Распад Афганистана, возможно, является единственным способом предотвратить начало крупномасштабной гражданской войны в Афганистане и помешать транснациональным террористам восстановить там во время неразберихи свои базы.
США, по-прежнему ведущие затяжную войну в Афганистане, которая стоит им огромной крови и денег, в ближайшие дни начнут официальные мирные переговоры с Талибаном – своим главным противником в этой войне (по-видимому, несмотря на то, что в последнюю минуту президент Афганистана Хамид Карзай высказался против этого). Поскольку США намерены вывести свои войска после более чем десяти лет войны, переговоры в г. Доха в Катаре, в основном, проводятся для того, чтобы они могли сделать это «с достоинством».
То, как окончание военных операций, руководимых США, сформирует будущее Афганистана, повлияет на безопасность соседних и дальних стран. Здесь самым важным вопросом является то, будет ли (или должна ли) судьба Афганистана, который был создан как буферная зона между царской Россией и Британской Индией, отличаться от судьбы Ирака и Ливии (двух других созданных империями стран, в которые США осуществляли военные вторжения в последние годы).
Иностранное военное вторжение может привести к смене режима, но очевидно, что оно не может привести к восстановлению порядка на основе центрального правительства. Ирак разделен во всем, кроме своего названия, на шиитские, суннитские и курдские регионы, а Ливия, по-видимому, направляется к аналогичному трехстороннему, племенному территориальному устройству. В Афганистане также «мягкий» распад в стиле Ирака может оказаться наилучшим возможным результатом.
Большие этнические группы Афганистана уже сейчас пользуются фактической автономией, которую они обеспечили себе после того, как в 2001 г. их Северный альянс сыграл центральную роль в возглавляемом США свержении Талибана. Поскольку с тех пор у них имеется реальное самоуправление, они будут яростно сопротивляться обратному попаданию под власть пуштунов, которые правили страной в течение большей части ее истории.
Пуштуны, в свою очередь, несмотря на свое племенное разделение, не будет довольствоваться контролем лишь крупицы Афганистана, включающей в себя на данный момент только восточные и юго-восточные провинции. В конечном итоге, они будут стремиться к объединению с остальными пуштунами в Пакистане, отделенными от них проведенной Британской империей Линией Дюранда, – границей, которую Афганистан никогда не признавал. Затем, требование создания «Великого Пуштунистана» станет вызовом территориальной целостности Пакистана (который сам является еще одним искусственным имперским образованием).
Тот факт, что этнические группы Афганистана сосредоточены в конкретных географических зонах, позволит упростить распад и сделает более вероятным долговечность образовавшихся границ, в отличие от границ, проведенных колониальными чиновниками, изобретавшими страны без учета национальной идентичности и исторических корней. Вообще, и географически, и демографически непуштунские группы Афганистана составляют более половины страны: одни только таджики, узбеки и хазарейцы составляют около 50% населения.
США, после участия в самой длинной войне в своей истории за счет десятков тысяч жизней и около триллиона долларов, устали от боевых действий и испытывают финансовые трудности. Но усилия США заключить сделку с Талибаном, основанном на пуштунском населении и поддерживаемым Пакистаном, вызывает сильную тревогу среди непуштунских групп, сильно пострадавших во время пятилетнего периода существования режима талибов. (Например, исторически преследовавшиеся хазарейцы перенесли не одну крупномасштабную бойню.)
Хотя поведение Карзая в отношении сотрудничества с американцами является, по меньшей мере, непостоянным (теперь он вообще отказался от участия в переговорах в Дохе), разрыв его политического союза с непуштунскими лидерами также способствует этнической поляризации. Некоторые непуштунские влиятельные лидеры по-прежнему поддерживают Карзая, но многие теперь возглавили оппозиционное движение «Национальный фронт».
Эти лидеры едва ли пойдут хоть на какие-то договоренности о разделении власти с участием Талибана. Вообще-то, они подозревают, что конечной целью Карзая является восстановление пуштунского доминирования на всей территории Афганистана.
Их опасения усилились после публикации «Плана действий мирного урегулирования до 2015 г.» – документа, подготовленного созданным Карзаем Афганским высшим советом мирного урегулирования, в тексте которого имеются наброски нескольких потенциальных уступок Талибану и Пакистану, начиная с признания Талибана в качестве политической партии и заканчивая отведением Пакистану роли во внутренних делах Афганистана. Данный план действий также содержит возможность получения известными деятелями Талибана министерских должностей и избрания в губернаторы провинций.
Самая серьезная проблема на сегодня заключается в том, что этническая напряженность в стране и взаимные обвинения грозят подорвать сплоченность молодой многонациональной афганской армии. Вообще, сегодняшняя разделенность напоминает то, что произошло после вывода советских войск из Афганистана в 1989 году, что привело к гражданской войне и, в конечном итоге, к захвату талибами столицы, Кабула.
На этот раз непуштунские общины лучше вооружены и будут лучше подготовлены к защите своих интересов после вывода американских войск. Таким образом, стремясь наделить Талибан правами, США не только дарят легитимность террористическому движению, но также рискуют непреднамеренно снова разжечь этнические конфликты Афганистана, которые, скорее всего, навсегда разделят страну на разные части.
Здесь возникает фундаментальный вопрос: действительно ли территориальное единство Афганистана так важно для региональной и международной безопасности?
Конечно, неприкосновенность существующих границ стала мощной нормой в мировой политике. Однако эта норма привела к появлению неуправляемых и неконтролируемых государств, чьи внутренние войны выходят за международные границы, подпитывая региональную напряженность и нестабильность.
Силы и терпение США исчерпаны войной, а другие внешние силы будут неспособны предотвратить распад Афганистана по иракскому (или даже по югославскому) образцу, что будет сопровождаться кровавыми сражениями за контроль над этнически смешанными стратегическими областями, включая Кабул. В такой ситуации пакистанские генералы, вместо того чтобы продолжать финансово поддерживать афганские пуштунские вооруженные формирования (такие как Талибан или их союзников, группировку Хаккани), будут вынуждены отбиваться от потенциально серьезной угрозы единству Пакистана.
Слабый, разделенный Афганистан едва ли является желательным результатом: но «мягкий» распад сейчас гораздо лучше «жесткого» распада впоследствии, спустя годы хаоса и кровопролития – и гораздо лучше возвращения к власти «средневекового» Талибана и возобновления власти террора. Вообще, распад, возможно, является единственным способом предотвратить начало крупномасштабной гражданской войны в Афганистане и помешать транснациональным террористам восстановить там во время неразберихи свои базы.
Брахма Челлани ,
профессор стратегических исследований в Центре политических исследований в Нью-Дели.
