Год назад ушел из жизни знаменитый оператор и режиссер документального кино, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, Лауреат Государственных премий, Национальной премии «Ника» в номинации «Честь и достоинство», обладатель золотых наград трех международных смотров в Нью-Йорке, Венеции и Лейпциге, ветеран войны и труда Малик Каюмов.
Год назад ушел из жизни знаменитый оператор и режиссер документального кино, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, Лауреат Государственных премий, Национальной премии «Ника» в номинации «Честь и достоинство», обладатель золотых наград трех международных смотров в Нью-Йорке, Венеции и Лейпциге, ветеран войны и труда Малик Каюмов.
Он чуть меньше года не до жил до своего столетия. А как аксакал мечтал отметить вековой юбилей в кругу родных, коллег и друзей…
О кинопатриархе Малике Каюмове написано немало книг, взяты сотни интервью, а в канун своего семидесятилетия он выпустил в Ташкенте мемуары «Жизнь моя – кинематограф», тираж которых составил скромно 5 тысяч экземпляров и разошелся стремительно по всему свету.
Автор этих строк знал Малика Каюмовича с 1971 года, когда он пригласил меня, молодого репортера газеты «Правда Востока», оперативно написать дикторский текст к десятиминутной документальной новелле «Дни культуры Сирии в Узбекистане». Помнится, пришлось попотеть: одно дело газетный репортаж, другое – кинорепортаж. Малик Каюмович забраковал три-четыре варианта, показал несколько раз за монтажным столом изображение, пока, наконец, у меня получился одностраничный лаконичный дикторский текст, который устроил режиссера.
Так, с подачи уже тогда мэтра экранного репортажа и очерков Малика Каюмова начиналось мое приобщение к кинодокументалистике, которую он сам нередко называл киножурналистикой, кинопублицистикой. Я приведу лишь несколько значительных штрихов из богатой событиями биографии и творческого пути патриарха.
Босоногое детство
Малику был известен только год рождения – I9II, а это было в махалле Кунджак (Солнечная сторона), которая располагалась в старогородской части Ташкента, неподалеку от рынка «Кукча дарбаза». Ведь в ту пору не было как таковых метрик ЗАГС.
Имена и даты рождений своих 14 детей отец записывал на страницах Корана, который, к сожалению, был утерен после смерти, когда Малику исполнилось три года. По рассказам матери, Малик появился на свет, когда на базаре появилась зелень, ранняя редиска. Позже режиссер определил, что это скорее было в апреле или мае. Когда пришла пора получать паспорт, туда вкралась ошибка – 22 апреля 1912 года.
Многие братья и сестры Малика не выжили, умерли от голода. Всего осталось пятеро. Семья кормилась от продажи мужских и женских тюбетеек, которые вышивала мама Сабринисо-ая, а дети продавали их на базаре. Причем, мать, собирая по вечерам детей, читала им сказки, приучала к добру и справедливости, знала Коран и суры переводила на узбекский, прилично говорила по-русски. А этому языку научил ее муж, рано ушедший из жизни, который имел много друзей в торговой среде тогдашнего Ташкента.
Малик начинал учиться с шести лет в мактебе при мечети, где в основном зубрили хафтияк – отрывки из Корана, но вскоре старший брат Абдугани отвел его в новометодную школу джадидов – сторонников светского образования. Здесь наставником стал молодой домла Тохири, который впоследствии стал Народным учителем Узбекистана.
Писали тогда арабским шрифтом, но раз в неделю постигали азы кириллицы, изучали русский язык. Это очень помогло в дальнейшей жизни ребят. Примечательно, из среды каюмовских однокашников впоследствии стали академиками Абид Садыков, Хамдам Усманов, Малик Набиев, партийным работником и Героем Труда Фаттах Васиков, министром торговли Гафур Юсупов, а младший брат Абдухамид Каюмов занимал пост министра строительства и эксплуатации автодорог Узбекистана.
Возвращаясь к учительской теме, спустя десятилетия, Малик Каюмов снимет документальный фильм «Тринадцать ласточек» – судьбе одиннадцати учеников и двух учениц точно такой же новометодной школы, но уже в Коканде, которую организовал Ташмухамед Кары-Ниязов – будущий первый президент АН Узбекистана. А те его ученики потом прославили свою республику – каждый в своей сфере деятельности.
Батрак в «Американке из Багдада»
Господин Случай подчас определяет судьбу человека. Да к тому же удачное совпадение обстоятельств.
Школа, где учился Малик, находилась в районе Шайхантахура, а по соседству в бывшем медресе располагалась кинофабрика «Шарк юлдузи» («Звезда Востока») – предтече студии «Узбекфильм», где в 1932 году создали сектор хроники, который со временем стал самостоятельной студией «Узкинохроника».
И вот в 1929 году в эту самую кинофабрику, наряду с опытными и молодыми российскими кинематографистами, из Ленинграда приехал 21-летний режиссер и оператор Николай Кладо. Причем, как выяснилось позже, его отец- тезка являлся участником русско-японской войны, имел чин генерал- майора по адмиралтейству (так именовали в начале века адмиралов), а в 1917- 1919 годах, вплоть до своей кончины был начальником Морской академии, успел выпустить труды по теории и истории военно-морского искусства, по которым занимаются и сейчас будущие моряки ВМФ. А сына привлекла и не безуспешно киношная стезя, где он преуспел, став впоследствии известным кинокритиком и сценаристом.
