Наша страна никогда не имела колоний и не вела войн на Ближнем Востоке. Она последовательно поддерживала стремление народов региона к независимости. Убежден – эти основы нашей дружбы никому не перечеркнуть.
Министр иностранных дел России Сергей Лавров дал интервью «Российской газете», в котором рассказал об актуальных проблемахмеждународной жизни и позиции Москвы.
Вопрос: Что Вы ответите тем, кто уверен, что наложенное Россией в Совбезе ООН вето по сирийской резолюции заставит арабский мир отвернуться от Москвы?
С.В.Лавров: Нашу страну с арабским миром – государствами Ближнего Востока и Северной Африки – связывает давняя история дружественных отношений. Россия всегда выстраивала эти отношения при уважении традиций и культурно-цивилизационного уклада народов этих государств, на основе баланса интересов.
Наша страна никогда не имела колоний и не вела войн на Ближнем Востоке. Она последовательно поддерживала стремление народов региона к независимости. Убежден – эти основы нашей дружбы никому не перечеркнуть.
Сегодня арабский мир переживает глубокие трансформации. Люди решительно добиваются политических прав и свобод, социальной справедливости, лучшей жизни.
Эти требования мы поддержали с самого начала. При этом считаем, что арабские народы могут и должны определять свою судьбу сами, без вмешательства в их внутренние дела, навязывания им извне готовых рецептов и сценариев.
И, конечно, Россия, сполна испившая в течение минувшего столетия чашу войн, потрясений и революций, искренне желает арабским партнерам пройти полосу исторических перемен мирным, эволюционным путем, избегая кровопролития.
Надеемся, что изменения, происходящие во многих странах региона, будут иметь позитивный эффект и в конечном результате приведут к тому, что мы увидим эти страны более сильными, вышедшими на качественно новый уровень своего развития. Несомненно, это положительным образом должно будет сказаться и на состоянии нашего взаимодействия с ними. Исходим из того, что его наращивание отвечает нашим общим интересам.
Что касается подходов России к событиям в Сирии, то мы защищаем не режим, а справедливость, суверенное право народа Сирии на мирный демократический выбор того правительства, которое его устраивает, в полном соответствии с основополагающими принципами Устава ООН и в целом международного права.
Убеждены, что путь к этой цели лежит через инклюзивный диалог с участием всех сирийских политических сил и этно-конфессиональных групп. Альтернатива – разрушительная гражданская война.
Россия не может позволить себе лицемерить ради конъюнктурных выгод. Мы искренне убеждены, что линия на оказание поддержки одной из сторон внутреннего конфликта, подталкивание одной из сторон к взвинчиванию конфронтации не приносит мира, а, наоборот, ведет к дальнейшему осложнению и без того взрывоопасной ситуации в регионе, наносит ущерб международной стабильности.
Уверен, что верных друзей и партнеров у России в арабском мире меньше не станет. История обязательно все расставит по своим местам.
Вопрос: Почему Запад так торопился принять хоть какую-нибудь резолюцию в ООН по Сирии? Американские дипломаты все более откровенно выходят за рамки приличия, когда говорят о позиции России по Сирии.
По ПРО переговоры зашли в тупик. По иранской ядерной программе Вашингтон и Москва также никак не могут прийти к единому знаменателю. Означает ли это, что на «перезагрузке» поставлен жирный крест?
С.В.Лавров: Не могу говорить от имени западных коллег, но готов поделиться собственными оценками и впечатлениями.
Мы исходим из важности выработки общих подходов к сирийским событиям, которые способствовали бы скорейшему мирному урегулированию кризиса в этой стране и не вступали в противоречие с действующими принципами и нормами международного права, опирающимися на Устав ООН.
В процессе работы в СБ ООН в начале февраля мы довольно близко подошли к согласованию проекта резолюции. Остававшиеся двусмысленности можно было устранить – просто потребовав не только от режима, но и от воюющих с ним боевиков уйти из городов и других населенных пунктов.
Но наши поправки, с которыми я лично подробно ознакомил госсекретаря США Х.Клинтон в Мюнхене, приняты не были. Была также проигнорирована наша просьба отложить голосование, чтобы все члены СБ могли поработать над российскими предложениями.
Дальнейшее развитие событий, включая вброс сохранявшего конфронтационные элементы проекта на голосование в ГА ООН и созыв так называемой встречи «друзей Сирии» в Тунисе, подтвердило, что к совместной работе по сирийскому досье оказались неготовыми наши партнеры.
Создается впечатление, что они находятся в плену искусственной схемы, основанной на неверных оценках происходящего в Сирии. Отсюда – и подходы, порой находящиеся за чертой международно-правового поля. Я посоветовал бы искать причины осечек именно в этом, а не в «кознях», якобы чинимых Россией и Китаем в СБ ООН.
Убежден, что, пока не удастся избавиться от стереотипа, во многом основывающегося на «ливийском» опыте, международное сообщество будет не в силах оказать действенную помощь сирийцам в преодолении кризиса.
Его урегулирование возможно только на путях всеохватного диалога между властями и оппозиционными группами без внешнего вмешательства и при уважении суверенитета Сирии.
Надеемся, что сам факт проведения в Сирии всенародного референдума по проекту новой конституции страны 26 февраля и его итоги, свидетельствующие о поддержке большей частью населения страны проводимых властями реформ, помогут нашим западным партнерам сформировать более объективный взгляд на положение вещей.
Что касается второй части вашего вопроса. Действительно, диалог с американцами по ПРО и Ирану складывается непросто. Однако важно продолжать поиск взаимоприемлемых решений. Российско-американские отношения не ограничиваются урегулированием региональных кризисов или сокращением ядерных арсеналов.
