Рузвельт, Черчилль и Сталин трижды встречались между собой. И первый саммит состоялся в Тегеране.
Это были разные весовые категории. С одной стороны, Рузвельт выпускник Гарварда, Черчилль – Оксфорд, блистательно образованные и вышколенные в духе своего класса, а с другой – Сталин с четырьмя классами духовной семинарии и с университетами в сибирской ссылке, тюрьмах и эмиграции. И все же они сумели договориться по самым острым проблемам.
Встреча в Тегеране проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943. Как жаль, что на встречах не велось протоколов, мир потерял очень много. Выступления делегатов, реплики, справки предстают образцами современного дипломатического искусства. Мне удалось восстановить некоторые детали конференции по рассказам Гарримана, который участвовал в Тегеране и Ялте.
Главным вопросом на конференции была проблема открытия второго фронта в Европе. Западные союзники согласились начать военные действия на втором фронте не позднее мая 1944г.
После второго фронта руководители антигитлеровской коалиции перешли к проблеме послевоенного устройства Германии. Германский вопрос оживленно дискутировался в политических кругах США, выдвигались различные проекты, но все они сводились к идее полного уничтожения Германии и германского народа.
Наиболее популярным был план Кауфмана, видного государственного и политического деятеля США. В 1942г. он был опубликован в виде книги под названием: «Всеобъемлющий план уничтожения германской нации и тотального искоренения германского народа» В нем предлагалось радикальное средство избавления мира от вируса германской угрозы путем лишения германского народа возможности воспроизводства. Планировалось в течение трех лет стерилизовать всех женщин моложе 45 лет и мужчин моложе 60 лет .Идея нашла поддержку в высших правящих кругах США и стала частью комплекса мер по решению германской проблемы. Это была не пропагандистская химера, а соответствовала политике американских правящих кругов. Достаточно вспомнить как английские и американские ночные бомбардировщики сравнивали с землей германские города.
В июле 1943г. авиация союзников нанесла первый мощный удар по Гамбургу. В налете участвовали свыше 300 самолетов, бомбардировка унесла 100 тыс. жизней. Это была отработка технологии стратегических ночных бомбардировок. Бомбардировки продолжались беспрерывно. Фашисты не могли сопротивляться ,т.к.все их истребители были заняты на восточном фронте, а ночных ПВО еще не разработали.
Союзники утюжили беззащитные города. В целом в 1943г было совершено 17 ночных налетов, в которых участвовало от 300 до 500 самолетов. На германские города было сброшено 8.5 тысяч тонн бомб, погибло 135 тысяч мирных жителей. Самым страшным была бомбардировка Дрездена в ночь с 13 на 14 февраля 1945. Город сравняли с землей. Погибших некому было хоронить. Он вымер. Это был один из вариантов плана Кауфмана.
На конференции Рузвельт выдвинул другой проект послевоенного устройства, который также предусматривал расчленение Германии и уничтожение как государства.
По предложенному Рузвельтом плану ее следовало разделить на пять государств :Пруссию, Ганновер и северо-запад Германии, Саксонию и Лейпциг, Гессен-Дармштадт, Гессен-Кассель, Баварию и Баден-Вюртемберг .Особо говорилось о необходимости полного уничтожения германской индустрии. Подлежали демонтажу и полному уничтожению металлургическая, химическая, электроэнергетическая и электротехническая. Рур отторгался от Германии, а шахты и другие предприятия подлежали демонтажу и приведению в негодность.
Германия должна была стать картофельным полем Европы и ее молочной фермой. Путь Германии к будущему мировому сообществу должен был лежать через животноводство и земледелие.
Черчилль выдвинул свой план, он был близок к американскому, но в нем имелись свои нюансы. Он считал необходимым отделить Пруссию от Германии без права воссоединения когда-либо. Бавария, Баден, Вюртемберг должны были стать частью Дунайской федерации, куда должны были войти также Австрия и Венгрия, Румыния и другие дунайские государства, в зависимости от их готовности.
Сталин не поддержал ни тот, ни другой проект. Он не собирался ни расчленять, ни уничтожать Германию. По его мнению, единая демократическая Германия под сильным контролем трех держав могла бы играть положительную роль в Европе. Он высказал пожелание, чтобы Пруссия была отделена от Германии и незамерзающий порт Кенигсберг был передан Советскому Союзу.
Позиция Сталина определялась прежде всего неотвратимостью нового появления польского государства. Ненависть к России и, соответственно, к Советскому Союзу, постоянный антирусский настрой Польши и стремление Запада использовать ее в качестве средства борьбы против Советского Союза заставляли Сталина искать против нее сдерживающий фактор в виде германского государства на ее западных границах. Единая Германия могла сыграть роль такого фактора, расчлененная Германия — нет. Поэтому Сталин не поддержал ни тот, ни другой проект.
