Cкоро выходит в свет новое издание книги узбекского политолога, профессора Шавката Аарифханова «Центральная Азия: настоящее и будущее“. Предлагаем несколько глав из этого издания.
Новая геоэкономическая и геополитическая ситуация
Сегодня никто не знает точно, каким будет будущее. Одно ясно, что мир вокруг нас продолжает меняться и, к сожалению, не в лучшую сторону.
Финансовый кризис, начавшийся в августе 2007 года на рынке ипотечного кредитования в США, затем охвативший Европу, Японию, Китай и распространившийся в 2008-2009 годы на весь мир, продемонстрировал, что в настоящее время наблюдается процесс глобализации международных экономических отношений. И это все больше свидетельствует о провале сложившейся мировой финансовой системы, о взаимозависимости между экономиками стран и, в первую очередь, между «главными игроками» – США, Китаем, Россией, Евросоюзом и Японией.
Между тем, развитие современной банковско-финансовой системы в условиях глобального кризиса показывает отсутствие меры протекционизма, особенно в отношении развивающихся стран, когда:
– один мировой центр (США) бесконтрольно печатает деньги и ставит экономику остальных стран в сильно зависимое от американского доллара положение;
– другой (КНР) вовсю экспортирует недорогие товары и сберегает выпущенные государственные деньги, девальвируя и контролируя курс юаня;
– третий (Россия) стремится монополизировать транзит газа в Европу и сделать рубль (в расчетах) резервной валютой;
– четвертый (ЕС), пытаясь выйти из кризиса в евразоне, «укрепляет» евро на фоне «плохого» доллара и сталкивается с односторонней монетарной политикой;
– и, наконец, пятый (Япония) на фоне рецессии концентрирует внимание на девальвации йены, а рекордные ее размеры вливает на финансовые рынки страны.
При этом не все последствия финансового кризиса преодолены; и несмотря на то, что глобальную экономику вниз тянут развитые страны, условиями возможного роста все более становятся развивающиеся рынки.
Значит, предстоит учесть воздействие мирового кризиса на всех, постараться заглянуть в будущее и сформулировать более прочную пирамиду экономической и финансовой безопасности.
К тому же, до конца не ясно: какой будет посткризисная экономика и как выстроить более справедливую и эффективную архитектуру безопасности?
Ибо время, в которое мы живем, характеризуется небывалым размахом новых вызовов и угроз, выходящих за национальные рамки отдельных стран. С одной стороны, видим волны угроз международного терроризма, религиозного экстремизма и сепаратизма, наркобизнеса, организованной преступности, а с другой – мир глобальных проблем и явлений, связанных с потеплением климата на планете и стихийными бедствиями, экологическими катастрофами и финансовыми кризисами, вооруженными конфликтами и беженцами, бедностью и болезнями.
Происходят важные процессы, не поняв которые и не сделав соответствующих выводов, невозможно четко представить себе, где мы находимся, и что ожидает нас в этом взаимозависимом и в то же время неустойчивом мире.
Президент Республики Узбекистан Ислам Каримов, характеризуя особенности текущего этапа мирового экономического развития, отмечал: «XXI век, очевидно, будет веком глобализации в международных отношениях. В этих условиях процесс интеграции, расширения участия суверенных государств в международных институтах и организациях необходимо рассматривать не только как историческую неизбежность, но и как мощный фактор устойчивости, стабилизации как отдельных регионов, так и в целом – в масштабе всей планеты»1.
И сегодня эти слова, сказанные 15 лет назад, поистине согласуются с глобальными проблемами реальной действительности и становятся атрибутами современной жизни. Значит, есть все основания предполагать, что мир станет более гуманным, более спокойным и более сплоченным. Поэтому перспективы долгосрочной стабильности в Центральной Азии будут во многом определяться, в первую очередь, характером взаимоотношений этих государств между собой, а также способностью мировых и региональных держав, международных структур эффективно осуществлять координирующие функции в борьбе с новыми угрозами и вызовами.
К сожалению, мировое сообщество, лишь после трагических событий в США 11 сентября 2001 года оценило стратегическое значение Центральноазиатского региона, имеющего общую границу с Афганистаном, и перешло от деклараций к конкретным военно-политическим и экономическим действиям по обеспечению полюса безопасности в Центральной Азии; следовательно, борьбе с исходящими из соседних с ней стран – источников нестабильности, религиозного экстремизма, международного терроризма и наркотрафика.
Однако вместо того, чтобы объединить усилия и активно содействовать безопасности в Центральной Азии и установлению долгосрочной стабильности в Афганистане, определенные силы все еще пытаются разыграть тезис о «внутриполитической конфликтности» в регионе и «столкновении интересов» ведущих держав.
Позиция вседозволенности США и НАТО под видом приверженности цели распространения демократии и установления «универсальных институтов» (угодных ей режимов), ставят под сомнение процесс стабильного развития отдельных регионов и стремление мировых держав (в частности, США и России) добиться взаимной координации. И как результат – очередной виток гонки вооружений, а следовательно, и противостояние, что может отодвинуть борьбу с транснациональными угрозами на второй план.
Первое, на что хотелось бы обратить внимание – это то, что в условиях глобализации и регионализации на планете возник новый мировой порядок, при котором проблемы обеспечения безопасности (в том числе ее финансово-экономической составляющей) выходят за рамки национальных границ отдельных государств и приобретают общее значение.
Второе – это пересечение в Центральноазиатском регионе интересов мировых и региональных держав, что может создать угрозы его стабильности и безопасности.
Третье – это противоречие между условиями, в которых Центральная Азия находится с множеством социально-экономических и экологических проблем, и все более демократичное мировое сообщество, в которое она хочет войти в рамках как отдельных стран, так и региона в целом.
И четвертое – это процессы экономической и гуманитарной интеграции в контексте обеспечения стабильности Центральной Азии и качественно новый характер сотрудничества (стратегического партнерства) отдельных стран региона с ведущими державами и особенно с Россией, переходящими в союзнические отношения.
Все эти вопросы тесно взаимосвязаны. Более того, в нынешних условиях финансовой нестабильности (кризиса) и в связи с рыночными принципами, политика экономизируется, а экономика «всё меньше» политизируется и больше капитализируется. И вполне закономерно, что воздействие мирового финансового кризиса на экономику свободного рынка заставило задуматься многих экономистов и политиков. Сегодня уже поговаривают о теории нового начала, а именно: найти регуляторы рынка и сделать капитализм управляемым. Для этого, по образному выражению лауреата Нобелевской премии, экономиста Василия Леонтьева, «нужен парус в виде рыночных отношений, и руль в качестве государственного регулирования».
Повышение стратегической значимости в межгосударственных взаимоотношениях создают объективные условия и предопределяют необходимость поиска эффективных форм интеграционных процессов с учетом зарубежного опыта, изучения их воздействия на формирование систем всеобщей и региональной безопасности.
Исходя из этого, мировой опыт в области интеграции необходимо исследовать с позиций теоретико-практического обобщения интегрированности стран Европейского Союза (ЕС), возможности не искусственного перенесения западного принципа единой Европы, а использования его отдельных элементов в рамках Центральноазиатского региона. Тем более ЕС, как объект «трансформационного опыта», ныне нуждается в серьезном отслеживании кризисной ситуации сложившейся в странах еврозоны.
Конечно, жизнь в регионе развивается так быстро и каждый день происходит столько значительных событий, что за ними не угонишься.
И не успело человечество освободиться от угрозы третьей мировой войны, как военная конфронтация вернулась вновь в нашу жизнь, а применение силы (Ирак, Ливия…) превратилось чуть ли не в единственный, с точки зрения некоторых государств и политиков, метод разрешения споров и подержания мирового порядка.
Очевидно, в Вашингтоне не усвоили жизненно важных уроков истории – уроков предельно ясных, если оглянуться назад к временам «холодной войны». Еще в мае 1978 года, отвечая корреспонденту журнала «Нью-Йоркер» (по поводу стратегических и тактических действий США в Афганистане), Збигнев Бжезинский сказал буквально следующее: «Да, мы должны думать о вступлении туда (в Афганистан, и не только – Ш.А.) первыми, или же нам придется войти туда вторыми, чтобы стать первыми»5. Такая программа, выношенная тогдашним помощником президента по национальной безопасности, взята на вооружение Пентагоном и сегодня.
США объявляют любой уголок планеты сферой своих «жизненных интересов» и хотят командовать везде, стремясь к мировому господству. По сути, НАТО приблизилась к границам Российской Федерации; при этом Пентагон намеревается установить «систему ПРО» уже в Чехии и Польше, а также в Румынии и Болгарии, включая комплекс ракет «Patriot» в Турции. В свою очередь, Россия, усилив свой экономический и военно-технический потенциал, маневрируя и приспосабливаясь к новой геополитической обстановке, надеется снова окунуться в имперское доминирование в «зоне» своих интересов.
Правда, Российская Федерация не сравнялась по мощи с Соединенными Штатами, быть может и не сравняется. Однако время, когда США сравнительно легко навязывали свою волю союзникам, когда их господство не вызывало сопротивление России, прошло. Об этом свидетельствует хотя бы пример ввода российских войск в Цхинвали и признания Российской Федерацией суверенитетов Абхазии и Южной Осетии (в нарушение территориальной целостности Грузии), что могло привести к конфронтации с Западом.
И в этом геополитически меняющемся мире, народы, живущие на Евразийском пространстве (в том числе в Центральной Азии), не хотят ничьего господства и не расположены подчиняться ни заокеанскому диктату Вашингтона, ни возрождающемуся имперскому доминированию Москвы. Они желают свободы выбора, равноправного партнерства и независимой жизни.
Как известно, британский географ Х.Макиндер был одним из первых, заметивших потенциальное могущество этого обширного региона, который он назвал «Хартлэндом» (сердцем земли) Евразии.
В начале ХХI века, похоже, Центральная Азия снова, как и во второй половине ХIХ века, становится ареной «большой игры», только в нынешней, помимо России и США (заменившей Великобританию), активно участвуют и региональные «игроки» (Китай, Турция, Иран, Пакистан, Индия). Из внерегиональных сил стоит отметить Саудовскую Аравию, Японию, Южную Корею, страны ЕС (особенно Германию). Впрочем, стратегически (большой игрой) международные отношения в Центральной Азии видятся, пожалуй, только со стороны США и России, а также Китая.
Позиции Саудовской Аравии, как места поклонения исламских святынь, ограничиваются сферой религиозных и культурных связей. Остальные страны имеют в регионе вполне насущные интересы, которые распространяются на различные сферы – от природных (прежде всего, энергетических) ресурсов до геополитики. Причем в геополитике мировых держав идет смена старых подходов, далеких от истинных национальных интересов государств региона, на новые, мотивированные объективными факторами взаимные интересы. Здесь немалую внешнеполитическую переоценку делают и Запад, и Россия, и Китай, и сами страны Центральной Азии.
Переход к новым геополитическим состояниям – так можно определить то, что испытывают практически все страны мира, большие и малые при вхождении в реальный процесс глобализации и регионализации. Все они формируют балансы своих национальных интересов, увязывают их с интересами партнеров по региону и в мировом сообществе.
А то, что происходит сегодня – глобальное перераспределение ценностей в мире, имеет одинаковое отношение как к США, так и к России, как к Китаю, так и к Японии, как к Европе, так и к другим континентам и регионам, включая и Центральноазиатский.
И мы наблюдаем очень существенные вещи:
– когда распад СССР оставил США фактически единственной супердержавой, не имеющей пока достойных конкурентов;
– когда образовались очередные претенденты на политическое доминирование в новой фазе «большой игры», соперничающих за влияние в том или ином регионе;
– когда на смену глобальному ядерному противостоянию пришли новые вызовы безопасности и стабильности – угрозы транснационального характера;
– когда по-новому ставится вопрос о факторах внешнеполитического порядка и взаимоотношениях с мировыми центрами силы в условиях приобретающего большие масштабы финансового кризиса;
– когда волны революций в мусульманских странах Северной Африки и Ближнего Востока (Ливии, Египте, Сирии…), и вмешательство извне привели к еще более нестабильности, активизации зкстремистских и террористических группировок, постепенному захвату власти исламистами, и в целом расшатали арабский мир;
– и, наконец, когда отсутствие, прежде всего, интенсивного диалога (просто человеческого такта) между западом и мусульманским миром превращается в инструмент для разжигания ненависти и играет на руку радикальным религиозным течениям и экстремистам.
Что же ждет нас в этом неустойчивом глобальном мире в ХХI веке: может, «столкновение цивилизаций» по С.Хантингтону11 или «диалог цивилизаций» по М.Хатами, который, руководствуясь современными религиозными положениями, подчеркнул, что «в человеке сосредоточены душа Востока и разум Запада, и отрицание этих двух составляющих частей существа человека сделало наше понимание его сути неполноценным и недостаточным»12.
С точки зрения глобальных и национальных интересов данные тенденции должны рассматриваться в контексте мирного сосуществования цивилизаций и формирования принципиально новой геополитической ситуации на уровне отдельных стратегически важных регионов, в том числе Центральноазиатского.
«Глобализация медленно, но последовательно втягивает постсоветское пространство Центральной Азии в сложную систему взаимоотношений с мировым сообществом. В связи с этим возникает вопрос: чем станут государства, расположенные на этой территории (Узбекистан, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Туркменистан) – потенциальным резервом развития мировой экономики или угрозой безопасности? Ответ на него сложен в силу множества самых противоречивых интересов, пересекающихся здесь»13.