Однажды заглянул Николай Кладо в соседнюю школу и в тамошнем драмкружке разглядел симпатичного юношу по имени Малик. И буквально за руки привел на кинопробы в свой будущий игровой фильм «Американка из Багдада», где первое означало сорт хлопчатника, второе – кишлак в Ферганской долине. Худсовет утвердил на главную роль – батрака восемнадцатилетнего Малика Каюмова. Любопытно, что съемки проходили не только в Узбекистане, но и на берегах Невы, где юный актер жил в адмиральской квартире, а натурные съемки проходили на рабочих окраинах, на Невском проспекте, на фоне Медного всадника и Исаакиевского собора.
Тот дебютный для Кладо и Каюмова фильм с успехом прошел по экранам республики. Затем были роли в других игровых лентах «Оазис в песках», «Колодец смерти». Вскоре Малик поступил во ВГИК по рекомендации всё того же неугомонного Николая Кладо.
С кинокамерой по всему миру
Еще в ходе съемок игровых лент Малик помогал операторам Фридриху Веригодоровскому и Георгию Зельме таскать камеры, иногда ему позволяли заглянуть через объектив и даже «повернуть ручку». Тогда же в пустыне он познакомился с участниками автопробега Москва – Каракумы – Москва, где хроникерами являлись Роман Кармен и Эдуард Тиссэ, с которыми дружил и сотрудничал долгие годы.
После возвращения из Москвы молодой оператор был зачислен в студию «Узкинохроника», у истоков которой стоял Николай Ким, приехавший к нам передавать свой богатый опыт из ЦСДФ. Одновременно Малик работал собкором по Средней Азии «Союзкинохроники». Классикой отечественного кинорепортажа признали каюмовские ленты «Ташкентский текстильный комбинат» (удостоена Большой золотой медали на Всемирной выставке в Нью-Йорке в 1938 году) и «Могучий поток» (о строительстве Большого Ферганского канала, за что его наградили орденом «Знак Почёта»).
Особая страница в творческой биографии М. Каюмова – участие с тремя операторами в научной экспедиции в Самарканде, где ей поручалось в середине июня 1941 года установить документальную подлинность захоронений Тимура, его сына Шахруха и внука Улугбека в усыпальнице «Гур Эмир». До конца своей жизни патриарх кино верил в проклятие Тамерлана и в то, что не случись та эксгумация, то не было бы войны с немецким фашизмом. Об этом он поведал подробно в своих мемуарах и документальной ленте «Проклятие Тамерлана» телеканала «РТР», где аксакал выступал в качестве ведущего и участника тех событий в Самарканде. Эта пронзительная по своей сути картина – репортаж сквозь десятилетия – и поныне многократно повторяют по разным телеканалам.
В составе фронтовых киногрупп он снимал бои под Москвой, Смоленском, Ржевом и при освобождении Белоруссии, был дважды ранен, а парой ему был Алексей Сёмин, вынося раненым с полей жестоких сражений. Лечился поначалу в менсанбатах и Лефортовском госпитале в Москве, где ему спасли левую ногу, хотя собирались ампутировать ее. В марте сорок пятого военный оператор вернулся домой инвалидом второй группы. А раны напоминали ему до конца жизни.
Неугомонный режиссер и оператор практически объехал весь мир. Жаль, говорил он, что так и не попал в Нью-Йорк, где его картина о ташкентских текстильщицах была удостоена высшей награды Всемирной выставки. Зато в активе были сотни /всего более 400/ кинорепортажей и очерков об Индии, Афганистане, Вьетнаме, арабских странах, Западной Европе и, конечно, множество документальных новелл о родном Узбекистане.
А еще он десять лет возглавлял Республиканский союз кинематографистов, избирался депутатом Верховного совета Узбекистана, талантливую молодежь отправлял на учебу в киновузы Москвы и Ленинграда, неоднократно входил в состав оргкомитета и жюри Ташкентских международных кинофестивалей.
В прошлом году Малик Каюмов по приглашению российских коллег вместе с семьей выехал на поезде в Москву, чтобы принять участие в праздновании 65-летия Победы. Отдыхал, набирался сил в Подмосковье.
Однако не судьба – скончался за одиннадцать дней до торжеств на Красной площади последний из 250 фронтовых кинооператоров, гроб с его телом на следующий день был отправлен в Ташкент самолетом. Отпевали великого кинематографиста в столичной главной мечети на площади Хасти-Имом, похоронили на семейной карте старинного кладбища, где покоятся мать, братья и родные династии Каюмовых.
На прощании в Москве глава Союза кинематографистов РФ Никита Михалков сказал о том, что Малик Каюмов, являясь эпохальной личностью в кино, стоит в ряду таких гениев, как Чарли Чаплин, Сергей Эйзенштейн, Роман Кармен, Радж Капур, Акиро Куросава…
