Жанна Фриске «рассказала» о последних днях

В свет выходит книга о Жанне Фриске с рабочим названием «Блестка». Автор – друг певицы и сценарист Геннадий Куркин. Отрывок о последних днях «звезды» ведется от первого лица.

Эрнст говорит, если мы не хотим — эфира не будет, но в покое нас не оставят так или иначе, пусть мы это понимаем. Он говорит, что на Западе все звезды рассказывают о своих болезнях открыто, ибо на то они и звезды, чтобы на них смотрели, такова их звездная судьба — быть на виду всегда, несмотря ни на что. Он говорит, что если потребуются деньги — они всегда требуются — канал объявит сбор средств, и лучшей площадки, чем «Пусть говорят!» нам не найти.

Эрнст говорит «Решайтесь».

И мы соглашаемся.

Дима пишет на бумаге черновик обращения к зрителям.

Дима снимает видео, останавливает запись, начинает сначала, снова останавливается, и вдруг плачет, навзрыд, как мальчишка, отвернувшись и размазывая слезы кулаком по лицу. Я смотрю на него. Я тоже хочу так.

Тот, кто не умирал, не поймет — это острое, постыдное, уродливое двухголовое чувство, любовь и зависть уходящего к остающемуся.

Дима записывает видео-обращение. Я снова засыпаю. Завтра у меня встреча в онкологическом центре Слоана Кеттеринга. О, Нью-Йорк, Нью-Йорк!

После месяцев «невозможно» по России и всему миру именно здесь завтра мне скажут «возможно», и, участливо наклонившись к самому лицу — я стала плохо видеть — зачем-то громко и четко артикулируя слова, спросят — «Мадам Фриске! У нас есть для вас экспериментальное лечение. Что скажете?»

Черт возьми! Что я скажу? Скажу, что…

…если бы знала, что роды могут спровоцировать болезнь, то не рожала бы вовсе, и сейчас сидела бы у океанской волны и пила розе из горла, и смеялась бы над утопающим американским  Солнцем — эй! эй, смотри, я тоже звезда!

…что хочу заняться любовью в примерочной магазина, в кино, и на заднем сидении такси.

…хочу тратить деньги не раздумывая, зная, что заработаю еще, и шутить, и, покачивая босоножкой на пальцах ноги, влюблять в себя одним взглядом.

…хочу выучить французский.

…хочу носить красивые платья, легкие, что соскальзывают на пол от одного движения плеча, и — ах! — что бы это было за движение!

… что мое ежедневное меню — и это помимо препаратов химиотерапии — лист формата А-4: противорвотное, противосудорожное, снотворное, что-то для желудка и от печени, плюс гормональные, а я хочу сезонных устриц и икры.

…что поредели, начали выпадать мои чудесные волосы — как поваленное бурей дерево я облетаю листьями, понимая, что весны больше не будет.

…что это удивительно, как мало нам нужно, чтобы преисполниться самой немыслимой и безотчетной из надежд, когда дело касается жизни и смерти.

Что я скажу? Я скажу — Yes! Thanks so much! — и впервые за долгие месяцы усну с улыбкой на губах.

Нет, конечно. У них ничего не получится. Они откроют и закроют меня, добавив лишь шрам, и несколько дополнительных блюд к моему химическому меню, но некоторое время я все же проживу надеждой.

К тому времени, как закончится и она, я окончательно ослепну, впаду в кому и 15 июня 2015 года уйду из жизни. Уйду туда, где не нужно больше надежд. Не нужно счастья, удовольствия, времени, денег, признания, успеха, удачи, всего, чего так жаждут люди.

Я помню, что должна была быть красивой, желанной, страстной, неугомонной, мятежной, смелой, распущенной — такой, какой не могли себе позволить быть вы; я — блестка, пустышка, заведенная юла — вжжжух! — и нет меня!

И вот меня нет. Теперь я — история. И похоже мне ничего не остается, как рассказать вам ее. Впрочем, если раньше я должна была нравиться, теперь — так и знайте — я не могу этого обещать — я сделаю, что должна и будь, что будет. Так или иначе эта книга — мое последнее желание.

Четыре года после смерти певицы ее родственники не хотели возвращать «лишние» 21 миллион рублей, собранных «Русфондом» через Первый канал на  лечение. Деньги просто исчезли со счета Фриске.  25 октября суд поставил точку в этой позорной истории, все деньги семья вернула.