С возникновением независимых государств Центральной Азии страны этого региона стали самостоятельными субъектами международных отношений. Несмотря на то, что они не имеют развитых коммуникационных систем для выхода на мировые рынки, ряд факторов способствует усилению геополитического и геоэкономического интереса мировых центров силы (США, Россия, Китай, Европейский Союз и Япония) к Центральной Азии. К этим факторам относятся:
– геостратегическое (географическое) положение региона;
– большие запасы природных и минерально-сырьевых ресурсов, прежде всего энергетических;
– емкий рынок сбыта;
– дешевая рабочая сила и относительно квалифицированная кадровая составляюшая;
– рекреационный потенциал;
– обеспечение политического и военного присутствия (как «зона ответственности за стабильность региона»);
– вовлеченность в сложные региональные процессы с выходом по периметру внешних границ на Афганистан, а также Иран, Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, страте-гически важный Кавказ и Каспий.
Интерес этот различен в зависимости от геополитического положения и экономического потенциала центральноазиатских стран. Кроме того, угроза расползания религиозного экстремизма, международного терроризма и наркобизнеса – этих трех глобальных вызовов безопасности значительно усиливают интерес мирового сообщества к Центральной Азии.
Определенная нормализация военно-политической ситуации в Афганистане, присутствие вооруженных формирований США (слабеющее) и России (усиливающееся) на территории государств Центральной Азии, пересмотр Китаем, Европейским Союзом и Японией стратегического значения региона создают качественно новые предпосылки для интенсификации сотрудничества и партнерства с поддержкой процессов демократических и рыночных преобразований.
Как в настоящем, так и в будущем, укрепление мира в Афганистане и переход этой страны к поступательному развитию возможны только за счет роста экономики, а это требует не только гуманитарного содействия, но и реальных инвестиций в промышленность и сельское хозяйство, что создает хорошие перспективы для ввода в эксплуатацию транспортно-коммуникационных коридоров в субрегионе (ЦА + Афганистан). В плане участия центральноазиатских стран в реконструкции Афганистана они могут сыграть особую роль в силу близкого к нему географического расположения, с которым имеется общая граница протяженностью более 2 тысяч километров. Это позволило бы значительно сократить стоимость строительных проектов на афганской территории, уменьшая транспортные и страховые расходы, эффективно координировать оборот товаров, направляемых в Афганистан, и осуществлять поставки в короткие сроки.
Развитие позитивных процессов в Афганистане создаст благоприятные возможности для реализации масштабных коммуникационных проектов, в одинаковой мере выгодных для государств региона и международных инвесторов. Но это автоматически не обеспечивает развитие экономики центральноазиатских государств. Перспективы ее во многом будут зависеть от правильной оценки геоэкономических и геополитических целей (и интересов) мировых центров силы в регионе.
СНОСКИ
1 Каримов И.А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. – Т.: «Узбекистон», 1997. – С.289.
2 А.Кривицкий. На том берегу, или Кое что о Пентагоне и его окрестностях. М.: Политиздат, 1981. С.40.
3 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций?// Полис. – 1994. №1.
4 Ж. Азия и Африка (сегодня). 2002. № 7.
5 Каримова Г.И. Геополитика и перспективы развития Центральной Азии. Новая Евразия: Россия и страны ближнего зарубежья. – М.: РИСИ, //Аналитический альманах. 2004. №16. С.176.
Интересы мировых центров силы
в Центральной Азии
В Центральноазиатском регионе геополитический баланс сил складывается под воздействием интересов различных стран, соответствующих определенному уровню:
США, Россия, Китай, а также страны ЕС и Япония (первый уровень);
Индия и мусульманские соседние государства – Иран, Турция, Пакистан, Афганистан (второй уровень).
Определенные интересы имеют Южная Корея и мусульманские страны – Саудовская Аравия, Малайзия, Индонезия, Ирак, ОАЭ, Катар, Кувейт, Оман, Египет, но они носят, в основном, косвенный характер.
Интересы стран первого уровня (как мировых центров силы) играют ключевую роль в изменении геополитической конфигурации Центральноазиатского региона. В перспективе Индия может занять достойное место в системе мировых центров силы (первой группе стран «акторов»), в их глобальной стратегии в Центральной Азии.
Безусловно, геоэкономические интересы мирового политического истеблишмента различны, особенно в вопросе добычи и транспортировки нефти и газа в Центральноазиатском регионе, где сталкиваются и геополитические интересы.
1. Россия может потерять значительную часть клиентов, импортирующих из этой страны нефть и газ. Позиция Москвы обусловлена тем, что использование другими странами альтернативных транспортных коридоров в будущем создаст серьезную конкуренцию существующим маршрутам, проходящим через территорию Российской Федерации, и приведет к ослаблению ее стратегической роли в Евразии.
Российская политическая элита понимает необратимость процессов, происходящих в Центральной Азии, необходимость доминирования в Евразийском направлении СНГ, чтобы сохранить здесь орбиту своего геополитического влияния. Учитывая это, в Кремле разрабатываются большие планы на будущее (стратегия–2020), которые послужат дальнейшему развитию интеграционных процессов.
Скорее всего, будут усилены элементы необходимого взаимодействия геополитических и геоэкономических интересов, а стратегические задачи выдвигаются на первый план. Наряду с этим интеграция должна стать благоприятным условием привлечения крупных инвестиций и политической поддержки мировых центров силы, которые имеют свои интересы в регионе. Ведь и Россия, и США, и в целом Запад официально заявляют, что объединенная, стабильная Центральная Азия – хороший и желанный партнер. Сегодня Россия не декларирует свои отношения с какой-либо из стран региона. Она также намеренно уходит от обозначения своей позиции по имеющимся разногласиям между ними. Проводя такую политику, Кремль накапливает дипломатический потенциал, закладывая основу для решения своих стратегических задач.
Геоэкономические интересы России связаны, прежде всего, с наличием в регионе богатых природных ресурсов и возрастающей зависимостью от стратегического сырья из Центральной Азии. Кроме того, они не прочь, чтобы Казахстан и Узбекистан, обладающие большими запасами урана, приняли участие в проявленной инициативе Москвы о создании системы международных центров по обогащению урана и обеспечении прозрачного доступа к нему. Интересы Российской Федерации также определяются нежелательностью создания новых границ. В случае ухода России из геополитического пространства Центральной Азии ей придется обустраивать границу протяженностью почти 8 тысяч километров. По оценкам экспертов, на это потребуется не один десяток миллиардов долларов США. Хотя в России росли золотовалютные резервы, впервые составившие (в августе 2008 года) 600 млрд. долларов, она не будет расходовать на это такие крупные средства. К тому же в связи с мировым финансовым кризисом, охватившим и Россию, приходится значительные валютные резервы вкладывать в реализацию антикризисной программы.
Важным моментом является и то, что на территории государств Центральной Азии проживают в настоящее время более 5 млн. русских, численность которых из года в год сокращается, наполняя в своей массе российский рынок труда. Дестабилизация ситуации в регионе или ухудшение отношений со странами Центральной Азии усилит процесс их чрезмерной миграции в Россию, что может создать дополнительные трудности для российских властей.
В то же время Кремль заверил, что льготный режим получения гражданства Российской Федерации для соотечественников из СНГ будет сохранен. Наряду с этим будет введен упрощенный порядок на трудовую деятельность и получение права на длительное пребывание в России без получения гражданства. Одновременно ужесточается контроль за незаконным пребыванием на территории Российской Федерации нелегальных мигрантов. При этом важная роль будет отводиться возвращению соотечественников, защите интересов коренного населения и стимулированию рождаемости.
Поэтому Российская Федерация, испытывающая недостаток в рабочей силе, старается играть активную роль в формировании новой демографической ситуации в свою пользу.
В настоящее время Москва свои геоэкономические и геополитические интересы в регионе пытается реализовать с помощью механизмов СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенного союза, ЕЭП. В то же время в России серьезно обеспокоены активизацией сил международного терроризма и религиозного экстремизма в Центральноазиатском регионе, так как эти явления тесно связаны с событиями на Северном Кавказе. Серьезную обеспокоенность вызывает у нее также афганская проблематика, рост поступления наркотиков с территорий Афганистана и транзита через Центральную Азию, что служит дополнительным стимулом усиления военно-технического сотрудничества и российского военного присутствия в регионе (в частности, сохранив «201 дивизию» в Таджикистане и авиабазу «Кант» в Кыргызстане).
Кроме того, Россия заинтересована в долгосрочном использовании в мирных и военных целях стратегических объектов, расположенных на территориях центральноазиатских государств, а именно: космодрома «Байконур» в Казахстане, комплекса квантово-оптической системы «Сириус» Майданакской высокогорной обсерватории в Узбекистане, оптико-электронного узла системы контроля космического пространства «Окно» в Таджикистане, Кыргызского завода «Дастан» по выпуску торпед для атомных подлодок и другие.
Геоэкономическим интересам России отвечает развитие двусторонних отношений, в том числе со странами Центральной Азии в рамках экономического сотрудничества и страте-гического партнерства. Особенно наглядно это проявилось на фоне укрепляющегося сотрудничества, в частности с Казахстаном и Узбекистаном. В этом плане вызывают интерес подписанные соглашения между Россией, Казахстаном и Узбекистаном о создании международного транспортного коридора: Е-40 (Волгоград – Астрахань – Атырау-Бейнеу – Кунград – Нукус – Ташкент), а также между Россией, Казахстаном и Туркменистаном прикаспийского газопровода, соглашение о строительстве которого главы этих государств подписали в декабре 2007 года в Москве. Активизация деятельности крупнейших нефтегазовых компаний «Лукойл», ОАО «Газпром» в Узбекистане, Зарубежнефтегаз в Туркменистане, компаний «Полюс золото» и «Полиметалл» в Казахстане, а также РАО «ЕЭС» (ныне реформировано) в Таджикистане и Кыргыстане является показателем растущего интереса России к углеводородным ресурсам, золотым запасам и гидроэнергетике стран региона.
Российская Федерация не прочь участвовать в возведении каскада Камбаратинских ГЭС в Кыргызстане (по верхнему течению реки Нарын – основного притока Сырдарьи), а также Рогунской ГЭС в Таджикистане (в верховье реки Амударья).
Надо полагать, что, сосредоточив в своих руках большую долю акций будущих гидроэнергетических сооружений, Москва ставит задачу – играть основную роль по вопросу водопользования в бассейнах трансграничных рек независимых государств Центральной Азии.
Помимо участия российских компаний в нефтегазовой сфере, приобретении активов золотых запасов и строительстве гидроэнергосооружений в регионе, важным представлялись подписанные соглашения между правительствами России и Узбекистана (в феврале 2008 года) в области авиастроения и интеграции ГАО «Ташкентское авиационное производственное объединение имени В.Чкалова» и ОАО «Объединенная авиастроительная корпорация» (к сожалению, так и осталось на бумаге), а также с Казахстаном (в мае 2008 года) о сотрудничестве в сфере космоса и строительстве российской стороной атомной электростанции на казахской территории. Кроме того, в феврале 2008 года Евразийским банком развития (ЕАБР), учредителями которого являются Россия и Казахстан, создан Фонд технического содействия для финансирования предпроектных, страновых и отраслевых исследований, а также поддержки программ региональной интеграции.
Многих политологов и аналитиков сегодня волнует вопрос: будет ли геополитическая ситуация в регионе Центральной Азии определяться возрастанием роли Запада (прежде всего США). Или усилия российского руководства и более тесные его контакты с Казахстаном и Узбекистаном, достигшие уровня союзнических отношений, а также активное участие (доминирование) Российской Федерации в деятельности ЕврАзЭС и формировании регионального рынка изменят баланс сил? Окончательный исход этого процесса во многом будет зависеть от того, насколько, с одной стороны, будут позитивными взаимные шаги администрации США (стран ЕС) и Республики Узбекистан навстречу друг другу, или, в случае неудачи, станет ли Казахстан надежным альтернативным партнером Запада. А с другой – насколько Москва будет способствовать усилению взаимоотношений с Ташкентом, а также между Узбекистаном и Казахстаном (как ключевых государств в регионе) и укреплению ШОС (совместно с Китаем).
Сегодня Россия вновь обрела свои утраченные военно-политические и экономические позиции в регионе и естественно, выступает за стабильность и взаимодействие между странами, прежде всего, в ОДКБ и ЕврАзЭС.
Конечно, в Центральной Азии еще сохраняется много нерешенных проблем, и США, с присущей геополитической подоплекой, не будут возражать против того, чтобы Россия окунулась в эти проблемы, где велика вероятность ее столкновения с интересами Китая. В перспективе возможно увеличение геополитической и геоэкономической роли КНР в Центральной Азии, к чему следует быть готовым и России. Безусловно, это побуждает ее перейти к более гибкой стратегии с США, странами ЕС и вступить в жесткую конкуренцию с Китаем за влияние в регионе. При этом для определенного равновесия усилится тенденция к партнерству России с Японией и Индией.
В стратегии развития России до 2020 года намечен поворот на инновационный путь развития страны и поставлена задача сформировать долгосрочные ориентиры и для крупного бизнеса, и для малого бизнеса, и для гражданского населения.
Вместе с тем следует ли завышать активную поддержку Российской Федерации государств Центральной Азии, так как в ресурсном отношении она в отличие от США и Евросоюза не имеет еще мощных финансовых средств (свободных капиталов). Поэтому Узбекистан, как и другие страны Центральной Азии, будет диверсифицировать свои международные контакты в крупных экономических проектах. Естественно, к некоторым из них Россия будет недостаточно адекватно относиться и готова конкурировать с западным капиталом.