Сталин не был убежден в искренности Рузвельта и Черчилля, и всякие разговоры на тему о расчленении Германии он воспринимал как попытку выставить на торги больную для СССР проблему и использовать ее как дипломатическую уловку в противодействии Советского Союза решить западные границы Польши. Кроме того, Сталину понравилась роль «несговорчивого партнера», которого надо уговаривать и делать ему уступки. Значение такой роли сказалось при обсуждении польской проблемы после войны. Союзники оставили ее на последний день конференции, т. е. 1 декабря.
В этот день президент и премьер-министр были в прекрасном расположении духа, проявляли изысканную любезность к Советскому Союзу и лично к Сталину. После утренних бесед состоялся совместный обед, на котором были продолжены дискуссии. Черчилль поднял свою любимую тему — вовлечение Турции в войну и оказание ей военной помощи.
Речь шла о посылке авиации в Турцию, предоставлении ею военных баз для союзной авиации, высадке десанта на острове Родос. Английский премьер вновь пытался сосредоточить внимание на этой второстепенной проблеме, чтобы впоследствии заявить, что основные силы отвлечены в Турции и операцию «Оверлорд» следует отсрочить или отменить вовсе. Он говорил, что союзники должны приложить все усилия, чтобы «выиграть великий приз вовлечения Турции в войну».
Сталин проявил полное безразличие к этой проблеме. Он хорошо знал, что на данный момент Турция ни под каким предлогом и ни под каким давлением вступать в войну с Германией не намерена, а само прогермански настроенное турецкое руководство вело провокационную антисоветскую политику, рассчитывая получить дипломатические дивиденды как у Германии, так и у союзников. Во всяком случае объявление Турцией войны Германии не имело бы в истории второй мировой войны никакого значения. Сталину удалось уклониться от этой проблемы и предоставить Черчиллю самому заниматься ею в одиночку. Рузвельт поддержал Сталина.
Далее «большая тройка» перешла к вопросу, представлявшим интерес для советской стороны, делили итальянский флот, захваченный союзниками при капитуляции Италии. Союзники выделили Советскому Союзу несколько торговых и военных судов. Оставалось только договориться, в какой порт — Мурманск или Одессу они могут быть направлены. Видимо, Сталин ожидал большего. Он лишь ответил, что будет благодарен за любую помощь.
После обеда западные союзники предложили обсудить польский вопрос,
который они заготовили под занавес. Первым начал президент. Он выразил
Наконец зашла речь о Польше. Президент США хорошо знал, что Сталин никогда не пойдет на какое-либо «приемлемое» для польского правительства решение.
Как известно, советско-польские отношения были возобновлены сразу же после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. 30 июля 1941 г. в Лондоне было подписано соглашение с польским эмигрантским правительством В. Сикорского о восстановлении дипломатических отношений. Стороны взаимно обязались «оказывать друг другу всякого рода помощь и поддержку в войне против гитлеровской Германии». Однако польское эмигрантское правительство, поощряемое поддержкой правящих кругов Англии и США, вело себя в отношении Советского Союза вызывающе и враждебно, нарушая элементарные нормы дипломатических отношений.
Составленное исключительно из людей, пропитанных ненавистью к СССР, оно было послушным средством политической игры Черчилля. Сам В. Сикорский (1881–1943) был архиантирусским националистом, посвятившим себя бескомпромиссной борьбе против русских и большевиков. В советско-польской войне 1919–1920 гг. он командовал дивизией под Вильно и Варшавой.
Польское эмигрантское правительство в Лондоне вело систематическую враждебную кампанию против Советского Союза. Неприкрытая злоба к СССР была главным содержанием всей его политической деятельности.
На конференции Сталин слушал Рузвельта сдержанно и спокойно и по окончании речи американского президента спросил: с каким правительством ему нужно вести переговоры? Польское правительство и их друзья в Польше находятся в контакте с немцами. Они убивают партизан.
Черчилль сказал о важности польского вопроса для Англии: «Мы объявили войну Германии из-за Польши. Хотя мы были не готовы к войне, германское нападение вынудило нас к этому».
Черчилль говорил бессвязно и торопливо, он волновался. Он напомнил Сталину о его желании установления границ Польши по «линии Керзона» и западной границы по реке Одер, с получением компенсации за счет территории Германии. Сталин прервал его, сказав, что речь идет не о границах Польши, а об отношениях между советским и польским правительством.
Спор завязался нешуточный. Черчилль требовал выразить намерения советского правительства о границах будущего польского государства. Сталин признал, что советское правительство не собирается возвращать полякам территории, отошедшие к Украине и Белоруссии по договору 1939 г. Иден спросил, означает ли это отчуждение по договору Молотов-Риббентроп?
«Называйте это как вам угодно», — ответил Сталин. Молотов поправил — это называется «линией Керзона».
