациях игнорировали ООН с его Советом Безопасности при решении кризисных ситуаций. Так было в случае с операцией НАТО по воздушным бомбардировкам в Боснии в 1994 году (операция «Обдуманная сила»), по бомбардировкам Югославии и занятию Косово в 1999 году (операция «Союзная сила»), вторжению в Ирак в 2003 году (операция «Иракская свобода»). Россия неоднократно поднимала вопрос об игнорировании США и их союзниками ООН, но не ставила вопрос принципиально.
После всех этих нарушений Россия продолжала сотрудничать с США в вопросах безопасности в рамках СБ ООН. Хотя, например, постановке вопроса в СБ о международных санкциях против Ирана или в решении о бесполетной зоне над Ливией должно было бы предшествовать принципиальное обсуждение вопроса о недопустимости кризисного реагирования вне рамок решений СБ ООН. Кроме того, принципиальный голос России, как постоянного члена СБ ООН, не прозвучал в свое время в ситуации групповых международных санкций США, ЕС и их союзников, наложенных на Иран в 2010 и 2012 годах. Здесь следует понять, что чехарда санкций, санкционированных СБ ООН, и несанкциоонированных от США и ЕС в сумме вектора своего действия разрушали архитектуру международной безопасности, установленной после 1945 года. Это и являлось фундаментальной угрозой миру.
Далее можно отметить, что в международном информационном поле в случае с установлением международных санкций Запада против России совершенно не звучал голос российской дипломатии, которая должна была бы протестовать против нарушения общего принципа послевоенной архитектуры безопасности. Ведь каких-либо оснований для пересмотра функций высшего органа ООН нет, поскольку, отчасти благодаря именно его усилиям, крупных военных конфликтов с прямым участием держав-основательниц не происходило. Соответственно, исходя из общих интересов и высокого принципа, послевоенная структура международной безопасности не подлежит фундаментальной ревизии. России особо необходимо было упирать на принципы, разрушение которых означало многократный рост угроз военных конфликтов вообще, а не в российском случае на Украине, в частности.
Наоборот США и их союзники представляют поведение Москвы во время украинского кризиса ревизионистским по той причине, что Россия преступила нормы, утвердившиеся в послевоенной Европе, о неизменности границ и отказе от территориальных приобретений. Напомним, что Хельсинский акт 1975 года своим острием был направлен против потенциала германской ревизии территориальных итогов Второй мировой войны. В 2014 году он был повернут против России.
Далее необходимо особо отметить, что США и их союзники в случае с Украиной отвергают важнейший принцип послевоенного мира — признание сфер влияний держав. Россия в постсоветский период была согласна с «многовекторной» международной политикой Украины. Подобного рода отношение Украины к Востоку и Западу поддерживало и само украинское общество, последовательно менявшее в серии выборов исключительно прозападный вектор, предлагаемый оранжевой революцией, на «региональный» — открытый на Восток. Спонсируемая США и ЕС евромайданная революция и прозападный переворот являлась насильственным сломом подобного выбора граждан Украины. При этом многие политологи на Западе открыто признают, что США и ЕС в случае с Украиной вторглись в традиционную сферу безопасности России. Но на официальном уровне право России на сферу влияния даже для безопасности, хотя бы в рамках постсоветского пространства, США и ЕС категорически отвергают, де-факто оставляя его исключительно за собой. Таким образом, России отказывают в статусе державы в соответствии с международным правом Ялтинской системы. А это и есть настоящий политический ревизионизм фундамента последней системы международного права.
Реальная расстановка сил и вызванная ей реальная политика в настоящее время лишь в отдаленной степени напоминают то, что присутствовало при основании ООН. В современном мире России, чтобы доказать, что она — действительно держава, необходимо и вести себя, как держава. В противном случае Запад подвергнет ревизии и реальные институты ООН.
Например, нынешняя несистемная оппозиция в России предлагает в случае свержения режима Путина «переучредить федерацию». Здесь необходимо понять, что «переучреждение федерации» станет в гипотетическом случае хорошим поводом для США и их союзников лишить кризисную Россию формального статуса державы и в структурах ООН. Исторический ревизионизм не может быть полным, если его не дополнит ревизионизм организационный.
Дмитрий Семушин