Подписав еще в мае 2002 года совместную Декларацию о новых стратегических отношениях, Россия и США признали «общий интерес» в содействии стабильности, суверенитету и территориальной целостности всех государств Центральной Азии и Южного Кавказа. Согласно Декларации, Российская Федерация и США отвергают показавшую свою несостоятельность модель соперничества «великих держав», которая может только усилить конфликтный потенциал в этих регионах.
«Важным моментом остается асимметрия интересов России и США в Центральной Азии. Российские интересы в Центральной Азии гораздо шире американских, что связано с историческими, экономическими и социальными принципами, высоким уровнем взаимозависимости и т.п. Для США военное присутствие в регионе было на первых порах конъюнктурным, связанным с подготовкой военной операции в Афганистане после трагедии 11 сентября 2001 года. В дальнейшем стало ясно, что США останутся в регионе неопределенно долго»1.
Относительно иного присутствия США в Центральной Азии заслуживает внимания высказывание руководства Департамента информации и печати МИД РФ, что «если таковое способствует социально-экономическому и гуманитарному развитию региона, а не навязыванию американского видения устройства и процессов демократизации центральноазиатских государств, то в этом случае стратегические интересы России и США в Центральной Азии совпадают и мы готовы к сотрудничеству с учетом взаимных интересов»2.
2. США, признавая важное геополитическое положение Центральной Азии, роль ее стран в борьбе с международным терроризмом, стремятся развивать стратегическое партнерство с ними. Вашингтон открыто демонстрирует заинтересованность в полномасштабном сотрудничестве с этими странами, направленном на обеспечение долгосрочной стабильности, продвижение реформ, устранение предпосылок, способствующих экспансии радикальных идеологий. Обращает на себя внимание, что во многих своих официальных выступлениях и публикациях в зарубежных СМИ представители США последовательно пытаются закрепить в общественном сознании представление об американских целях и интересах в Центральной Азии, которые укладываются в формулу из следующих тезисов: 1) создание демократических политических институтов; 2) осуществление рыночных реформ с целью ускорения экономического прогресса; 3) продвижение инициативы США в рамках Рамочного соглашения по торговле и инвестициям; 4) развитие регионального сотрудничества между центральноазиатскими странами и их интеграция в мировое сообщество; 5) проведение эффективной политики в области безопасности, включая борьбу против терроризма и торговли наркотиками; 6) военное присутствие в Центральной Азии, как плацдарм осуществления антитеррористических операций и доставки грузов в Афганистан,а в будущем для влияния на Иран и Китай.
С точки зрения американских геополитических интересов, можно выделить еще один тезис – формирование в регионе, так называемых «зон управляемых конфликтов» с целью установления лояльных им политических режимов.
Кроме того, США рассматривают Центральноазиатский регион в контексте обеспечения своей энергетической безопасности. Американские компании активно участвуют в добыче и транспортировке энергоресурсов региона, работают в горнодобывающих отраслях экономики государств Центральной Азии. Они заинтересованы в обеспечении безопасности своих вложенных инвестиций.
Интерес Соединенных Штатов к региону определяется также наличием здесь урановых руд – основного сырья для производства ядерного оружия и развития атомной энергетики. Усиление контроля над регионом позволит американцам под разными предлогами сдерживать поставки на рынок урана из этих стран (особенно в Иран). В странах Центральной Азии имеется и значительный потенциал ядерных технологий, распространение которых не отвечает военно-политическим интересам США. Поэтому они заинтересованы в сотрудничестве в этой сфере с центральноазиатскими государствами.
Геоэкономические интересы США реализуются с помощью следующих механизмов:
– международные финансовые и экономические организации (МВФ, Мировой банк, МФК и другие);
– транснациональные и американские корпорации;
– финансовая и гуманитарная помощь;
– сотрудничество по программе НАТО «Партнерство ради мира».
Известно, что политика Международного валютного фонда во многом определяется позицией Вашингтона – объем предоставляемых Фондом кредитов государствам Центральной Азии невелик. МВФ имеет целью формирование в странах Центральной Азии такой структуры экономики, которая обеспечивала бы интересы западного капитала. Объемы финансовой помощи США странам Центральной Азии показывают в целом заинтересованность Запада в сохранении региона как источника сырья. Поэтому помощь Фонда всегда сопровождается рядом оговорок. Несмотря на это, сохраняется тенденция согласования некоторыми странами региона своей экономической политики с МВФ. Например, финансово-валютная политика Кыргызстана и в целом курс экономических реформ вырабатывались по рекомендациям этого Фонда. Между тем миссия Международного валютного фонда дает высокую оценку проводимым в Казахстане и Узбекистане экономическим реформам. Так, в своем меморандуме она отметила, что 2004 год стал для Узбекистана переломным для процесса экономических преобразований, а в продолжение сложившейся в последние годы положительной тенденции, в 2007 году были достигнуты высокие темпы ВВП, которые по официальным данным составили 9,5 процента. При этом в 2008-2011 годы они сохранились на уровне 9,0-8,3 процентов, несмотря на общее падение в мировой экономике в связи с глобальным финансовым кризисом.
Санкции политического и экономического характера со стороны США и ЕС против Республики Узбекистан (вследствие провала «андижанского сценария» и неадекватного отношения Запада к этим событиям) в незначительной степени отразились на процессе экономических и демократических преобразований. Кроме того, ряд иностранных представительств (например, Фонд Сороса, который является ширмой для американских интересов), выделяя немалые средства в виде грантов, дискредитируют благородные понятия. И на практике их помощь неправительственным организациям не всегда преследует цели и задачи, совпадающие с национальными интересами стран региона.
Со временем фактор США может вновь приобрести ведущее значение, а стержнем, возможно, станут вопросы безопасности в Центральной Азии, стабильности в Афганистане и восстановления его экономики на основе международных проектов с участием близко расположенного к нему Узбекистана и других стран региона. В противном случае американцев может постигнуть в Афганистане та же «печальная» участь, как и в свое время Великобританию и Советский Союз.
Поэтому со стороны Вашингтона можно ожидать новых инициатив в сфере обеспечения региональной безопасности, борьбы с международным терроризмом и наркотрафиком, развития энергетического потенциала стран Центральной Азии, привлечения материальных и финансовых ресурсов в Афганистан.
Геоэкономические интересы США в Центральной Азии тесно переплетаются с геополитическими. Они опасаются, что распространение антизападного исламизма и религиозного экстремизма может произойти и в этом регионе. Вашингтон препятствует включению Ирана в разные коммуникационные проекты через Центральную Азию. Дело в том, что Центральная Азия расположена между Ираном, Россией и Китаем, которые являются традиционными геостратегическими соперниками Соединенные Штатов.
США, участвуя в освоении природных ресурсов Центральноазиатско-Каспийской зоны, постепенно пересматривают свою позицию и отчетливо придерживаются линии на уменьшение влияния России, Ирана и других стран, чтобы укрепить свое присутствие путем экономического содействия государствам региона в решении проблемы энергоресурсов.
Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы, став «гарантом безопасности», с помощью государств Центральной Азии оказывать политическое и экономическое давление на эти страны. По всей видимости, США, теряя свои позиции в Узбекистане, будут стараться стимулировать привлечение инвестиций американских компаний в регион, что отвечает интересам центральноазиатских стран.
В то же время особо не стоит рассчитывать на США, для которых Центральная Азия, скорее всего – «резервная» система жизненно важных интересов, а не ключевой регион. Вашингтон заинтересован играть ведущую роль в контроле за крупными запасами нефти и газа, за объемами их добычи и экспорта в Европу по трубопроводам, минующим территорию России. США преследуют также цель – ограничить влияние Китая в Центральноазиатском регионе и способствовать участию американских компаний в разведке значительных запасов нефти в Каспийском море.
3. Китай очень осторожно и прагматично подходит к установлению добрососедских отношений с центральноазиатскими республиками. Интерес Китая к региону больше связан с обеспечением национальной безопасности (внутренней стабильности) и рассчитан на будущее.
На центральноазиатском направлении КНР пытается: во-первых, предотвратить долгосрочное присутствие мировых центров силы на своих западных рубежах, где имеется большая протяженность границы с Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном; во-вторых, получить доступ к природным ресурсам Центральнозиатско-Каспийской зоны и обеспечить пути их транспортировки в Китай; в-третьих, он обеспокоен возможностью активизации сепаратистов в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), что является доминантой политики Пекина в Центральной Азии.
При этом особый акцент делается на усиление роли Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), в рамках которой Китай планирует расширить региональное взаимо-действие и создать предпосылки для постепенного ослабления внешнего фактора в своем автономном районе. Юбилейный (5-й) саммит ШОС, состоявшийся 15 июня 2006 года в Китае, стал еще одним подтверждением того, как Пекин постепенно расширяет свое влияние на Центральноазиатский регион, который западные демократические страны оставляют без особого внимания. КНР за последние годы инвестировала значительные средства, например, в нефтегазовый сектор, в развитие транспортных связей со своими центральноазиатскими соседями; соответственно, усилились внешнеэкономические и военно-политические взаимоотношения.
В этом контексте, как показал очередной саммит ШОС, состоявшийся в Душанбе в октябре 2007 года, прослеживается стремление Поднебесной к активному использованию канала безвозмездной военно-технической и материальной помощи Вооруженным Силам стран Центральной Азии. Наряду с этим на саммите ШОС в июне
Кроме того, у Китая есть особый интерес к региону как рынку сбыта. В Пекине понимают, что близость границы делает очень выгодным экспорт китайских товаров на емкий рынок Центральной Азии, и он успешно заполняется. «С возникновением в Центральной Азии независимых государств она превратилась в свободный и очень доступный для реализации китайских товаров рынок и место приобретения более дешевого сырья. Наличие наземных транспортных коммуникаций, обеспечивающих прямое сообщение, создало для КНР выгодные условия экспорта»3. Так, в феврале 2012 Китай подписал с Кыргызстаном контракт о строительстве ЛЭП: Датка – Камин, в пользу открытия нового центральноазиатского рынка передачи электроэнергии.
Вместе с тем КНР заинтересован также в импорте некоторых видов сырья, химических удобрений, машиностроительной продукции, авиационной техники и оборудования. Китай стремится обеспечить свои постоянно растущие потребности в энергоресурсах и усилить здесь свое присутствие.
Реализация совместных проектов по строительству газатранспортной инфраструктуры в регионе позволят Туркменистану, Казахстану и Узбекистану расширить экспорт газа в КНР. В этой связи Пекин пытается диверсифицировать транспортировку энергоресурсов и придает большое значение участию в их разработке и поставках из Центральноазиатско-Каспийского региона. Китайские национальные корпорации успешно получают право на разработку крупных месторождений (к примеру, Узеньского в Казахстане). Подписано соглашение на 30 лет с Туркменистаном о поставке газа (ежегодно 25-30 млрд. м3) в КНР.
Можно предположить, что именно углеводороды входят в орбиту главных стратегических интересов Поднебесной и стабильно будут объектом крупных капиталовложений КНР в нефтегазовый сектор региона.
Интерес Пекина вызван и восстановлением Великого Шелкового пути и других транспортных артерий, которые должны связать Европу через Центральную Азию с Азиатско-Тихоокеанским регионом. По мнению китайских экспертов, ввод в эксплуатацию новых транспортных коммуникаций приведет к увеличению иностранных инвестиций в КНР и в целом придаст дополнительный импульс развитию экономики и торговли. Китайская Народная Республика придает большое значение вопросам региональной безопасности в соседней Центральной Азии, и она напрямую увязывается с проблемами обеспечения стабильности в СУАР. Пекин озабочен, чтобы сепаратистские настроения уйгурского населения на северо-западе Китая находили поддержку на территории стран Центральной Азии и не хочет, чтобы идеи религиозного экстремизма и пантюркизма распространились на СУАР. Поэтому КНР не поддерживает всякого рода цветные революции, а ей самой не грозит, так называемая «жасминовая» революция.
В будущем Китай (наряду с Индией) станет серьезной силой на глобальном и региональном рынках углеводородного сырья, что может привести к геополитическим сдвигам с далеко идущими стратегическими последствиями для его традиционных отношений не только со странами Ближнего Востока, Азиатско-Тихоокеанского региона и новыми независимыми государствами на постсоветском пространстве, но и с Западом.
4. Интересы Европейского Союза (особенно Германии, Великобритании и Франции) в Центральной Азии обусловлены геополитическими мотивами, растущим осознанием стратегической важности региона для всей системы европейской безопасности. Исходя из принципа единого Евразийского континента, ЕС заинтересован в укреплении политической и экономической независимости государств Центральной Азии, расположенных «по соседству» с Европой и в то же время имеющих прямой выход на так называемые «полюсы потенциального риска» (Афганистан, Иран) и «стратегических интересов» (Китай, Россия).
