Ушла из жизни настоящая подвижница Наталья Солдатова, она отдала более сорока лет спасению газелей в Узбекистане.
В знойных Кызылкумах с 1977 года работала заместителем директора по науке экоцентра «Джейран».
Вот ее рассказ о себе.
– Наталья Васильевна, вы связали свою судьбу с джейранами и Экоцентром, как это случилось?
–По всем республикам Союза планировалось тринадцать питомников джейранов, удалось создать семь. Один из них – в Узбекистане.
Джейранов нашли в пионерских лагерях, зонах отдыха, обкомовских дачах, где они содержались для «красоты». Привезли и выпустили их в питомник в мае 1977-го.
Я к этому времени уже пять лет работала звероводом в заповеднике Аскания-Нова. Хотелось нового дела. И вдруг узнаю, что приехавший к нам учёный секретарь АН Узбекистана рассказал о новом заповеднике. Догнала его на автобусной остановке. «Можно приехать?»
Когда добралась до питомника, сама себе удивилась: «Куда я еду из благословенных мест? В соль, в песок!» Единственно, что обрадовало, это озёра. К тому времени были построены два домика – контора и жилой.
Приехав насовсем, спросила директора: «Сколько здесь джейранов?» – «80 или 50». Стала обходить территорию и приносить черепа. Директор перепугался.
Объяснила: «Это нужно для учёта, выяснения причин болезни и смерти животных».
– Вы приехали, и всё сразу стало получаться?
– Всё шло наперекосяк! Питомник мало интересовал тогдашнее его руководство, оно настаивало на подселении к джейранам овечьих стад. Это была смертельная угроза: бараны и джейраны болеют одними болезнями. Сколько ни пыталась доказать, как это опасно, всё напрасно.
Помог приезд из Ташкента директора Центра агроресурсов Галины Мадалиевой. Рассказала ей про попытки потеснить джейранов, а их число к этому времени выросло до 170 голов! Наверное, моя горячность убедила. Гостья записала меня на приём к большому начальству в Ташкенте. Там я рассказала про задачи питомника, его перспективы, после чего на «Волгах» понаехало много столичных и бухарских чиновников.
Директор меня попросил: «Не надо больше в Ташкент ездить. Будем помогать». Я потребовала наладить дежурство, охрану, дать ружьё-одностволку и поселить хоть одну семью на территории…
Ружьё директор выдал. Стрелять научилась. А в сторожке у ворот поселились дед с сыном и внуком. Они долго здесь жили и охраняли питомник.
Протоку на Малое Солёное мы не копали, вода сама пробилась. Чистим её время от времени. Растительность, водоросли – это необходимые биофильтры. Озеро Красивое по весне разливается. На нём отдыхают пролётные виды птиц. Поголовье джейранов в отдельные годы превышало 1200 особей. И на всю эту живность воды хватало.
– А в это время другие питомники, созданные в бывшем Союзе, прекратили своё существование…
– Из семи удержался лишь Экоцентр «Джейран». Он – единственный, сохранившийся на просторах СНГ, и он – единственный в мире специализируется на разведении джейрана.
Эта газель – нежная, как бабочка. К ней нужен особый подход. Разведение – это философия. Показывать газель людям – часть этой философии.
Мы с самого начала работали с туристами. Был рекордный год, когда при бюджетном финансировании в 11 миллионов, 18 миллионов Экоцентр заработал на туризме. Но сколько раз за эти годы мы закрывались на карантин!
Мы научились определять, нужно ли джейранов подкармливать. Если хороший кормовой ресурс на самой территории – этого не делаем. Но страховочный фонд кормов на зимний период заготавливаем всегда и на всё поголовье.
Рассчитываем по дням, сколько надо сена, комбикорма на одно животное в период многоснежья или в джут. Джут, это когда всё покрывается льдом и звенит на ветру, случается не часто, но к такому явлению надо быть готовыми каждую зиму.
Суровой выдалась зима 2011 гада, жестокие морозы -30. Животные перестали бояться человека, стояли, ждали тракторные тележки с кормом.
По Интернету мы попросили денег на корма.