Не совсем так, — упорствовал Иден. — По «линии Керзона» Львов оставался к западу от нее.
Вмешался Сталин. Представленная Черчиллем карта была неточной — сказал он. Более того, Перемышль также должен остаться восточнее «линии Керзона». Обе стороны проявили упорство и изощренность в дипломатических приемах, но в то же время стремились придерживаться граней дружеских отношений. Видя непреклонность Сталина и боясь испортить в целом искреннюю атмосферу дискуссии, Черчилль вынужден был уступить.
Он согласился на предложенную восточную границу Польши, т. е. «линию Керзона» с небольшими отклонениями, отмеченными по советско-германскому пакту 1939 г. Идену он сказал: «Я не собираюсь разрывать себе сердце из-за отторжения этой части германской территории, или из-за Львова».
Дискуссия по Польше закончилась обоюдным согласием при условии конструктивного сотрудничества. США и Англия согласились с условиями Советско-германского пакта 1939 г. Столь же позитивно закончился для Советского Союза вопрос о прибалтийских государствах. Решено было их оставить за Советским Союзом, правда, Рузвельт выразил пожелание о проведении в будущем плебисцита.
Это был важный успех дипломатии Сталина. Он не уступил ни в чем, не нарушил обязательств и не допустил нарушения дружеских отношений между лидерами трех великих держав.
В более спокойных тонах проходило обсуждение финского вопроса. Западные союзники впервые проявили себя как союзники, стремясь удовлетворить требования Советского Союза. Сталин их представил и они включали в себя: 1) восстановление договора 1940 г.; 2) передачу Советскому Союзу полуострова Ханка или Петсамо; 3) компенсацию 50% нанесенного ущерба. Объем можно подсчитать позже; 4) разрыв с Германией; 5) высылку всех немцев; 6) полную демобилизацию. Требования были законными и в то же время умеренными.
Комментарии Черчилля были примирительными. Англия хочет двух вещей, сказал он: первое, чтобы Россия была удовлетворена своими границами; второе, чтобы финны были свободными и независимыми и жили так, как могли в этом очень неуютном регионе. Но мы не хотим оказывать какое-либо давление на Россию.
Практически, западные союзники предоставили Советскому Союзу карт-бланш в отношении Финляндии. Это уже была «манна небесная» для Сталина. Он ждал чего угодно, только не такой уступчивости в финском вопросе. Ведь Англия еще за три года до Тегерана готова была идти на риск войны с Советским Союзом из-за Финляндии. Ситуация в корне изменилась. Теперь Англия и СССР были союзниками и доброжелательность английского премьера была разумной.
1 декабря Тегеранская конференция глав великих держав завершила свою работу. Была принята и опубликована Заключительная декларация. В ней главы трех держав выразили решимость работать совместно как во время войны, так и в последующее мирное время.
«Никакая сила, говорилось в декларации, не сможет помешать нам уничтожить германские армии на суше, их подводные лодки на море и разрушить их военные заводы с воздуха. Наше наступление будет беспощадным и нарастающим».
Тегеранская конференция занимает важное место в истории второй мировой войны. Она способствовала укреплению антигитлеровской коалиции и сплоченности антифашистских сил, показала, что в мире нет неразрешимых проблем и сила дипломатии заключается в том, чтобы помогать взаимопониманию и преодолению разногласий. Все три лидера мировых государств расставались союзниками и соратниками, вдохновленные решениями конференции, достигнутыми в сложных и трудных дискуссиях.
Был еще один очень важный результат конференции. Между Рузвельтом и Сталиным установились теплые, доверительные и неформально дружеские отношения, которые, несомненно, повлияли на исход ее работы. Сам факт остановки Рузвельта в здании советского посольства был, видимо, им запрограммирован. Ему хотелось иметь возможность встречаться со Сталиным в неформальной обстановке и без Черчилля.
Такая встреча состоялась в первый же день конференции, 28 ноября по прибытии американского президента в советское посольство. Сталин, на правах хозяина, пришел на его виллу с визитом вежливости.
Черчилль с великой досадой узнал, что Сталин опередил его. Он хотел договориться с Рузвельтом еще до первого пленарного заседания о едином подходе к проблеме второго фронта. Рузвельт прежде всего хотел видеть Сталина и только в присутствии двух переводчиков. Президент имел все основания, пишет А. Гарриман, подозревать, что Черчилль будет оказывать на него давление поддержать его план захвата Родоса и открытия Дарданелл, даже если это приведет к отсрочке второго фронта.