В этом контексте в подходах стран ЕС преобладают следующие направления:
– продление срока военного присутствия западного контингента войск в Центральноазиатском регионе в связи с сохраняющейся сложной ситуацией в Афганистане, финансирование программ постконфликтного восстановления этой страны, эффективное использование при этом потенциала Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ);
– оказание военно-технической помощи государствам Центральной Азии и содействие в подготовке военных кадров, в том числе по линии НАТО «Партнерство ради мира» (ПРМ);
– поддержка центральноазиатских государств в борьбе с терроризмом, наркобизнесом и проявлениями религиозного экстремизма;
– содействие рыночным и демократическим преобразованиям странам Центральной Азии (в формате западного «уравнения»);
– соглашение с центральноазиатскими государствами о торговле квотами на выброс углекислого газа (СО2) в атмосферу в странах ЕС (принятие климата пакета – Киотский договор);
– предоставление помощи в области образования и науки (программа ТЕМПУС);
– организация менеджмента в сфере водных ресурсов и сельскохозяйственного производства в республиках Центральной Азии (в рамках программы ТАСИС по проекту технического содействия);
– оказание поддержки и участие в создании альтернативных транспортных коммуникаций и инфраструктуры, магистральных трубопроводов (нефти и газа) из Центральноазиатско-Каспийского региона в Европу (связаны с обеспечением энергетической безопасности).
С началом реализации финансируемого Европейским Союзом проекта ТРАСЕКА (транспортный коридор Европа – Кавказ – Центральная Азия), возрождением Великого Шелкового пути, появлением новых маршрутов нефте- и газопроводов в Европу (проект ИНОГЕЙТ, НАБУКО) через этот регион будут проходить большие грузопотоки с Востока на Запад, с Севера на Юг, и обратно. Поэтому Европейский Союз считает вопросом огромной важности расширение отношений в рамках подписанных типовых соглашений о партнерстве и сотрудничестве с государствами Центральной Азии, распространяющиеся и на новые десять стран, вступивших в ЕС в мае 2004 года и еще 2-х стран, присоединившихся с января 2007 года.
Евросоюз считает крайне необходимым как по политическим, так и по экономическим мотивам выработку общей политики в отношении государств региона, которая обеспечи-вала бы геостратегический баланс в Центральноазиатском регионе, учитывающий геополитические интересы и других мировых центров силы – США, России, Китая, Японии, а также Индии. В этой связи Европейский Союз разрабатывает новую стратегию по развитию отношений с центральноазиатскими государствами, где особая роль отводится региону в целом.
По-видимому, Запад с помощью стран ЕС (особенно Германии) пытается усилить отношения с центральноазиатскими государствами, ослабив тем самым влияние России и Китая в регионе. В марте
Вместе с тем пересмотр соглашений Евросоюза (в сторону ужесточения) в отношении отдельных стран, в частности Узбекистана, могло повлечь за собой свертывание многих совместных проектов, сокращение финансовой и гуманитарной помощи Запада, спад инвестиционной активности. Многое зависело от того, насколько страны ЕС с пониманием отнесутся к тем издержкам в области демократии в Узбекистане и других странах региона, которые далеки от западных стандартов. Председательствование Германии в Евросоюзе в первой половине 2007 года позитивно сказалось на улучшении отношений с Узбекистаном (были сняты санкции ЕС). Германия – единственный западный партнер Узбекистана, чья военная мини-база до сих пор расквартирована в приграничном с Афганистаном узбекском г.Термезе.
Конечно, страны ЕС в связи с углубляющимся финансовым кризисом, в том числе в еврозоне, переживают не лучшие времена, и уровень их вовлеченности в регионе несколько падает. Но это не снижает роль и значение ЕС в укреплении стабильности и содействии демократическим преобразованиям центральноазиатским государствам. Более того, растет заинтересованность Европы в обеспечении доступа к энергоресурсам Центральноазиатско-Каспийского региона.
«Европейский Союз сейчас страдает тем, что вроде бы сила возрастает, становится центром, но одновременно, поскольку это не нация – государство, а союз государств, объединенными общими идеями, идентифицирующие как европейцы, то этот процесс вполне еще не сложился. Сейчас больше обращает внимание на наш регион Германия. И это не случайно, потому что она сильнейшая страна в ЕС, а с востока, если взять Японию, это два экономических гиганта, которые не сказали еще своего слова»4.
5. Япония очень осторожно, но последовательно активизирует свое присутствие в Центральноазиатском регионе. Японская сторона в своей позиции придерживается линии поэтапности в развитии связей со странами Центральной Азии путем укрепления политического диалога и взаимопонимания, расширения экономических отношений, а также сотрудничества в области борьбы с терроризмом, нераспространения ядерного оружия, демократизации и стабилизации региона. Данная позиция показывает, что Япония намерена стать долгосрочным партнером в регионе Центральной Азии в важных проектах. Она активно принимает участие в региональных проектах по развитию объектов инфраструктуры телекоммуникаций, поддержке программ в области образования, здравоохранения, энергосбережения, охраны окружающей среды и культурного наследия Центральной Азии.
Японская элита ставит цель преодоления зависимости в обеспечении нефти и газом от России и стран ОПЕК. К маршруту прокладки трубопровода из Центральной Азии к Индийскому океану она проявляет определенный интерес. Это связано с идеей возрождения Великого Шелкового пути и участием крупной японской нефтяной компании «Иточу» в каспийских консорциумах. Японские эксперты уже работают в Центральноазиатско-Каспийской зоне, а также в Афганистане, хотя и рассматривают этот проект с точки зрения долгосрочной перспективы. Есть основание предполагать возможность широкого привлечения японского капитала в урановые разработки, в создание транспортной инфраструктуры и прокладки нефтегазопроводов в регионе, строительство мостов и туннелей в горной местности Афганистана, а также в развитие рекреационной базы по маршруту Великого Шелкового пути.
Кстати, разрабатывается проект транспортировки газа по маршруту Туркменистан – Узбекистан – Казахстан – Китай с дальнейшим подключением к этому пути и Японии.
Более того, Токио заинтересован в подключении стран Центральной Азии к развитию транспортно-коммуникационных корридоров в направлении Восточной Азии. Полагаю, что Япония поддерживает прокладку альтернативных маршрутов из региона и особенно, соединенных с трансиранскими коммуникациями, либо через Туркменистан, либо через Афганистан. Вне всякого сомнения, это дало бы возможность диверсифицировать экспорт центральноазиатских углеводородов для Японии и исключить опасность попасть в транзитную зависимость от Китая.
Японская сторона предпринимает активные шаги в целях придания дополнительного импульса процессу развития и усиления стратегического партнерства, в особенности с Узбекистаном и Казахстаном. Как страна, впервые испытавшая на себе атомные бомбардировки городов Хиросимы и Нагасаки, она поддержала мирные инициативы Узбекистана и других государств региона по созданию в Центральной Азии «зоны, свободной от ядерного оружия».
В геополитическом плане Япония, обеспокоенная растущим влиянием Китая, пытается создать плацдарм для поднятия сотрудничества с центральноазиатскими странами на новую стадию развития. Все большую значимость приобретают, выделяемые при поддержке японского правительства, целенаправленные льготные кредиты в рамках программы Официальной помощи развитию (ОДА).
«Еще одним важным моментом является то, что Япония и центральноазиатские страны не подвержены влиянию негативных факторов, (например, таких, как пограничная проблема), и могут свободно строить свои отношения на основе собственной выгоды. Укрепление этих отношений, несомненно, было бы плюсом для стран Центральной Азии в их отношениях с другими странами, а причастность Японии в ШОС подняла бы авторитет организации в плане ее открытости и прозрачности»5.
Существенным аспектом «обновленной» внешнеполитической стратегии Японии в Центральной Азии может стать стремление Токио развивать сотрудничество с государствами региона на многосторонней основе. В связи с этим правительство Японии проявляет интерес к укреплению регионального сотрудничества и формированию Центральноазиатского общего рынка, и со своей стороны, предложила создать организацию «Инициатива Центральная Азия + Япония».
С точки зрения нынешнего внешнеполитического курса Японии следует отметить заинтересованность Токио в развитии экономического сотрудничества, стратегического партнерства и углублении взаимодействия с государствами Центральной Азии в обеспечении региональной и глобальной безопасности.
Наряду с этим на фоне неустойчивой экономической ситуации (рецессии) в Японии впервые за последние 50 лет правления либералов (ЛДП) на парламентских выборах в августе 2009 года победу одержали Демократы, что может придать новый импульс отношениям с центральноазиатскими республиками. Так, в феврале 2012 года начала свою работу парламентская лига дружбы «Демократическая партия Японии – Узбекистан…».
Страна восходящего солнца серьезно пострадавшая в 2011 году от землетрясения, цунами и утечки радиации в связи с аварией на АЭС «Фукусима 1», с благодарностью восприняла моральную поддержку и гумманитарную помощь из стран Центральной Азии; и несмотря на трагедию, и находясь на фоне рецессии, японское правительство выразила готовность в расширении сотрудничества. Кстати, этого курса придерживается и ЛДП, которая (спустя 3 года) вновь возглавит Правительство.
Вместе с тем и Япония, и другие заинтересованные стороны проявляют соответствующую осторожность при установлении степени своей позиции в вопросе добычи и особенно транспортировки углеводородов (нефти и газа) из Центральноазиатско-Каспийского региона. Поэтому существует угроза, что региональные проблемы безопасности станут инструментом политического воздействия со стороны мировых держав, стремящихся активизировать деятельность в Центральноазиатско-Каспийской зоне, реализовывать стратегические интересы и изменить геополитический баланс сил в свою пользу.
Таким образом, сотрудничество с мировыми центрами силы центральноазиатским государствам следует рассматривать как один из путей формирования системы региональной безопасности и создания эффективной экономики, основанной на современных технологиях и привлечении иностранных инвестиций. Если геоэкономические и геополитические интересы России, США, Китая, стран ЕС, Японии в Центральной Азии рассмотреть через эту призму, то можно будет выяснить стратегию и тактику поведения в отношениях с мировыми центрами силы.
Поэтому к развитию отношений с ними необходим комплексный подход и активизация дипломатических усилий. С этой точки зрения он должен включать в себя следующие моменты: усиление интеграционных процессов в Центральной Азии; наращивание усилий для обеспечения стабильности и безопасности в регионе; оказание политической поддержки углублению сотрудничества и партнерства как с мировыми центрами силы, так и со странами второго уровня.
Для усиления интеграционных процессов в регионе и обеспечения выхода к ближайшим морским портам необходимо разработать эффективные механизмы сотрудничества с соседними странами – Афганистаном, Ираном, Пакистаном, Турцией, Индией, а также стратегического партнерства с мировыми центрами силы. Важным направлением сотрудничества являются проекты в области энергетики и транспортно-транзитных систем (коридоров).
При этом всеми заинтересованными сторонами понимается, что имеет место параллелизация по ряду направлений интеграционного взаимодействия, по мере изменения условий и национальных интересов.
В то же время это повод для внешних сил, пытающихся изнутри разогреть потенциал взаимоотношений между государствами до конфликтного или дестабилизировать ситуацию в регионе. И когда отдельные политологи (в том числе из ближнего зарубежья) говорят, что Узбекистану надо бы определиться с Россией или США (Западом), то это выглядит не корректно. К тому же упускается из виду Китай, который наращивает свое присутствие в Центральной Азии, в том числе в виде «стихийной» миграции в страны региона. С этой точки зрения, вполне очевидно, определенная обеспокоенность, связанная с приоритетами в коммерции и стратегическом партнерстве; но она обусловливает Запад или Россию занять более жесткую позицию в отношении некоторых центральноазиатских стран. И это, вряд ли, эффективно. «Сделанное тобой – тебе и вернется», сказал как-то видный государственный деятель Великобритании Уинстон Черчилль.
Нравится кому-то или нет, без сомнения, Узбекистан (как и другие независимые центральноазиатские государства) будет идти своим курсом демократических реформ и рыночных преобразований, и определять геополитический вектор по отношению к партнерам, исходя, прежде всего, из своих национальных интересов.
СНОСКИ
1 Звягельская Ирина. Факторы, влияющие на безопасность в Центральной Азии. В кн.: Предотвращение региональных конфликтов и содействие стабильности в Центральной Азии и Афганистане. – Ташкент-Лондон. – 2005. – Материалы международной конференции 22-23 ноября 2004. – Ташкент, УМЭД. – С. 151.
3 Ходжаев Аблат. Китайский фактор в Центральной Азии. Т.: Фан, 2004. С.53.
4 Абдуразаков И.А. Интересы ЕС, КНР, России, США в Центральной Азии. // Материалы “круглого стола”. Бишкек, Седеп, 2004. С.56.
5 Акихиро Ивашита. «Геополитика Центральной Азии: взгляд из Японии». Ж. Казахстан – Спектр, 2007. №1, С.12-13.
Интеграционные процессы в рамках
региона и роль России
Процессы интеграции в Центральноазиатском регионе, несмотря на определенные успехи, пока проходят достаточно сложно и противоречиво, подписанные соглашения часто не выполняются. Мешают противоречия на геополитической основе, незавершенность экономических реформ, несопряженность их содержания и темпов проведения. В числе недостатков можно отметить отсутствие унификации законодательства в области ценовой, налоговой, бюджетной политики и валютного регулирования, которая необходима для выравнивания экономических и правовых условий товаропроизводителей стран-участниц. Острой остается проблема использования межгосударственной транспортной инфраструктуры и некогда объединенной водной и энергосистемы стран Центральной Азии.
Исходя из этого, нужно определить и согласовать стратегические цели и задачи экономической интеграции, оценить объемы общих ресурсов и производственного потенциала, наметить пути поэтапного сближения экономик стран региона. Государства Центральной Азии имеют общие интересы в формировании единого экономического пространства, обеспечении гражданского мира и межнационального согласия, в сохранении территориальной целостности и правопорядка, нейтрализации причин и условий, способствующих возникновению социальных и межнациональных конфликтов, нацио-нального сепаратизма.
