Год назад в Киргизии произошла «революция тюльпанов», режим президента Курманбека Бакиева пал, к власти пришло Временное правительство во главе с Розой Отумбаевой. Как известно, на этом события не закончились, уже после победы революционеров на юге стране прошла волна этнических погромов.
Год назад в Киргизии произошла «революция тюльпанов», режим президента Курманбека Бакиева пал, к власти пришло Временное правительство во главе с Розой Отумбаевой. Как известно, на этом события не закончились, уже после победы революционеров на юге стране прошла волна этнических погромов.
Волнения и беспорядки периодически вспыхивают в стране до сих пор. Русские в Киргизии, как и другие меньшинства, оказавшись заложниками резко возросшего киргизского национализма, чувствуют себя крайне неуютно. Если социальная обстановка не улучшится, русским, которых в Киргизии сейчас насчитывается около 300 тысяч, не останется ничего другого, как покинуть страну.
Любую власть всегда характеризуют два основных признака – жадность и страх. Форма проявления этих авантюрных качеств зависит от местоположения страны на геополитической карте мира. В Киргизии, с учётом всех социальных издержек, это – рейдерство и национализм. Очень напоминает ситуацию на рынке ценных бумаг, где основные критические показатели – доходность и риск. Связь между ними прямо пропорциональная: если прибыль не высока, то и потери активов тоже минимальны. Говоря коротко, нет национализма, нет и рейдерства в судебной мантии.
И всё бы ничего, если бы сей процесс был делом чисто внутренним и не касался русскоязычных граждан, чьи права открыто нарушаются уже не только в быту, но и госструктурами, и в чьём цивилизационном пространстве сформировались все доселе известные социальные институты Киргизии. Местная специфика в том, что у нас всегда можно сослаться на обстоятельство, которое вежливые дипломаты, не краснея, называют «политикой национальных интересов». На деле – это не что иное, как возрождение басмачества.
Национализм – это коллективный психоз, в основе которого лежит аффект индивидуального страха, глубоко связанный с нетерпимостью и установкой на уничтожение внешнего врага. Мир рассекается на две непримиримые части – свои и чужие.
В Киргизии подобное положение вещей приобретает откровенные черты устойчивой доминанты государственной политики, становится нормой жизни и правилом хорошего тона. Об этом и поговорим. А также о том, к чему это приведёт.
Принятая прошлым летом новая конституция, по которой полупрезидентская республика обрела парламентский статус, написана кровью восставших киргизов и национальных меньшинств: узбеков, турков, дунган, русских…
Сразу после апрельского переворота страну захлестнула необузданная волна националистической истерии (страх).
Начавшись в пригородах Бишкека в мае 2010 года, киргизские этнопогромы (жадность) перекинулись на юг республики, где в одночасье превратились в смертельный приговор тысячам узбеков.
Их нажитая годами собственность оказалась для пьяного и нищего аульного люда настолько лакомой и беззащитной, так манила и притягивала вооружённые банды, что началась настоящая истребительная война. И бесценная человеческая жизнь оказалась заложницей холодильника, дублёнки или телевизора. Лишь малая толика тех доблестных деяний была впоследствии предана скупой огласке в официальных СМИ.
Президент переходного периода Р. Отунбаева объявила страну Великим Киргизским Кочевьем. В местных учебниках истории для школ и вузов русских стали называть не иначе как «оккупанты» и «колонизаторы». На уровне официального просвещения насаждается этноцентризм, фальсифицируется и фактически уничтожается память о российском и советском периоде государственного строительства в Киргизии.
Русский язык искореняется постепенно, планомерно и целенаправленно. Много лет подряд. По оценкам местных русистов, 70% коренных жителей пока ещё понимают, но уже не говорят по-русски. В конце марта комитеты киргизского парламента одобрили проект закона «О государственном языке». Чиновников всех уровней и рангов под страхом увольнения вынудили отказаться от русского языка на госслужбе. И это при том, что, согласно конституции Киргизии, русский язык имеет полноправный официальный статус.
К слову, депутаты выступают также и против предоставления другим народам национальных квот в почти монокиргизском парламенте. Это задевает, в первую очередь, русских и узбеков. Согласитесь, странная ситуация для полиэтнического государства, в котором проживает более 70 этносов. И каждый от Бога наделён высшим правом: сохранить, защитить и передать потомкам свою культуру, веру и конфессию.
На фоне невиданной доселе жадности и произвола киргизского бюрократического аппарата отношение к русским в стране всё больше напоминает кавказские мотивы. Хотя Киргизия и не входит пока в Таможенный союз, Россия отменила пошлины на ГСМ.
В условиях политической неопределённости Москва тем не менее поддерживает Бишкек всем, чем может: от льготных кредитов на выплату пенсий и зарплат бюджетникам до гуманитарной помощи. Список обсуждаемых межправительственных тем создаёт иллюзию сдержанного оптимизма в отношениях двух стран. Россия платит в надежде получить гарантии от вымогательства в будущем, но сегодня она обретает только пустые обещания.
От Киргизии требуется не так уж и много – не трогать русскую бизнес-собственность и отменить национализацию российских долей в местных компаниях. Вне зависимости от целей внешнеполитической доктрины Кремля в Средней Азии, у большой и богатой России пока что не находится эффективного способа поставить на место маленькую и нищую страну. Видимо, моська по-настоящему ещё не разозлила слона.