Черчилль явно пытался вновь отсрочить, а может и вообще отказаться от высадки союзных войск на севере Франции. Президент твердо решил не поддаваться на этот раз уговорам Черчилля. Гарриман, который пошел проведать Черчилля в английском посольстве, нашел его ворчащим, угрюмым и капризным. Он говорил Гарриману, что «он имел право председательствовать на конференции из-за своего возраста, из-за своего имени, которое начинается с «С» (латинский алфавит — Г. Х.) и из-за исторического значения Британской империи, которую он представляет». Он отказывался от всех своих претензий, но настаивал на одном, чтобы ему было позволено дать обед 30 ноября в честь своего шестидесятидевятилетия.
Он сказал, что напьется пьяным и на следующий же день покинет конференцию. Тем временем беседа Сталина и Рузвельта проходила отменно. Рузвельт обещал после войны передать часть своего торгового флота Советскому Союзу. Был обсужден широкий круг вопросов. Американский президент информировал Сталина о своем намерении добиваться реформ в Индии. Он стал называть его «дядя Джо» и это название широко распространилось в американской литературе.
Конференция в Тегеране закончилась таким успехом, прежде всего благодаря личностным отношениям между Сталиным и Рузвельтом, и кто знает, как сложилась бы мировая история, если бы американский президент прожил дольше апреля 1945 г. Черчилль вынужден был смириться со своим новым положением — равным партнером без прежнего влияния и претензий.
Рузвельт сдержал свое главное обещание: назначить в ближайшее время командующего операцией «Оверлорд». В телеграмме Черчиллю от 18 декабря он сообщил о назначении генерала Д. Эйзенхауэра на эту должность, а его заместителем рекомендовал английского маршала авиации Теддера. Следует отметить, что Сталину он сообщил об этом назначении еще 10 декабря, т. е. спустя 9 дней после Тегеранской конференции. Это означало практическое начало подготовительных работ к осуществлению плана вторжения в Европу западных союзников.
Отношение Рузвельта к Сталину после конференции стало исключительно дружественным, предупредительным и теплым. В январе 1944 г. он сообщил Сталину, что до решения вопроса о передаче части итальянского флота, США решили передать Советскому Союзу линкор и один легкий крейсер, оборудованные радиолокационными установками и самым современным вооружением.
Кроме того, правительства США и Англии согласились передать по несколько торговых судов водоизмещением свыше 20 тыс. тонн. Видимо, такое проявление предупредительности было искренним и Рузвельту очень хотелось иметь близкие и дружественные отношения со Сталиным и с Советским Союзом, в целом. Киссинджер приводит слова Рузвельта: «Я могу сказать, что я «прекрасно ужился» с маршалом Сталиным. Он человек, в котором сочетаются огромная, неослабная решимость с чисто мужским крепким хорошим юмором. Я верю, что он истинный представитель сердца и души России; и верю, что мы должны очень хорошо уживаться с ним и русским народом — действительно очень хорошо».
На Тегеранской конференции произошла важная эволюция отношения Рузвельта к Сталину и Советскому Союзу. Эмоции не чужды ни президентам, ни дипломатам. От американского президента не укрылось, что в личности Сталина заложены инстинкты великого государственного деятеля и в то же время отражались черты характера русского народа и России.
В беседах с президентом Сталин был прост и откровенен, что не совмещалось с прежним образом, созданным в мировой печати.
На самой конференции Сталин одержал моральную победу над Черчиллем, который пытался разыгрывать роль либерального демократа с присущими английской тайной дипломатии интригами, неискренностью, апломбом, заносчивостью, коварством и узко британским эгоизмом.
«Дядя Джо» посмеивался над неуклюжими попытками Черчилля не допустить позитивных результатов конференции и вместе с Рузвельтом добился, чтобы Тегеран стал поворотным пунктом в определении дальнейшей политики «большой тройки».
Киссинджер говорил мне, что Черчилль хорошо понимал, что случилось, но Англия стала слишком зависимой от США, чтобы выступать с односторонними инициативами. Вместе с тем, он подчеркивал, Англия уже не представляла собой той силы, которая могла бы противостоять отдельно растущей мощи Советского Союза в мировой политике. Рузвельт правильно оценивал это новое обстоятельство, а Черчилль правильно понимал новую приниженную роль Англии, Сталин же полностью осознал свое значение в изменяющемся мире.
***
В Париже центральная станция метро называется «Сталинград». Это название дал ей генерал Де Голль в 1945 году в ознаменование победы над фашистской Германией. Каждый день через эту станцию проезжают миллионы парижан и слышат голос вожатого: «Следующая станция – Сталинград.» Поезд отходит от станции и голос вожатого возвещает: «Следующая станция – Севастополь». За 70 лет во Франции сменилось несколько десятков правительств, премьер-министров, президентов придерживавшихся самых различных идеологий и политических взглядов и никому не пришло в голову менять названия этих станций. В мире есть ценности, вечные и священные, которые невозможно забыть.
Г. ХИДОЯТОВ,
доктор исторических наук, академик НАН Республики Узбекистан