Помимо этого, существуют угрозы транснационального характера, предотвращение которых требует совместных действий. Среди этих угроз наиболее опасными являются: рост экстремизма и терроризма, распространение наркотиков и оружия, ограничение доступа к мировому рынку научно-технической продукции и новейшим технологиям.
В условиях, когда государства Центральной Азии связывают общие границы, совместно используемые речные бассейны, объединенная энергосистема, сеть автомобильных и железных дорог, традиционный внутренний рынок, альтернативы интеграции не существует. Особенно, если учесть, что их реализация возможна и наиболее эффективна через посредство системы межгосударственных многосторонних соглашений и договоров.
Иными словами, позитивные тенденции в мобилизации внутрирегиональных ресурсов могут иметь место при определенных условиях, и прежде всего, при соответствующем политическом климате. Одним из возможных инструментов взаимодействия в рамках региона был Договор о создании единого экономического пространства (30 апреля 1994 года), которое так и не было создано. Новой формой коллективного поиска эффективных решений должно было стать Центральноазиатское экономическое сообщество (ЦАЭС).
В ходе встречи в Ташкенте 28 декабря 2001 года главы центральноазиатских государств, как известно, приняли решение преобразовать Центральноазиатское экономическое сообщество в организацию «Центральноазиатское сотрудничество» (ОЦАС), но это так же не дало ощутимых результатов.
По нашему мнению, основная причина отсутствия прогресса в экономической составляющей деятельности ОЦАС заключалась в том, что не было действенных механизмов, обеспечивающих четкое согласование предложений стран-участниц, а также выполнение достигнутых договоренностей. Например, еще в марте 2002 года казахстанская сторона в развитие инициативы Узбекистана представила на рассмотрение стран-участниц проекты создания в рамках ОЦАС водно-энергетического, транспортного и продовольственного консорциумов как инструментов практического достижения основных целей Организации. Однако неопределенность в выработке механизмов функционирования консорциумов и последующем обеспечении их полноценной деятельности могла в перспективе привести к торможению интеграционных процессов в рамках ОЦАС и перехвату этих инициатив со стороны ЕврАзЭС (что и произошло).
Руководство Узбекистана заявило о готовности инвестировать в строительство энергетических объектов в Таджикистане и Кыргызстане при условиях тщательной международной независимой технико-экономической и экологической экспертизы на принципах открытости и полной информированности заинтересованных сторон. В целях обеспечения прозрачности Всемирный банк, как заявил его президент Роберт Зеллик (в своем письме от 15 апреля 2009 года на имя Руководителя Узбекистана и в ответ на запросы правительств стран Центральной Азии), будет продолжать проводить консультации со всеми заинтересованными странами, по мере того как результаты исследований будут готовиться и рассматриваться Международной комиссией независимых экспертов.
Президент России (ныне Премьер-министр) Дмитрий Медведев в ходе своего Государственного визита в Республику Узбекистан 23 января
В ходе визита Президента России Владимира Путина в Ташкент в июне 2012 года была подписана Декларация об углублении стратегического партнерства между Республикой Узбекистан и Российской Федерацией. В ней было подчеркнуто, что Стороны выступают за развитие взаимовыгодной и справедливой системы водопользования в Центральной Азии на основе общепризнанных норм международного права и учета интересов стран региона, в том числе в обеспечении доступа к использованию водных ресурсов, а также будут содействовать налаживанию коллективной работы по решению проблем Аральского моря.
Однако в позиции Кремля по вопросу распределения водных ресурсов, в частности, на трансграничной реке Сырдарья, проглядываются и другие подходы. Так Россия уже официально проинформировала Кыргызстан о вступлении в силу межправительственного соглашения о строительстве Камбаратинской ГЭС-1. А это означает, что Российская Федерация, при условии получения от Кыргызской Республики равной доли акций будущего комплекса Камбаратинской ГЭС, предоставит льготный кредит в размере 2 млрд. долл. США.
«…во все времена народы Центральной Азии, населяющие долины трансграничных рек Нарын-Сырдарья и Амударья, пользовались водой этих рек, и в мировой практике отсутствует факт умышленного задержания водных ресурсов в искусственных водоемах, нанося ущерб сельскому хозяйству соседних стран»2. Что касается проработки идеи создания водно-энергетического (как и транспортного и продовольственного) консорциумов, то до сих пор отсутствует четкая позиция заинтересованных ведомств по этим проектам. Подобный подход объясняется тем, что в учредительном документе, к примеру, водно-энергетического консорциума детально объясняется механизм взаимных поставок, с одной стороны, воды, а с другой – электроэнергии, нефти и газа. В нем также предусматривалось внедрение общих и обязательных для всех стран–участников консорциумов условий использования, содержания и обновления всех гидроэнергетических сооружений в регионе на долгосрочной основе.
Таким образом, исключается подписание ежегодных двусторонних контрактов на поставки воды, газа и других материально-технических ресурсов. Это, в свою очередь, не отвечает меркантильным интересам противников создания данного консорциума.
Тормозом к созданию других консорциумов является также стремление к обеспечению продовольственной независимости и развитие своей транспортной системы с целью обхода территории соседних республик больше по политическим, нежели по экономическим соображениям.
Вместе с тем международные финансовые структуры – МВФ, Всемирный банк, ЕБРР, АБР и другие заявили о своей готовности оказать техническую и материальную поддержку созданию вышеуказанных межгосударственных консорциумов и инвестировать значительные средства в реализацию крупных интеграционных проектов регионального значения.
Формирование различного рода региональных структур требует введения новых «правил игры», отражает позицию и реакцию отдельных стран Центральной Азии, оказавшихся (еще до недавнего времени) одновременно как внутри ОЦАС и ШОС, так и в разных объединениях – ЕврАзЭС, ОДКБ (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан), ЕЭП (Казахстан) и ГУУАМ (Узбекистан).
Недолгим было (июнь
Необходимо отметить, что Россия и Беларусь, позитивно оценивают перспективы слияния с 7 октября
«Важнейшими направлениями, несущей конструкцией ШОС, должны стать безопасность и экономика. Опираясь именно на эти две опоры, можно обеспечить эффективность деятельности и международный авторитет ШОС, ее органическую адаптацию к быстроменяющейся ситуации в мире»3. Юбилейный саммит ШОС (15 июня
Очередные саммиты ШОС, состоявшиеся в Ташкенте в 2010 году и в Астане в 2011 году, а также в июне 2012 года в КНР, продемонстрировали новые подходы в укреплении авторитета и расширении Организации. Вместе с тем Китай считает углубление связей в экономической области основным приоритетом ШОС с целью создания при нем Зоны свободной торговли. Россия как и центральноазиатские участники считают данную организацию, призванной обеспечить, прежде всего, безопасность в регионе, а в отношении экономических вопросов с Китаем предпочитают двусторонние связи. К тому же, есть заинтересованность в организации Зоны свободной торговли и создании Евразийского экономического союза на пространстве Содружества независимых государств.
В рамках ЕврАзЭС поворотным в интеграционных процессах стало официальное вступление с 25 января 2006 года. Узбекистана в данную организацию, и его дальнейшее развитие имело хорошую перспективу. Однако осенью
По поводу ОДКБ (Узбекистан с 16 июня 2006 года восстановил свое участие в этой организации), и можно сказать, что она начала набирать новые обороты.
Подтверждением является подписание (4 февраля
По сути, центральноазиатские государства (как члены этих двух организаций) одновременно, входят и в состав ШОС, что требует разработки дополнительных координирующих механизмов в рамках уже трех организаций. Кроме того, Россия, Беларусь и Казахстан создали Евразийскую экономическую комиссию. На этом фоне Узбекистан в конце июня 2012 года заявил о приостановке своего участия в ОДКБ.
Безусловно, ЕврАзЭС и ОДКБ хотя имеют различные функции, но, имея практически идентичный состав стран-участников, больше дублируют, чем взаимодополняют друг друга. В будущем, возможно объединение этих организаций (с усилением военной составляющей) функционирующих на пространстве Содружества независимых государств. При этом само СНГ исчерпало свой стратегический потенциал и формально продолжает существовать чисто по соображениям политической конъюнктуры (как форум для общения и встреч на высшем уровне).
Неформальные саммиты СНГ, состоявшиеся в Москве в феврале 2008 года и в Санкт-Петербурге в июне
Думается, что обострение конфликтов между Россией, (признавшей независимость Абхазии и Южной Осетии) и стремящейся в НАТО Грузией может привести к окончатель-ному разрыву этой страны с СНГ. За ней (при изменении политической ситуации) могут последовать Украина, Молдова и некоторые другие государства Содружества. И оно (СНГ), выполнив свою историческую миссию и свое предназначение, в дальнейшем прекратит свое существование или будет реанимировано в другом формате.
Кроме того, растущая националистическая волна в России и призывы закрыть границы в отношении мигрантов из Центральной Азии ускоряют этот процесс. Как и ранее (в 80-е годы), когда непродуманные действия горбачевской политики привели к недовольству населения и волнениям в Прибалтике, Грузии.., а также в Казахстане, где Союзный центр впервые столкнулся с несогласием и возмущением казахстанцев в связи с заменой в 1986 году партийного руководителя республики Д.Кунаева на Б.Колбина из Ульяновска.
В рамках такой политики в Узбекистане (после надутого, так называемого «узбекского дела»), присланные Центром чиновники, заняв ключевые посты в руководстве республики, уже чинили расправу над национальными кадрами. Почему я возвращаюсь к этим событиям и привожу отдельные примеры? Потому что все это также сыграло свою определенную негативную роль в расшатывании Советской империи. В то время «Страна зашла в социальный тупик, рост валового общественного продукта замедлился, жизненный уровень народа оставался низким, мировое сообщество все более воспринимало СССР как ядерного монстра. Партийный аппарат сблокировался накрепко с хозяйственной бюрократией»4. Одни под флагом «перестройки» доводили страну до развала, другие, включая преступных элементов, в связи с ростом кооперативов и под видом приватизации, почувствовав вкус «черных» денег, прорывались к власти. Затем была попытка переворота («Путч») и, наконец, «Беловежская пуща» (1991 год).
Поэтому население и руководители бывших союзных республик (несмотря на проведенный Референдум, где большинство высказалось за сохранение СССР) с вдохновением (и в то же время с некоторой болью в сердце за развал Союза) восприняли обретенную мирным путем Независимость своих стран. А Советская эпоха с ее огромными достижениями и все-таки с ее большими промахами, как Атлантида, скрылась и ушла в прошлое. И в тот сложный период ломки старой тоталитарной системы и становления государственности, переходе к новым рыночным отношениям, СНГ сыграло свою историческую роль в сохранении традиционных связей, консолидации усилий в обеспечении стабильности и безопасности.
По мнению известного политика и дипломата, академика Евгения Примакова, «последовательные интеграционные этапы в рамках всего Содружества в ближайший период неосуществимы»5. А ведь СНГ – это сохранение общего экономического и языкового пространства, культурного и гуманитарного сотрудничества, единого рынка и прозрачности границ… И здесь «плюсов» значительно больше, чем «минусов», и прежде всего, для самой Российской Федерации. Об этом вновь было подчеркнуто на неформальном саммите СНГ, состоявшемся в декабре 2011 года в Москве.
Что касается ЕЭП, то, как показывает опыт ЕС, существует еще ряд этапов, включая создание Зоны свободной торговли и эффективно действующего Таможенного союза, которые надлежало бы пройти до образования Единого экономического пространства странам-участникам – России, Беларуси, Казахстану.
И как при этом будут строиться торгово-экономические отношения в ЕврАзЭС, в случае создания ЕЭП, в которое войдет только Казахстан из стран Центральной Азии. Ведь Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан могут оказаться в сложном положении и будут вынуждены либо вступить в ЕЭП, либо искать другие пути экономического партнерства. Тогда, что будет с ЕврАзЭС? Очевидно, что сама идея создания единого экономического пространства (или Союза) со славянским ядром СНГ (+ Казахстаном) – весьма опасно, так как мы это уже проходили и знаем, к чему это привело, и может снова привести (в конечном счете, к развалу Содружества).
Тот факт, что стран-членов ГУУАМ (ныне ГУАМ – Грузия, Украина, Азербайджан, Молдова) внешние силы пытаются реанимировать именно с антироссийскими настроениями, откровенно пропагандируя экспорт «цветных революций», фактически, вывел Узбекистан из этой организации.
Нельзя делать одновекторный выбор: Запад или Россия? Видимо, в дальнейшем внутриполитические процессы и попытки провести «бархатные» революции со стороны оппозиции в других странах-членах ГУАМ (на очереди Молдова…) будут проходить без явного внешнего присутствия.
Хотя, заинтересованность США и в целом Запада в распространении опыта так называемых «цветных революций» (розовой в Грузии, оранжевой на Украине, а также тюльпановой в Кыргызстане) на остальных стран-членов СНГ, в том числе через Интернет («цифровая дипломатия по-клинтонски»), исключать нельзя. В России (бурная предвыборная) политическая ситуация постепенно нормализуется. В частности, начали утихать: уличные акции протеста и митинги оппозиции, популистская риторика в кампаниях по выборам депутатского корпуса и президента страны, провокационные лозунги, противостояния различных партий и движений, взаимные оскорбления, спекуляция на нереализованных ожиданиях и недовольство действующим режимом..; при этом активность внешних сил усиливается.
