Медиамагнат Фирдавс Абдухаликов рассказал, как он бежал от Гульнары Каримовой, которой прежде верно служил…
-Уже с 2004 года я ездил с Гульнарой по областям, занимаясь проведением социальных акций.
Так, совместно с негосударственными телерадиостудиями мы реализовали проект по развитию молодежной журналистики, который активно поддерживался ее личным вниманием…
…Мы активно освещали ее деятельность, размещая в эфире интервью и отзывы крупных деятелей отечественной и зарубежной политики, экономики, культуры, и это все больше нас вдохновляло.
…На начальном этапе мы дарили специальные дипломы от имени Гульнары активистам тех или иных проектов. Позже эта традиция перестала существовать, и все достижения большой команды стали сводиться к личным заслугам Гульнары.
Однако уже с 2010 года в эти радужные полотна победного шествия Гульнары все чаще стала вкрапляться информация иностранной прессы, в которой приводились факты рейдерских захватов Гульнарой чужого бизнеса. Спустя какое-то время появление резонансных публикаций, в которых сообщались факты отъема бизнеса на всех уровнях, стали уже нормой, ими было никого не удивить. А Гульнара тем временем стала собирать пресс-конференции, суть которых сводилась к публичным оправданиям и обвинении неких сил в республике и за ее пределами в том, что ее преследуют и препятствуют осуществляемой ею благотворительной деятельности.
…Гульнара становилась все более неуравновешенной. Это выражалось в ее высокомерном отношении к общественности: если раньше она прибывала на конференции, позволив себе опоздать в среднем на час, то уже в 2012 году люди ждали ее по несколько часов кряду. А некоторые из встреч она вовсе не удостаивала своим присутствием, несмотря на собравшийся кворум зарубежных участников.
…Все мероприятия, которые раньше были наполнены содержательной энергией, теперь сводились к шаблонным встречам, которые, как правило, сопровождались самовосхваляющими речами и публичным бичеванием неугодных. Залы с трудом удавалось заполнить людьми, которые под различными предлогами старались избегать эти показушные и никчемные мероприятия. Некоторые зарубежные организации и публичные лица стали открыто игнорировать мероприятия Фонда. Так было в случае с известной итальянской певицей Ларой Фабиан, которая демонстративно отказалась от участия в концерте в рамках Art Week Style.UZ.
Именно в этот период в окружении Гульнары стало появляться все больше людей, преследующих свои корыстные цели, открыто проявилась борьба группировок за влияние, которые начали сливать друг на друга компромат, ставший ценной добычей для зарубежных СМИ и компетентных органов.
…Лето 2012 года. Многие зарубежные СМИ стали публиковать подробности коррупционных скандалов, связанных с именем Гульнары. Эти резонансные материалы, основанные на вопиющих фактах многомиллионных взяток, хищений, рейдерских захватов, начали расшатывать фундамент ее империи, став первыми доказательствами того, что изначально заявленные ею общественно-значимые цели на самом деле были просто устроенным ею фарсом «для отвода глаз».
Фарсом было и то, что осуществление ряда проектов, которые существовали на средства представителей социально ответственного бизнеса, преподносилось Гульнарой зарубежной общественности в свете личного финансового участия на деньги, получаемые от продажи ювелирных изделий собственного бренда. Особенно кощунственным это выглядело по отношению к благотворительным «Ифторликам», проводимых Фондом в священный месяц Рамазан.
Ярким примером того, что она использовала бенефициариев Фонда для спасения своей преступной схемы и имиджа, было жесткое требование от представителей общественной организации «Женское собрание» проводить пикеты около Посольства Швейцарской Конфедерации в Ташкенте, когда властями Швейцарии были задержаны представители близких к ней финансовых структур. Те же, кто отказывался стоять до конца, попадали в немилость.
Уже тогда люди понимали, что судебные тяжбы и громкие заявления — это не случайность, а вполне серьезные последствия, которые она не смогла предусмотреть. У большинства бенефициариев стали силком собирать подписи «разгневанной» общественности в адрес СМИ и посольств.
Понимая то, что часть активистов стала покидать ее ряды, Гульнара начала применять тактику «душеспасительных» бесед. Такие встречи обычно начинались «пловными» церемониями, а позже переходили в откровенный разнос, в ходе которого раздавались указания — каким образом дальше вести оборону от массовых информационных атак. В итоге эти встречи переросли в ночные собрания и бесконечные истерики, что говорило только об одном: она была готова на все, чтобы обелить себя и реабилитироваться в глазах общественности.
Даже молодежь пытались втянуть в кампанию, направленную якобы на оправдание ее имени, на самом же деле, как позже выяснилось, просто на спасение ее финансовых потоков. Гульнара лично набирала из числа молодых журналистов спецгруппу, ответственную за информационные потоки в социальных сетях, и контролировала их деятельность: с подачи группы модераторов выставлялись «санкционированные» посты с гневными выпадами в адрес тех, кто пытался очернить имя Гульнары.
Что касается реализации проектов, то некогда дружеские предложения и поручения в формате «равный — равному» свелись к угрозам и работе под страхом преследования. Общественные инициативы стали зависимы даже от ее настроения, под горячую руку попадали артисты и деятели искусства. При этом людей, мнение которых сколько-нибудь отличалось от ее собственного, Гульнара убирала с пути. В такой ситуации среди прочих оказался и я, когда, основываясь на мнениях бухарских аксакалов и специалистов, отказал в поддержке проекта по пристройке женской мечети к мавзолею Биби Орифа, убедив Гульнару только в необходимости реставрации.
Однако она этого не забыла, и в мае 2013 года, после открытия отреставрированного мавзолея, мне было предъявлено, ни много ни мало, обвинение в предательстве только за то, что, будучи в составе Госкомиссии, регулирующей деятельность телерадиовещания в стране, я проголосовал «за» регистрацию нового телеканала Uzreport-TV, не поставив ее в известность. Человек, который в присутствии международной общественности неоднократно выступал за свободу и развитие СМИ, на деле оказался авторитарным и нетерпимым к созданию новых структур и проектов, неподконтрольных ей.
Вместе с этим начатые 15 мая 2013 года и лично контролируемые ею проверки первой в Узбекистане негосударственной телекомпании СТВ, созданной мной в 1991 году, уже летом переросли в откровенное преследование не только по отношению к журналистам и директору телекомпании, но и ко мне и близким мне людям.
Последняя моя встреча с Гульнарой состоялась в октябре 2013 года, когда вскрылись масштабы ее правонарушений, явив обществу ее истинное лицо. Тогда она пригласила меня, вконец измотанного бесконечными правовыми проблемами, чтобы выдвинуть ультиматум о том, что прекратит мое преследование, если я, пользуясь своими личными связями в международном журналистском сообществе, обеспечу информационную поддержку в конфликте с членами ее семьи, то есть безропотно встану на ее сторону.
Тогда я окончательно убедился в том, что ее поступки перестали нести в себе здравый смысл, и она действительно способна на все, а именно — разрушить все на своем пути, в угоду своей гордыне, обвиняя всех и вся в своих бедах. Единственным выходом в сложившейся ситуации было решение скрыться от ее преследования…