И мы, и наши американские коллеги заинтересованы в сохранении позитивной направленности развития двусторонних отношений, продвижении совместной работы по широкому кругу вопросов международной повестки дня, включая ближневосточное урегулирование, Афганистан, Центральную Азию, многочисленные процессы в АТР и многое другое.
Вопрос: Неспособность членов Совета Безопасности ООН выработать компромиссный вариант резолюции по Сирии явно льет «воду на мельницу» тех экспертов и политиков, кто уверен – Организация Объединенных Наций больше не в состоянии выполнять возложенные на нее международным сообществом функции. Вы согласны с такой постановкой вопроса?
С.В.Лавров: Право вето – один из основополагающих принципов Устава ООН. Отцы-основатели Всемирной организации поступили мудро, установив, что решения Совета Безопасности могут быть приняты только при совпадающих голосах его постоянных членов.
Это было сделано для того, чтобы ООН не повторила печальную участь Лиги Наций. Ведь в противном случае принимаемые в СБ ООН решения вряд ли были бы дееспособны и эффективно выполнялись.
Еще раз повторю – все наши попытки придать упомянутым проектам резолюции сбалансированный характер были отвергнуты. Мы полностью осознавали всю степень ответственности при принятии решения голосовать против предложенных партнерами текстов.
Считаем, что позиция их авторов основывалась на односторонних выводах об исключительной ответственности сирийского правительства за эскалацию насилия, на ультимативности требований к правительству Б.Асада.
Подобные действия абсолютно недопустимы, поскольку направлены на превращение Совета Безопасности ООН в «полигон», где штампуются документы по смене режимов в суверенных государствах.
Именно такие действия, а не использование права вето, ведут к делегитимизации работы Совета, подрыву его международного авторитета и способны в конечном итоге изменить всю современную систему поддержания международного мира и безопасности, основанную на приверженности государств мира основополагающим принципам Устава ООН.
Вопрос: Учитывая красноречивый пыл, с которым в последние недели Вашингтон принялся читать Москве нотации, не появляется ли у России соблазн пересмотреть некоторые российско-американские договоренности? К примеру, о сотрудничестве по Афганистану?
С.В.Лавров: Времена, когда с Россией можно было пытаться разговаривать на языке нотаций и нравоучений, ушли в прошлое. Американские партнеры это прекрасно понимают, но инерция прежних подходов и стереотипов в Вашингтоне все еще дает о себе знать.
Мы открыто говорим, что это – фактор, подрывающий доверие и взаимопонимание, мешающий практическому сотрудничеству. Жестко реагируем, в частности, на попытки воздействия на политические и электоральные процессы в России, в том числе через каналы финансирования институтов гражданского общества.
В США, кстати, какое-либо финансирование из-за рубежа политической, особенно электоральной деятельности американских НПО категорически запрещено законом. Нам надо «подгонять» свое законодательство под эти демократические стандарты.
В дипломатии крайне важно не терять самообладания, не скатываться к эмоциям. Важность продолжения усилий международного сообщества по афганскому транзиту не вызывает сомнений.
Вместе с тем у Российской Федерации есть все основания ставить вопрос о встречном учете наших приоритетов в сфере поддержания безопасности в сопредельном с нами регионе. Тем более что Россия всегда твердо и последовательно соблюдает взятые на себя обязательства.
Хотел бы уточнить, что с юридической точки зрения российско-американским соглашением по Афганистану может считаться только Соглашение о военно-воздушном транзите контингента США в составе Международных сил содействия безопасности в ИРА от 6 июля 2009 года. Договоренности же по наземному транзиту грузов для МССБ достигнуты
в рамках Совета Россия-НАТО в ноябре 2010 года.
По существу это – форма нашего участия в международных стабилизационных усилиях, которые были определены резолюцией СБ ООН 1386 от 2001 года и в которых в той или иной степени задействовано все мировое сообщество.
В мае 2011 года руководство альянса обратилось с дополнительной просьбой рассмотреть возможность транзита нелетальных грузов МССБ комбинированным способом, т.е. железнодорожным, автомобильным и воздушным транспортом.
МИД России совместно с компетентными российскими ведомствами подготовлены предложения по созданию нормативно-правовой базы для возможного запуска такого транзита. Решение пока не принято, важно понять общий контекст нашего партнерства.
Главное для нас – чтобы контингенты МССБ в полной мере выполнили мандат ООН по искоренению исходящей с территории Афганистана террористической и наркотической угроз. Многолетние усилия мирового сообщества по стабилизации ситуации в Афганистане не должны оказаться потраченными впустую.
Вопрос: Станут ли предполагаемые военные операции против Сирии или Ирана концом современного международного права?
С.В.Лавров: Искренне надеюсь – у международного сообщества хватит мудрости, чтобы не допустить подобного развития событий. Если же события начнут развиваться по военно-силовому сценарию, то это будет означать не закат эпохи международного права, а вопиющее нарушение его фундаментальных основ.
Впрочем, это было бы не первым и, вероятно, не последним испытанием на прочность сложившейся в мире правовой системы. Никто не отменял ключевое положение современного международного права – решения о применении силы против суверенного государства могут приниматься исключительно СБ ООН.
В целом же не отношу себя к поклонникам чрезмерно алармистских теорий. ООН и ее Совет Безопасности на протяжении почти 70 лет пережили не один кризис и по-прежнему являются неотъемлемой частью международных отношений, опирающихся на международное право.
Уверен, что при наличии политической воли государств-членов Организация будет и дальше играть центральную роль в согласовании подходов международного сообщества к решению ключевых проблем современности.