Более того, не может не вызывать обеспокоенности, поддерживаемые западом, «волны революций весны 2011 года» в арабских странах – (символ надежды или разочарований?).
Конечно, в Центральной Азии еще сохраняется немало нерешенных проблем. Однако в целом все более очевидной становится позитивная динамика развития событий, устойчивая тенденция к укреплению стабильности и безопасности в регионе. Это, в свою очередь, создает необходимые предпосылки для его развития. Сегодня все ясно сознают, что неотложные и острые региональные проблемы могут и должны решаться, прежде всего, на основе взаимодействия и доверия самих руководителей центральноазиатских государств.
События последних лет подчеркивают огромную значимость для стран региона объединения усилий по укреплению межнационального согласия, сохранению мира и стабильности в Центральной Азии. При этом важное значение для прогресса экономик стран региона приобретают ускорение интеграционных процессов и формирование общего рынка при активном участии России, которая становится центром притяжения.
Многое будет зависеть от того, какую политику будет проводить Российская Федерация: характер сотрудничества или доминирования?
«Очевидно, что взаимоотношения центральноазиатских государств с Россией в ближайшей перспективе (выделено нами. – Ш.А.) будут играть важную, возможно, ключевую роль в решении многих международных проблем. Это обусловлено не только сложившимися тесными экономическими и политическими узами, не только схожестью протекающих сейчас экономических и общественно-политических процессов, но и тем отпечатком, который наложила на этнопсихологический и культурный облик народов Центральной Азии и России многовековая история их взаимоотношений и взаимовлияния»6.
И как говорил французский поэт Поль Валери, «в будущее мы входим, оглядываясь на прошлое».
В недавнем прошлом (в 90-х годах ХХ века) непоследовательные действия российского руководства на постсоветском пространстве привели к системному кризису и создали ситуацию, когда к ее мнению уже особо не прислушивались. При этом внутренняя и внешняя политики шли не параллельно, а в разных направлениях, т.е. не проглядывалась их взаимосвязь и взаимозависимость. В частности, Кремль, выдвинув политическую программу во внутренней политике, по крайней мере, не имел четких ориентиров во внешней политике, в том числе в отношении независимого курса стран Центральной Азии. Наметился определенный дисбаланс и в самой внешней политике Российской Федерации, где приоритет был отдан Евро-Атлантическому направлению, ослабляя внимание к центральноазиатскому.
Затем политическое руководство России, обеспокоенное наращиванием американского военного присутствия в Центральной Азии (в связи с проведением антитеррористической операции в Афганистане) и теряя свои позиции в Узбекистане, делало все возможное, чтобы сохранить Казахстан как проводника своих интересов в регионе. Это подтверждается поддержкой российской стороной идей Президента Нурсултана Назарбаева о «Евразийстве» (создание ЕврАзЭС), о созыве Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА), а также подписанием соглашения о совместном использовании ресурсов Каспия, проведением «Года России» в Алматы (2003 год) и «Года Казахстана» в Москве (2004 год). Кроме того, упразднение монополии российского государства на внешнеэкономическую деятельность открыло больше возможностей для «субрегионального международного сотрудничества» в плане приграничного взаимодействия субъектов Российской Федерации и Республики Казахстан. В тоже время внешние силы, используя дифференцированный подход, прямо и косвенно поддерживали (сложившуюся в то время) определенную напряженность между Астаной и Ташкентом.
В значительной степени этому способствовали также отдельные политики и российские СМИ, которые неадекватно отражали процессы, происходящие в Казахстане (как позитив) и в Узбекистане (как негатив). Подчеркивалась и разная внешнеполитическая ориентация – пророссийская в Казахстане и проамериканская в Узбекистане.
Вместе с тем политическое руководство России не исключало рассмотрение Узбекистана в качестве ключевого государства в регионе и объективно было заинтересовано в укреплении сотрудничества как на двусторонней, так и многосторонней основе. Мощный импульс придали встречи и переговоры президентов России и Узбекистана в Самарканде (август 2003 год) и в Москве (апрель 2004 год), а также в ходе официального визита, вступившего вновь в должность Президента Владимира Путина в Ташкент (июнь 2004 года). Эти встречи стали поворотными и заложили крепкую основу для углубления двустороннего сотрудничества между Российской Федерацией и Республикой Узбекистан в рамках договоров «О стратегическом партнерстве», подписанного главами двух государств в Ташкенте 16 июня 2004 года и «О союзнических отношениях» от 14 ноября 2005 года.
Поэтому, вряд ли можно назвать правильным утверждение некоторых зарубежных политиков и аналитиков, что именно трагические события в Андижане 13 мая 2005 года подтолкнули Ташкент на разрыв отношений с США и сближение с Россией. На наш взгляд, процесс этот просто ускорился. Это результат той необычной ситуации, когда, с одной стороны, не оправдались надежды Узбекистана на стратегическое партнерство с США, а с другой стороны, в российской политике обозначились новые акценты, нацеленные на поиск сбалансированных интересов, имеющих глобальное и региональное значение, где наряду с укреплением внутриполитической власти администрации Кремля, во внешней политике усилились и стратегические позиции.
Сегодня можно констатировать, что жизненно важные национальные интересы России и государств Центральной Азии очень близки. И они становятся комплиментарными, в рамках как крупных интеграционных объединений (ЕврАзЭС, ОДКБ), так и двустороннего сотрудничества (стратегическое партнерство, союзнические отношения).
Исходя из этого, можно прогнозировать следующий вариант интеграции на евразийском пространстве: развитие кооперационных связей, придание ЕврАзЭС характера зоны свободной торговли, формирование таможенного союза, переход к ЕЭП (создание взаимодополняющего общего рынка) и далее к экономическому союзу.
При этом в связи с углублением союзнических отношений России с Узбекистаном и другими странами СНГ не исключается в перспективе введение рубля в качестве региональной (резервной) валюты. Видимо, на переходном этапе будет создан финансово-валютный рынок, где во взаиморасчетах страны Содружества будут широко использовать свои национальные валюты.
Однако отсутствие общей духовной идеи, которая выходила бы за рамки роста национальных настроений и самодовольства (например, от нефтегазовых и других сырьевых доходов), может затормозить эти процессы.
С другой стороны, при нынешнем уровне низкой рождаемости и упадка деревень в России стоит острая проблема их возрождения. В Российской Федерации есть всё – недра, плодородная земля, вода, нормальный климат, чтобы развивать сельское хозяйство; не хватает только трудовых ресурсов, которыми в огромном количестве располагают страны Центральной Азии. Исходя из этого, почему бы на межгосударственном уровне не решить цивилизовано в рамках стратегического партнерства и союзничества вопрос о желающих переехать из трудоизбыточной Центральной Азии сельчан и их семей в российские деревни, а также специалистов и мигрантов в нуждающиеся в трудовых ресурсах города и стройплощадки.
Возможно, здесь пригодился бы опыт Европы, когда в 1961 году между ФРГ и Турцией было заключено соглашение о перемещениии 1 млн. турецких граждан в Западную Германию (дало больше «плюсов», чем «минусов»). Или, к примеру в 1966 году, приехавшие для ликвидации последствий Ташкентского землетрясения, многие (из бывших союзных республик – представители разных национальностей) тоже остались жить в Узбекистане и стали полноправными гражданами республики.
По словам российского академика Евгения Примакова, необходима последовательная, взвешанная миграционная политика, дифференцированный подход к трудовым мигрантам, где (по примеру США) четко разграничиваются трудовые мигранты по уровню: специалисты получают право на жительство с перспективой гражданства, сельхозрабочие – право на работу на один год с возможностью продления в случае безупречной характеристики работодателя и соответствующих правоохранительных служб.., создаются условия, благоприятствующих ассимиляции мигрантов. С этой целью необходимо введение контроля над деятельностью работодателей, распространение на мигрантов российского трудового законодательства7.
Если будут созданы самые благоприятные условия и равные возможности, предоставлены соответствующие льготы для переселенцев (мигрантов) и обеспечена поддержка со стороны местных (муниципальных) органов власти, и если бы россияне «также», как во время войны узбеки.., по-братски, переломив лепешку, поделились с теми, кого приютили под своим кровом (в 1941-1943 годы более 1 млн. эвакуированных русских, украинцев, евреев и других национальностей), то трудолюбивые граждане из Узбекистана и других стран Центральной Азии могли бы создать передовые (скажем, российско-узбекские…) хозяйства и внести весомый вклад в Программу возрождения деревень и сел в Российской Федерации. Только необходимо соблюсти разумный баланс между имеющимися в регионе свободными трудовыми ресурсами и переселенцами (мигрантами), которые, в свою очередь, обязаны блюсти российские законы и порядок. Это и есть один из эффективных элементов использования потенциала рынка труда на евразийском пространстве. Главное – не раствориться полностью в русской среде и сохранить свою национальную идентичность.
В этом контексте символичным выглядит название 2012 года – «Годом российской истории»… Думается, что в российском обществе отойдут в сторону националистические настроения и Россия, обладая в своем историческом развитии огромными духовно-культурными ценностями и интеллектуальным потенциалом, станет по-настоящему интернациональной и сильной, а «по-есенински» – стальною.
И тогда, в действительности, региональная резервная валюта (рубль) будет обеспечиваться совокупной экономической мощью Российской Федерации.
Будущее за региональным валютным союзом, а Россия может сыграть в этом существенную роль, если не будет противоречия в расчетах между резервной (скорее всего, рубль) и национальными валютами стран Центральной Азии. В рамках такой политики возникает «недоумение»: надо ли было России в 1993 году выталкивать из рублевой зоны бывшие союзные республики?
«Для РФ необходимо, прежде всего, отказаться от ложного во многом советского стереотипа восприятия ЦА как «убыточного региона» и осознать, что при грамотной экономической политике именно Центральная Азия способна стать наиболее эффективным местом приложения российского капитала»8.
К сожалению, в последнее время на фоне потепления американо-узбекских отношений, проглядывалось некоторое охлаждение союзничества между Россией и Узбекистаном. Сказалось это и на экономических отношениях, когда ряд подписанных соглашений, в частности, в нефтегазовой сфере, самолетостроении не выполняются и не наполняются конкретным содержанием и результатами.
Складывалось впечатление, что Кремль в Центральноазиатском регионе снова делает основную ставку на Казахстан.
Конечно, ничего «страшного» в этом нет и каждая страна вправе выбирать свой основной геополитический вектор по отношению к партнеру. Но, когда речь идет о двух ключевых государствах в регионе, где открыто демонстрируется укрепление отношений с одной из стран (Казахстаном) и ослабление – с другой (Узбекистаном), то это ничего хорошего не сулит для всех сторон.
Как отмечалось выше, такой вариант дифференцированного подхода был уже апробирован российским политическим руководством. В результате, Москва несколько лет назад чуть не упустила Узбекистан из орбиты своих геополитических устремлений (влияния). Неужели восстанавливается старый образ мышления?
С уверенностью можно сказать, что уровень определенной «конфликтности» и политические амбиции отойдут в сторону, иначе они окажутся контрпродуктивными, прежде всего, для самой Российской Федерации, а также и для Республики Узбекистан, и для стабильности региона в целом.
Состоявшийся в начале сентября 2008 года, рабочий визит в Узбекистан правительственной делегации РФ во главе с Владимиром Путиным, явился новым толчком в укреплении российско-узбекских союзнических отношений и диверсификации экономических связей, в том числе с участием Туркменистана и Казахстана ( совместная газопроводная система).
Логическим продолжением укрепления двусторонних отношений явился Государственный визит (22-23 января 2009 года.) Президента Российской Федерации Дмитрия Медведева в Ташкент, а также Официальный визит в апреле 2010 года Президента Узбекистана Ислама Каримова в Москву. Они стали знаковым событием и подняли на более высокий уровень российско-узбекские союзнические отношения.
Надолго ли? И найдутся ли у политических элит центростремительные силы и здравый смысл, чтобы продолжить позитивный ход вещей? Видимо, Да! (?).
О чем свидетельствует и новая рабочая встреча президентов России и Узбекистана в июне 2011 года в Ташкенте, как и выступление Первых лиц на заседаниях Совета глав государств ОДКБ и СНГ в декабре 2011 года в Кремле, где они сказали о важной роли России для стран Содружества независимых государств.
Как известно, после президентских выборов (4 марта 2012 года) в Российской Федерации Владимир Путин снова стал Главой государства, и уже через месяц (после своего официального вступления 7 мая 2012 года в должность – Инагурации), совершил визит в Узбекистан. По всей вероятности – это (как и 8 лет назад) придаст дополнительный импульс усилению союзнических отношений между Россией и Узбекистаном. Полагаю, что здесь большую роль будет играть политический компонент и прагматизм.
Безусловно, создание полноценного рынка (ЕЭП) и экономического союза с участием России, тем более с единой валютной единицей, как показывает опыт интеграции Евросоюза, не произойдет так скоро. И, как мне представляется, настала пора концептуально обозначить предпосылки создания общего рынка на Евразийском пространстве, а также основные приоритеты и стратегические задачи по его формированию, пути их достижения.
В будущем огромный ресурсный и экономический потенциал государств Центральной Азии должен быть открыт как для России, так и для Афганистана, Японии, США, стран ЕС, Китая, Индии и др.