Первым откликнулся Московский зоопарк, оплатил 60 тонн сена. Директор Шуртанского газохимического комплекса, сенатор Алишер Султанов прислал две огромные машины тюкованного сена. Откликнулись мои первые студенты, работающие в Российской национальной картографической корпорации – это ещё 50 тонн. Многие помогали… Некоторые утверждают: «Надо было отстрелять, организовать охоты, заработать». Учёные Экоцентра с этим не могут согласиться, хотя у нас и имеются методики по охоте: подружейной, из-под фары. Их опробовали при высокой, за тысячу, численности джейранов. Но убедились, что охоты недопустимы в питомнике.
Это стресс, который животные помнят. В конце девяностых на нашей территории серьёзные чиновники организовывали охоты на куланов. Казалось бы, с благими намерениями: «Отстрелять лишних». Пять лет после этого у куланов не было потомства.
Кабинет Министров принял постановление о выделении Экоцентру «Джейран» новой территории в 24 тысячи гектаров. Она находится рядом, за автотрассой, по дуге Аму-Бухарского канала, что замечательно. У нас ведь не только джейраны и куланы. Есть лошади Пржевальского и другие дикие животные, которые содержатся в вольерах.
Мы давно мечтали о расширении, зная, что Экоцентр «Джейран» в мире один такой.
Первые четыре кулана появились в Экоцентре из Барсакельмеса в 1978-м, когда Арал высыхал. Они дали потомство, сейчас куланов уже под 100 голов.
Здесь же выпущены 12 лошадей Пржевальского, которые привыкли к новому месту.
Если будет до двух-пяти тысяч джейранов и других диких животных из питомника на этих просторах, кому плохо? Здесь можно развивать экологический туризм, устраивать сафари на автомобилях.
Знаете ли вы, что территория Экоцентра находится на дне древнего высохшего моря Тетис? Оно плескалось 250 миллионов лет назад, 70 миллионов лет назад высохло.
На гипсовой горе интереснейшая «палеонтология» с ракушками немыслимого возраста. Я – наивный человек и не понимаю, зачем уничтожать редкий палеонтологический объект, который мог бы украсить любой туристический маршрут.
Когда предлагают посчитать в деньгах, что дороже – овцы и гипс или сохранение заповедной территории – деньги – это последнее, о чём, надо думать.
Впрочем, и о цене скажу. В Узбекистане джейран стоит более 1,5 миллиона сумов, на международном рынке – до трёх тысяч долларов.
– Гепарды водились в этих краях и были уничтожены. Реально вернуть их в природу?
– Гепарды ещё в шестидесятые годы прошлого столетия обитали на равнинах Узбекистана. Мы думали о том, как их вернуть. Шестнадцать лет в вольере 50 на 300 метров жила гепард Ника. Прожила долго.
Главное, мы выяснили, что гепарда можно возродить в Узбекистане в местах его былого обитания.
Написали в Московский зоопарк. Также мы обратились за поддержкой в ПМГ ГЭФ и Российский Всемирный фонд охраны дикой природы (WWF), которые поддержали проект на паритетных началах.
В Экоцентре также содержатся разные редкие виды животных, включая бухарских оленей, мархуров, уреалов. А недавно выдры появились. Сами пришли, чувствуя, что здесь можно жить.
С браконьерами разговор короткий. Видеокамера позволяет видеть почти всю нашу пустыню. Приём с камеры выведен на телевизор инспекции и мой.
Если вижу свет от «рыскающей» фары, бужу сына: «Есть зайчик». И он с нашими инспекторами срочно выезжает на отлов.
На студенческой практике здесь побывали сотни студентов из Узбекистана, России, Франции, Германии и др. По материалам, собранным в Экоцентре, защищены четыре кандидатские диссертации, докторская во Франции.
– Наталья Васильевна, а суровые климатические условия, трудный быт.
Мы – не городские жители, и блага цивилизации нас не трогают. Зато выделил нам средства WWF России на трансформатор – мы рады. Кормушки новые поставили – счастливы.
Про себя скажу, что у меня сильный материнский инстинкт. У меня два ребёнка – сын Валя и Экоцентр. Выросли оба.