Воцарившийся после апреля хаос давал большие возможности резко увеличить власть и богатство, а главное – быстро поменять траекторию и саму логику развития общества. Поменяли, развернули Голову на 180 градусов в сторону парламентаризма. И получили проблему Тела.
Оказавшись ничтожной перед глубиной внутренних родоплеменных противоречий, киргизская власть стремительно теряет популярность и поддержку населения. Находясь под непосредственной угрозой третьего за последние шесть лет государственного переворота, не способная к экономическому развитию элита, всё-таки не понимает, что проблема реальных перспектив развития страны упирается не только и не столько в госаппарат, сколько в маргинальное состояние основной части государствообразующего этноса, в самом прискорбном смысле этого слова.
Процесс создания киргизской нации фактически только начинается. По разным оценкам он может занять в совокупности не менее полувека. Достаточно сказать, что в киргизском языке отсутствует слово «общество» в современном социальном аспекте этого понятия. Есть слова: «эл» – народ, «уюм» – коллектив, «коом» – объединение, группа людей, но не более того.
В таких условиях беспомощное государство в лице большинства парламентских лидеров вынуждено апеллировать к тому, что будет понято, принято и одобрено массами – к примитивным инстинктам малообразованного народа, подогревая и без того зашкаливающий шовинизм национального электората. Активно муссируются тезисы о древнейшем, теперь уже «арийском» происхождении киргизского этноса. Особенно преуспела в этом местная пресса. Национальная тематика насыщена публикациями о том, что великие потомки былинного героя Манаса живут в своей стране на положении рабов у пришлых инородцев.
Как всегда, тон задают провластные именитые политики. Например, Камчибек Ташиев – лидер партии «Ата Журт» («Отечество»), входящей в блок парламентского большинства. Находясь недавно в южной столице – городе Оше, он в очередной раз под бурные аплодисменты многотысячной аудитории открыто заявил о том, что в Киргизии могут проживать лишь те представители нацменьшинств, которые готовы повиноваться киргизам и будут служить им верой и правдой. Это уже не крохотный детский кулачёк. Это увесистый тумак.
По сути, на этой циничной уверенности в этническом превосходстве основана современная государственная идеология Киргизии. Она разъедает души и засасывает как болото. Но в киргизской, особенно деревенской, среде подобные установки чрезвычайно распространены, любимы и поддерживаемы. Ведущие политические силы пропагандируют такие психологические нормы социального поведения, при которых притязания некиргизов на конституционное равноправие будут встречать освещённую государственной машиной агрессию слаборазвитых маргиналов.
Грабь то, что понравилось – вот и весь незамысловатый побудительный мотив. Шовинистические бредни, основанные на гипертрофированном представлении о национальной исключительности, рождают и оправдывают многочисленные этнорейдерские захваты в республике.
Идеология вседозволенности порождает безнаказанность, на нет сводя понятие о защите частной собственности в стране. В погоне за рейтингом популярности элита запустила в пространство национального самосознания страшную и дикую силу, позволяющую запросто и бесстыдно отнять то, что тебе не принадлежит. Подготовлена почва для масштабной компании по национализации многих предприятий, в том числе и российских.
Никаких законов и моральных ограничений нет. Есть только примитивное мошенничество. Беспредельное, глупое и очень красноречивое. В полном соответствии с убогим мировоззрением малограмотного провинциала.
Это наводит на грустные размышления, подтверждающие феномен обратного поглощения: современное государство может развиваться без природных ископаемых и не может в условиях ментальной энтропии. Когда взвешенные установки прогрессивной горстки управленцев поглощаются ложными ценностями необразованного большинства. Особенно когда последние переводят свои аргументы на язык огнестрельного оружия. Зажатые между этими жерновами нацменьшинства чувствуют себя клиентами похоронного бюро. О чём они могут думать? О том, чтобы поскорее закончилась эта неприятная процедура государственной агонии.
Начав с погромов православных храмов и кладбищ, запугав население антирусскими лозунгами и надписями, националисты перешли в открытую атаку на мелкий и средний бизнес славян. Цель одна – выгнать из страны русских, максимально ускорив миграционный процесс.
Нелишним будет отметить, что всё это происходит на относительно просвещённом севере республики, где в силу традиционного доминирования русской цивилизации подобные вещи ещё совсем недавно казались просто нереальными трюками.
За 20 лет суверенитета количество русских в Киргизии сократилось более чем втрое, и сегодня их в республике немногим более 300 тысяч человек. По мере приближения столетней даты кровавого мятежа 1916 года из рядов национально озабоченных патриотов раздаётся всё больше голосов с призывом к современной России о публичном покаянии за якобы устроенный тогда русскими «геноцид киргизов». Не подлежит сомнению, что, с учётом существующих реалий, в ближайшие несколько лет исход русских из республики будет окончательным и бескомпромиссным. Те, кто всё же останутся, будут либо ассимилированы, либо люмпенизированны. Кто от этого выиграет?
Несколько дней назад премьер-министр А. Атамбаев сказал, что национализм – враг киргизского государства. Думаю, что истинной причиной государственной несостоятельности Киргизии является не национализм как таковой, а его носители. Та часть киргизов, которые за 20 лет суверенитета умудрились стереть с лица земли экономический потенциал некогда цветущего края, а его обитателей (адекватно мыслящих киргизов в том числе) превратить в ментальных заложников мрачного подобия возрождённого кочевья. И устранять надо именно эту причину.