Подход должен быть основан на логическом бизнесе. К примеру, больше внимания обращать на потребителей энергоресурсов, т.е. насколько конкуренция (нуждающихся в углеводородах) между Китаем, Японией, Индией (или Евросоюзом, который ищет альтернативные пути – проект «Южный поток», НАБУКО и нетрадиционные источники энергоносителей) может создать благоприятные условия для транспортировки нефти и газа из стран Центральной Азии. Или насколько в треугольнике взаимоотношений: Россия (поставщик) – Украина (транзитер) – ЕС (потребитель) будут системно игнорироваться интересы как экспортеров, так и импортеров углеводородов (в данном случае – газа).
Тем более, что конкуренция направлений экспорта энергоресурсов приводит к повышению цен и на каспийскую нефть, и на центральноазиатский газ.
Многое будет зависеть от того, как мы будем обеспечивать свободный доступ к энергоресурсам стран-импортеров. И от того, насколько будут эффективно разработаны договорно-правовая база и механизм реализации принятых решений.
СНОСКИ
1 Газета «Народное слово». – 2009. 24 января.
2 Газета «Правда Востока». – 2008. – 26 июля.
3 Газета «Народное слово». – 2004. – 18 июня.
4 Поэзия и проза малого бизнеса /С.Р.Ризаев, П.Г.Свешников. – Т.: Узбекистон миллий энциклопедияси, 2011.- С.13.
5 Примаков Е.М. Мысли в слух.- М.: Российская газета, 2011.- С.85.
6 Гуломов Хондамирмирза. Дипломатические отношения государств Средней Азии с Россией в ХV111 – первой половине Х1Х века. Т.: Фан, 2005. С.9.
7 Примаков Е.М. Мысли в слух. – М.: Российская газета, 2011.- С.122-123.
8 Парамонов В.В. и др. Россия и Китай в Центральной Азии: политика, экономика, безопасность. – Общ. фонд Александра Князева. Б.: 2008. – С.41.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В XXI веке мир столкнулся с серьезными глобальными финансовыми кризисами, техногенными катастрофами и новыми вызовами безопасности – международным терроризмом, наркобизнесом, религиозным экстремизмом и сепаратизмом. Все ощутимее становится давление всех этих транснациональных угроз на возможность жизнедеятельности стран, регионов и континентов. Мировое сообщество наглядно убедилось в том, что:
терроризм совершается мотивированными силами в интересах достижения своих политических (корыстных) целей и реально несет угрозу национальной и глобальной безопасности;
наркобизнес создает потенциальную угрозу самой жизни человека и здоровью нации, экономической и социальной безопасности стран, финансово подпитывает международный терроризм и религиозный экстремизм;
транснационализация насилия в исламизме усиливает воинственность среди экстремистской части населения, может приостановить процесс мирного сосуществования цивилизаций и привести к идейному противостоянию, к глобальной конфрон-тации на религиозной основе между Востоком и Западом;
сепаратизм объективно несет в себе заметный отрицательный заряд, отголоски которого отражаются на общественно-политической стабильности не только в этих странах, но и ведут мировое сообщество к опасным геополитическим играм и более сложным временам.
Кроме того, существующие социально-экономические и экологические проблемы, в том числе усугубляющиеся кримина-лизацией и межэтническими столкновениями, несут в себе огромную потенциальную опасность, социальную почву для внешнего воздействия деструктивных сил, заинтересованных в дестабилизации обстановки в отдельных странах и регионах.
Все это порождает общую тревогу и вместе с тем рост ответственности каждой страны, причем не только за свою национальную безопасность, но и за судьбу всего человечества.
В сложном неустойчивом, чреватом конфликтами и противоречиями взаимозависимом мире различия между государствами Центральной Азии и их интеграционными объединениями есть и будут. Время требует, чтобы эти различия не были источником дезинтеграции, а по возможности использовались как стимул поиска формулы успешного взаимодействия и сотрудничества внутри региона. И как бы там ни было, доверия в нем становится все больше.
Однако, несмотря на существующие объективные условия и предпосылки для углубления взаимодействия и сотрудничества, разновекторность в геополитике и экономических моделях развития стран, наличие ряда межгосударственных противоречий ведут к замедлению интеграционных процессов в Центральной Азии.
Основной причиной этого является, с одной стороны, соотношение политической воли руководства и реальных экономических возможностей каждой страны, а с другой – отсутствие на региональном уровне общего видения приоритетов и четкого представления о стратегических целях интеграции, механизмах их достижения. Анализ позволяет заключить, что в ближайшей перспективе будут постепенно угасать негативные тенден-ции в формировании интеграционного пространства в регионе.
Опыт развития Европейского Союза показывает, что для успешного построения интеграционных объединений должны быть гармонично увязаны геополитические и экономические интересы стран-участников. Поэтому следует четко определить стратегические цели интеграции и задачи по формированию общего регионального рынка с разбивкой на основные сферы: внешнеполитическую, экономическую, военную, экологическую, научно-техническую и т.д.
При этом важно обозначить основные принципы, которых будут придерживаться государства Центральной Азии исходя из своих интересов в дальнейшем развитии отношений с Афганистаном как страной преобладающего импорта и транзита к морским портам Пакистана и Ирана, с выходом в Индийский океан, с Китаем с учетом экспорта его товаров и роста потребности в углеводородах, с Японией в рамках политического диалога и поддержки экономических реформ, с США и в целом Западом в связи с необходимостью привлечения инвестиций и передовых технологий, и особенно с Россией, как доминирующей на центральноазиатском направлении.
Приоритетные направления по формированию общего рынка в Центральной Азии должны отражать концептуальное видение региональной политики в сфере валютных, таможенных, инвестиционных, торгово-экономических, водно-энергетических и пограничных отношений, развития транспортно- коммуникационных коридоров в регионе, в том числе через территорию Афганистана.
В связи с этим необходима разработка Концепции развития интеграционных процессов в Центральной Азии в новом формате (с привлечением Туркменистана), учитывающей позиции и интересы всех стран региона, а также формирование с участием, с набирающей силу Россией, стратегии создания взаимодополняющего единого рынка на Евразийском пространстве.
Безусловно, по мере того, как экономика Российской Федерации шла уверенным шагом и росли валютные резервы, появлялись огромные возможности для расширения инвестиций. Сейчас российский капитал ищет сферы вложения и его все больше привлекают европейские рынки Германии, Италии.., а также Бразилии, Венесуэлы, Аргентины.., Индии и других стран АТЭС.
Значит, необходимо создать соответствующую благоприятную среду и долгосрочные условия для иностранного бизнеса. Широкие перспективы имеются для развития совместного предпринимательства и диверсификации экспорта конкурентоспособной продукции предприятий малого и среднего бизнеса. Вместе с тем, в Российской Федерации имеются большие резервы в росте экономики за счет развития малого бизнеса, доля которого в ВВП страны на начало 2012 года составляла порядка 20%.
Встречному движению российско-центральноазиатского бизнеса способствовало бы создание совместных крупных строительных корпораций, товарно-сырьевых бирж (ТСБ), финансовых рынков с центрами в Москве, Ташкенте, Алматы, а также зерновой биржи в Астане, Самарканде и Санкт-Петербурге. С другой стороны, между бизнесом и властью есть серьезные проблемы (политических амбиций, бюрократизма и очевидных несовершенств еще хватает).
По мнению ведущих российских политологов1, сильны корпоративные интересы, которые противоречат самой идее стратегического партнерства. Вопрос заключается в слабом механизме контроля и приведения в соответствие масштабов взаимодействия политических решений и экономических интересов, формирующих стратегически единую геополитику и геоэкономику стран.
Кроме того, есть тактические проблемы, которые перерастают в стратегические. В частности, много легальных рабочих мест в Российской Федерации и в то же время сложность положения нелегальных мигрантов из Таджикистана, Узбекистана и других стран. Причем существует опасность разрыва чисто человеческих отношений, единого языкового пространства. В результате молодое поколение будет все больше отдаляться друг от друга, не зная как о настоящем, так и позитивном из общего исторического прошлого наших народов. По всей вероятности, со временем возникнет проблема потребности в учителях и переводчиках русского языка в наших странах.
Безусловно, существует мировое культурное пространство, где основная роль принадлежит английскому языку, и он активно продвигается в Узбекистане и других странах региона. Открыты филиалы престижных зарубежных вузов с английским языком обучения (например, Международный Вестминстерский университет в Ташкенте и др.). Однако английский язык, имея приоритет, не должен быть альтернативой русскому.
Есть основание предполагать, что союзнические отношения между Узбекистаном и Россией потребуют усиления внимания к русскому языку и литературе. В противном случае, наша молодежь будет становиться все более неконкурентоспособной на российском рынке труда и образования, при прохождении стажировок в ведущих научных центрах Российской Федерации. Особенно это касается сферы технических наук, определяющих научно-технический прогресс.
Это серьезные проблемы, которые могут нарушить все взаимные планы на будущее, если мы не примем во внимание эти и другие реалии.
Широкие возможности открывает Соглашение в области подготовки национальных кадров в российских высших и специальных учебных заведениях, а также деятельность филиалов московских ведущих вузов в странах региона.
Сегодня есть понимание того, что необходимо России и Узбекистану (как и другим государствам Центральной Азии) гармонизировать свои позиции, прежде всего, с учетом гуманитарно-культурных, военно-технических, экономических и политических аспектов, и без чьего-либо доминирования.
В этой связи представляется целесообразным создание российско-узбекского аналитического Центра (в перспективе он может быть переименован в Институт Центральной Азии и России) для комплексного исследования проблем, стоящих как перед двумя странами, так и в рамках региона.
Учитывая опыт встреч аналитических кругов России и Узбекистана, основным содержанием мог бы быть широкий политологический аспект с охватом геоэкономической составляющей, в том числе в рамках «Программы экономического сотрудничества…». Оба эти вопроса в современных условиях тесно взаимосвязаны. И это взаимодействие должно проявить себя на уровне обобщающей оценки совпадающих (не совпадающих) интересов, выработки взаимоприемлемой стратегии, которая обозначала бы долгосрочные цели и задачи российско-узбекского союзничества и интеграции на Евразийском пространстве.
В обозримой перспективе приоритетными задачами интеграции государств Центральной Азии могут стать: совершенствование существующей транспортной системы и проведение совместных мероприятий по обеспечению выхода к мировым коммуникациям; создание справедливого механизма распределения водно-энергетических ресурсов; диверсификация источников энергии (развитие солнечной, ветровой, а также атомной энергетики, соответствующее требованиям повышенной безопасности); реализация совместных крупных проектов в нефтегазовой сфере и газохимическом комплексе, горно-добывающей, автомобиле- и самолетостроении, освоении космоса, наноэлектронике; построение единой инфраструктуры научно-технологического пространства и рынка наукоемкой продукции; решение экологических, социальных и межнациональных проблем, а также усиление межгосударственного взаимодействия в борьбе с терроризмом, религиозным экстремизмом и наркобизнесом.
Успешная реализация этих задач позволит странам Центральной Азии сформировать новую архитектуру региональной безопасности, перейти к цивилизованным формам межгосударственного сотрудничества на базе согласия и доверия, как в рамках региона, так и с мировым сообществом.
Предстоящие годы, несмотря на обострение мирового финансового кризиса, войдут в историю как период резких качественных сдвигов в экономике и геополитике, усиления интеграционных процессов. Экономика стран Центральной Азии (особенно, Узбекистана и Казахстана) будет расти более высокими темпами и значительно продвинется на пути вхождения в число развитых государств.
Видимо и Туркменистан, в основе успеха которого лежит новая экономическая стратегия, реализуемая в рамках «Национальной программы социально-экономического развития страны на 2011-2030 годы», будет демонстрировать устойчивый рост. Надеюсь, что Кыргызстан и Таджикистан также уверенно шагнут вперед. Предпосылки для этого имеются.
В настоящее время у центральноазиатских государств, унаследовавших от прошлого огромные духовно-культурные ценности и схожие традиции, ощущается острая необходимость иметь общую идею, которую могли бы предложить друг другу.
Например, у Запада есть идея «демократии», которую они «проталкивают» везде. При этом спрос на демократию зависит от менталитета народа. Для центральноазиатских народов идея справедливости (особенно в условиях кризиса и нестабильности) гораздо важнее, чем идея свободы. Возможно, прототипом имеющей своеобразный опыт западной демократии могла бы стать идея богатой восточной «духовности» (умственная, культурная…). Она могла бы также стать идеологическим заслоном против угроз религиозного экстремизма и вызовов со стороны деструктивных сил, в том числе искаженного преставления об исламе.
Ибо без культуры, как известно, нет нравственности и соответственно, межнационального согласия, социальной справедливости и прогресса.
А ведь очень важно сознавать, что именно через культуру (концентрируя внимание на идее духовности), проводниками которой были в регионе лучшие умы, полностью преобразуется наша жизнь.
На протяжении столетий струйки самобытной, тысячелетней культуры центральноазиатских народов, своеобразно скрещиваясь с элементами культуры многих народов и стран завоевателей, приобретали новое содержание и, в свою очередь, оказывали заметное влияние на развитие большой культуры. Не случайно, великому полководцу Александру Македонскому приписывается высказывание: «В Средней Азии я находил такое, чему не стыдно было бы подражать».
Это еще раз напоминает нам, что культура (духовная) была основой взаимопонимания между народами и различными цивилизациями. Однако современная глобализация происходит не как симфония разных культур, а больше адаптируется к западной цивилизации и демократии. Поэтому между различными цивилизациями (в частности, Западом и Востоком) существует «стена», и как говорил Киплинг, – «им не сойтись». И все же одинаковая для нас духовность, основанная на взаимопроникновении культур, определяет нашу реальность; и насколько меняется наш духовный уровень, настолько меняемся и мы.
