Вокруг миграции сложилось немало легенд и мифов. Так, постоянно мелькают сообщения о миллионах таджиков, живущих и работающих в России, о нескольких миллионах нелегальных мигрантов из Таджикистана, и десятках миллионов из других государств.
Вокруг миграции сложилось немало легенд и мифов. Так, постоянно мелькают сообщения о миллионах таджиков, живущих и работающих в России, о нескольких миллионах нелегальных мигрантов из Таджикистана, и десятках миллионов из других государств.
В течение многих лет в СМИ целенаправленно запускаются огромные цифры, касающиеся количества выходцев из Средней Азии в Москве и в целом в России.
Раздуванием подобного рода слухов грешат, прежде всего, некоторые руководители общественных объединений, причем как азиастких, так и русских, крайне заинтересованных в надувании собственной значимости перед населением, спонсорами и представителями власти.
Эта гиперболизация не так безобидна, как кажется на первый взгляд. Начитавшись и наслушавшись сообщений о заполонивших страну иностранцах, социально активная молодежь начинает «решать эту проблему», что приводит к реальным человеческим трагедиям.
Впрочем, слухи и мифы о «нашествии» порождены не только целенаправленными «вбросами», но и явной нехваткой достоверной информации, к тому же потонувшей в информационном море.
Помните прошлогоднею историю об арестованных в Таджикистане российских летчиках, и о той информационной буре в связи с, якобы, ответными действиями российских властей по высылке таджикских граждан? Естественно, что никаких ответных депортаций не было, а общее число высланных в прошлом году из России таджикских граждан было на четверть меньше, чем в позапрошлом.
Но разъяснения официальных российских лиц по этому поводу не были слышны, и в результате осталась легенда о летчиках и «трехстах высланных таджиках», которая еще долго будет работать против дружеских отношений между странами.
Так как же на самом деле обстоят дела с численностью, например, выходцев из Таджикистана и численностью таджиков в России? Официальные данные ряда переписей говорят следующее.
По переписи 1989 года в РСФСР жило 38 тысяч таджиков, по переписи 2002 года – 120 тысяч, по переписи 2010 года чуть более 200 тысяч (0,15% от численности населения РФ). Причем степень их реальной интеграции и адаптации была не такой уж и малой, как многим представляется. В 2002 году переписчикам сказали, что владеют русским языком 115 тысяч – то есть почти 95%.
В Москве же, согласно данным переписей, в 2010 году 27 тысяч таджиков приходилось на 11,5-миллионое население столицы. А в 2002 году их доля была даже большей – 35 тысяч из 10,3 миллионов. В целом же в московском регионе в 2002 году жило 39 тысяч таджиков, а в 2010 году 40 тысяч.
Вы скажите, что перепись населения не учла всех и что значительное число приехавших на заработки из Средней Азии находится на нелегальном положении. На это возражу, что нелегально находящихся на территории Российской Федерации ныне не так уж и много. Заявительный порядок регистрации сделал свое дело, выведя людей из криминально-опасного нелегального состояния.
«Выход из тени» был подкреплен тем общеизвестным фактом, что наша полиция так поставила свою работу, что ходить по улицам с «иностранным лицом» без регистрации – это все равно, что без прав ездить на машине. В принципе можно, но платить замучаешься, да и два административных нарушения, за которыми автоматически следует пятилетняя высылка, так же способствует законопослушности.
И основная проблема у нас сейчас не в нелегальной миграции, а в нелегальном труде иностранных рабочих или как их стало модным называть на немецкий манер гастарбайтерах. До трети экономики с участием таджикских рабочих, как считают некоторые эксперты-экономисты, у нас пребывает в тени.
Например, по данным УФМС России в Москве единовременно находятся до 50 тысяч граждан Таджикистана. А считается, что в Москве сосредоточено 20-25% всех иностранных мигрантов.
То есть в целом получается примерно то же число, что дала перепись. При этом следует учесть, что не все выходцы из Таджикистана таджики, как и не все таджики граждане Таджикистана. Из Таджикистана приезжает много узбеков по национальности, как и из Узбекистана таджиков.
Возьмем еще один источник. По данные Миграционной службы Таджикистана ежегодно фиксируется около 750 тысяч выездов за его пределы. Для 7,5 миллионной страны – громадная цифра.
Но это не число выезжающих людей, а число выездов, примерно совпадающая с количеством въездов, причем один и тот же человек пересекает границу иной раз в течение года многократно. То есть вновь примерно те же числа, что дает Росстат.
А говоря о выходцах из Таджикистана, живущих и работающих ныне в России, то здесь стоит учитывать тот факт, что значительную часть этих людей составляют этнические русские, украинцы, дети от смешанных браков – горожане, покинувшие Таджикистан в лихие 90- годы. По переписи в 1989 году в республике проживало 389 тысяч русских, сейчас же их осталось всего несколько десятков тысяч.
Та же самая ситуация и с миграцией из других государств Средней Азии. В них просто нет того числа работников, могущих отправится в миграцию, о которых говорят «эксперты», как и не могут они значительно повлиять на демографию в России.
По данным исследования, которое провел Фонд развития международных связей «Добрососедство» в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации, около 41% лиц, приехавших на заработки из Таджикистана сделали это с целью получения постоянной работы, что может косвенно свидетельствовать об их готовности остаться в России надолго, если не навсегда.
Ежегодно в трудоспособный возраст вступает 100-150 тысяч таджикских граждан обоего пола, но ведь не все из них подадутся в миграцию, а приехав на заработки, не все в конченом итоге получат постоянную работу и останутся.
На всем постсоветском пространстве продолжается процесс урбанизации, неизбежно сопровождающийся противоречиями между городской и сельской культурой – коренными горожанами и теми, кто прибыл в мегаполис из провинции. Распавшийся СССР продолжает существовать. С окраин евразийского пространства люди едут туда, где лучше. А лучше сейчас в Москве и в других российских мегаполисах.
Причем происходящие ныне противоречия между приехавшими из Средней Азии и Северного Кавказа весьма напоминают конфликты «москвичей» и «ленинградцев» с «лимитчиками» в советский период. Этот факт так бросается в глаза, что некоторые публицисты начали называть иностранных рабочих «гопниками».
Напомню, что так называли в 20-30-е годы жителей «государственных общежитий пролетариата», приехавших в города из деревень.
Никто у нас «на кухнях» не ведет религиозных споров, на улицах Москвы царит полный «одежный плюрализм» – ходи хоть в парандже, хоть в бикини, можешь в кепке, тюрбане, фуражке, папахе, тюбетейке или вовсе лысым или с длинным хаером или ирокезом. Вопрос не в этом, а в том, вписывается человек в современную культуру мегаполиса или нет.
Когда в 90-е годы и в начале 2000-х в Москву и другие города России массово переселялись горожане – русские и люди европейской культуры из образовавшихся после распада СССР государств, конфликтов между россиянами, переселенцами и приехавшими в РФ на заработки в тот период практически не было.
Что было обусловлено тем, что среди них было много «азиатских европейцев», прекрасно вписавшихся в российские реалии.
После того, как первая массовая волна «русской», прежде всего, городской миграции из государств, образовавшихся после распада СССР спала, пошла волна другого национального, профессионального и психологического состава из сельской местности и маленьких городов государств Средней Азии, жаждущего найти работу и будущее.
И тенденция эта будет продолжаться до тех пор, пока не будет завершен процесс урбанизации и связанные с нею демографические изменения, которые уже начались в Средней Азии.