Безусловно, практическими ориентирами для всех должны быть такие фундаментальные ценности и принципы, как демократия, права человека, гражданский мир, межнацио-нальное согласие, светский путь, интеграция, свободная рыночная экономика, стабильность.
И кто бы ни ушел вперед в Центральной Азии, гипотеза предстоящих перемен определяется тем, что экономика каждой центральноазиатской страны представляет собой органическую, неотъемлемую часть единого (экономического) пространства и от ее результатов зависят конечные параметры развития всего региона. В этом проявляется единство общерегиональных и национальных интересов, общность в главном, а разно-образие – в путях и методах их реализации.
Может придет время и будет создан Союз (или Ассамблея) центральноазиатских народов, «Культурной столицей» которого (по праву) станет Древний Самарканд.
«Народы, населяющие регион с глубокой древности и живущие на современном этапе, объединены хозяйственно-бытовой, языковой, культурной и конфиссиональной общностью, что сказалось на всех сторонах их жизни»2.
Либо центральноазиатские государства окажутся вместе, став взаимодополняемыми компонентами единого пространства, еще больше приближаясь друг к другу, либо попадут в волны дезинтеграционных течений, что резко снизит их авторитет в глазах как своих граждан, так и мирового сообщества. Говоря об интеграции, мы зачастую «скользим по поверхности» (делая вид, что ничего особенного не происходит), не вникая в самую суть этого важнейшего принципа нашей повседневной жизни.
Резюмируя вышеизложенное, следует отметить, что интеграция в Центральной Азии жизненно необходима, прежде всего, для самих государств региона. Она может стать важным фактором решения многих узловых проблем, открывает дополнительные возможности для укрепления внутрирегиональной стабильности, и не позволит внешним силам проводить здесь «большую игру». А созданный Межгосударственный координационный совет под патронажем президентов Узбекистана и Казахстана сыграет (наконец) свою эффективную роль в выработке общих позиций по злободневным вопросам региональной политики. Подтверждением является Официальный визит в сентябре 2012 года Президента Узбекистана Ислама Каримова в Астану и его встречи и переговоры с Президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым. Они заложили новую крепкую основу для углубления двустороннего сотрудничества. Иначе говоря, в определении единой стратегии выживания, процветания и развития.
В процессе принятия решений могут иметь определенные отклонения, однако приверженность идее духовной культуры даст возможность прийти к общему знаменателю в вопросах, касающихся интересов стран и региона в целом.
Перед странами Центральной Азии стоят две проблемы: одна – это трудности, с которыми сталкиваются новые независимые государства при осуществлении реформ, и угрозы транснационального характера, включая критическое состояние экологической обстановки, другая – это отсутствие достаточных национальных финансово-технических ресурсов, что не позволяет эффективно бороться с этими трудностями и угрозами, нависшими над регионом.
Надо признать, что сложные внутрирегиональные проблемы стабильности и продвижения реформ выливаются в трансграничные проблемы безопасности, и наоборот.
И здесь нельзя не отметить тревожной тенденции, проявляющейся близ границ центральноазиатских республик. В перспективе Афганистан может воспользоваться своей квотой на трансграничных реках и в частности, на Амударье. Тем более, решения Таджикистана и Кыргызстана о строительстве крупных гидросооружений, без согласования со своими соседями (Узбекистаном, Казахстаном и Туркменистаном), расположенными в низовьях трансграничных рек, уже дали трещину в межгосударственных отношениях стран региона.
Будущее покажет, насколько плодотворны сегодняшние поиски путей создания более стабильной среды безопасности. Безусловно, должна формироваться новая культура поведения, основанная на доверии, взаимопонимании и межнациональном согласии.
Механизмы взаимодействия по построению устойчивой системы региональной безопасности в Центральной Азии должны обеспечивать участие в них, прежде всего, мировых центров силы – России, США, Китая, а также Японии, стран ЕС «плюс» Индия и мусульманские государства – Иран, Турция, Пакистан, Афганистан. Ключевым направлением этого международного сотрудничества должны стать проблемы Афганистана, являющегося источником таких взаимосвязанных и подпитывающих друг друга угроз, как региональные конфликты, терроризм, религиозный экстремизм и наркобизнес.
Между тем, для «Аль-Каиды» и их нынешнего лидера Завахири Афганистан остается центром притяжения, а уничтожение американцами бен Ладена – это не «нокаут», а меньше чем «нокдаун». Ситуация на юге Афганистана выходит из под контроля и талибы захватывают власть, так как простые афганцы не видят изменения к лучшему. Видим, как прорастают зерна той грозы, которая может втянуть юг и север страны в новую гражданскую войну.
Общество основанное на племенной структуре централизовано не управляемо. И не понятно, как (после 2014 года, т.е.ухода США и НАТО) в Афганистане собственными силами будет обеспечиваться стабильность и безопасность.
Необходима долгосрочная программа, содействующая развитию стран региона и восстановлению социальной и транспортной инфраструктуры Афганистана. В связи с этим крайне важно, чтобы международные финансовые и экономические институты, бизнес-структуры направляли в Центральную Азию и Афганистан значительные финансово-технические средства и капиталы, которые могут сыграть решающую роль в ослаблении негативных последствий от проводимых рыночных реформ и восстановительных процессов.
А это предполагает достижение всеми их участниками баланса интересов, который, в условиях углубления глобального финансового кризиса и конкуренции на мировом рынке, должен представлять собой баланс между соперничеством и партнерством. Успехи, которые будут достигнуты в результате их реализации, послужат основной для дальнейшего сближения позиций по другим вопросам и направлениям межгосударствен-ного взаимодействия.
Совместная программа должна предусматривать, прежде всего, формирование разветвленной транспортной сети в Центральной Азии (с вводом в эксплуатацию коридоров через афганскую территорию), обеспечивающей свободный доступ региона к азиатско-тихоокеанскому, южноазиатскому и ближне-восточному рынкам, а также в Европу. Гуманитарная нить: ЕС – Япония – Россия – Центральная Азия – Афганистан – Индия – Китай могла бы стать активным внешним стимулятором интеграционных процессов в регионе, а также участия в развитии международной торговли и туризма по Великому Шелковому пути и «Золотому кольцу» (Самарканд, Бухара, Хива …).
Наряду с этим все еще тревожной остается для Афганистана, стран Центральной Азии проблема наркотрафика. Следует шире привлекать внимание международных организаций, особенно ООН, ОБСЕ, НАТО, а также шос к данной проблеме, заручиться с их стороны материальной и военно-политической поддержкой проводимых мероприятий по борьбе с этой угрозой.
Назрела необходимость НАТО и ШОС (с подключением стран-наблюдателей: Пакистана, Ирана, Индии и Монголии) предложить совместную стратегию борьбы с терроризмом и наркотрафиком из Афганистана. Ибо любой вариант альянса без участия таких региональных держав, как Россия и Китай, в конечном итоге, приведет к «нулевому решению» данной проблемы.
Хотя в политике сегодняшнего дня имеется «Совет НАТО + Россия», но он существует формально, т.к. Альянс во главе с США держит свои двери закрытыми для Москвы и в составе 28 стран-членов вершит свои дела самостоятельно. Несмотря на это Москва согласилась с просьбой НАТО разрешить транзит грузов (в том числе военного характера) по территории России, и далее через страны Центральной Азии – в Афганистан.
В этой связи заслуживают внимания выдвинутые на саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 года инициативы Главы Республики Узбекистан – о расширении контактной группы «6+2» по Афганистану в «6+3» с привлечением НАТО под эгидой ООН, а также – о готовности предоставить альянсу железнодорожный коридор через пограничный узел Термез – Хайратон.
Ввиду того, что Узбекистан является единственной страной, имеющей железнодорожную связь с Афганистаном, узбекский транзит играет весьма важную роль для США и НАТО. Кроме того, в связи с созданием свободной индустриально-экономи-ческой зоны в Навоийской области, открываются дополнительные возможности перевозки воздушным путем (через аэропорт «Навои») невоенных и гуманитарных грузов в направлении афганской территории.
Новая стратегия США по Афганистану, озвученная Бараком Обамой, – это надежда на позитивные перемены. Одно ясно: многое будет зависеть от самих афганцев, развития потенциала их национальных сил безопасности и от того, каковы будут американо-российские отношения в будущем.
США и Россия не должны навязывать условия и не делать то, что противоречит национальным интересам друг друга. Казалось бы это само по себе разумеющиеся истины, но они особо необходимы и для остального мира, ибо являются общей концепцией страновых действий. По мнению ряда известных аналитиков, при нынешней администрации Обамы может формироваться новая модель американо-российских взаимоотношений в сфере стратегической безопасности. Лиссабонский ноябрьский 2010 года саммит НАТО своей новой стратегической концепцией открыл важную веху в отношении Североатлантического альянса с Россией. США могут пересмотреть свои прежние планы по установке системы ПРО в Центральной и Восточной Европе, хотя и не собираются особо учитывать озабоченность Кремля. Кроме того, НАТО планирует разместить ракетные комплексы «Patriot» в Турции (партнер Альянса) на границе с Сирией.
Резюмируя все это, возникает вопрос: не пришло ли время изменить старую философию противостояния, и почему бы России (или в целом ОДКБ) не подать официальную заявку для вступления в НАТО? Но и здесь больше вопросов, чем ответов, и основной – готова ли Россия (скажем, без Китая) вступить в нынешний альянс, и наоборот – готов ли НАТО принять Россию (с правом «Вето») или страны-члены ОДКБ в нынешнем состоянии?
К сожалению, США и их союзники не стремяться взаимодействовать с ОДКБ, хотя в заявлении данной организации от 21 февраля 2011 года прозвучал призыв: «Афганский наркотрафик – угроза международному миру и безопасности», и предложение к НАТО о сотрудничестве.
Представляется, что ныне реально возможен определенный мировой консенсус – пусть пока незначительный и не по всем направлениям, но дорога открыта, а общие контуры глобального подхода противодействию транснациональным угрозам уже видны.
Ведь смогли же договориться страны 20-ти крупнейших экономик мира на саммите в Лондоне в апреле 2009 года и подписать итоговый документ, несмотря на имеющиеся разные точки зрения на систему мер по преодолению глобального финансово-экономического кризиса.
Только все эти механизмы позволят обеспечить перемены к лучшему и успех в объявленной войне с международным терроризмом, экстремизмом и наркотрафиком, гарантировать стабильность на региональном и глобальном уровнях. В противном случае, неизбежно дальнейшее расширение зон нестабильности, превращение значительной части евразийского континента в очаг конфликта, основной вызов мировому развитию.
Видимо, не случайно, на Мюнхенской конференции по безопасности (февраль 2012 года) в повестке дня ее 48-ой сессии с участием министров иностранных дел ведущих держав, проблемы Сирии, Ирана, Персидского залива вышли на первый план. И здесь важная роль отводится использованию передовых групп Миссии наблюдателей ООН (в Сирии…), а также специалистов МАГАТЭ (в иранском Бушере).
Опасность заключается в том, что имеющиеся «очаги напряженности», которые содержат «зерна» взрывоопасных региональных конфликтов, могут перерасти в глобальные и взорвать современный мир.
В этом контексте примечательно высказывание известного английского писателя Уильяма Теккерея, что «мир – это зеркало, и оно возвращает каждому его собственное изображение».
Доступ к истинной сущности мира позволит заглянуть в зеркало взаимоотношений, ибо любые отношения – это отражение нашего взаимного доверия. Это потенциальные возможности общей идеи духовности, это отражение трех «с» – нашей модели обеспечения системы региональной безопасности. В результате, мы сможем достичь значительной массы сплоченности.
Мы живем в великое время – когда каждая профессия, каждое благородное дело человека и каждое противодействие транснациональным угрозам приближают к нам прекрасное завтра. И там, где нет этого – нет будущего, нет ни ослепительных надежд, ни плодотворных мечтаний, ни борьбы за то, чтобы претворить эти мечтания в жизнь, словом, нет ничего, что делает человека счастливым и ответственным за общую безопасность и мир на земле.
Ведь поистине справедливы слова, что «связь прошлого через настоящее с будущим не должна прерываться никогда»! Человечество в своем развитии вышло на такие высокие рубежи познания, а глобальные и региональные процессы вскрыли такие глубокие пласты сложнейших проблем, что как в настоящем, так и в будущем невозможно их решать самостоятельно.
Приминительно к «Духовным законам» считается, что настоящее – это осознание, которое реально и вечно, а будущее – это предвосхишение, и оно рождается в нашем воображении, предвкушая намерения направленного в грядущее завтра.
Как говорил казахский поэт и мыслитель Абай, «корабль, поднявший на себе надежды народа, плывет к гавани, имя которой – Грядущее».
Можно порассуждать сегодня, что завтра позитивные процессы в экономике государств Центральной Азии, которые происходят вместе с либерализацией всех сторон полити-ческой жизни, созданием условий для демократии, прозрачности и свобод, откроют больше возможностей для поддержки инвестиционных проектов, привлечения иностранного капи-тала и успешного бизнеса.
Проблемы экономической безопасности региона потребуют тесных международных связей в сфере контроля банковских операций, борьбе с коррупцией, отмыванием денег, транснациональной преступностью. Многое будет зависеть, прежде всего, от совместных усилий самих государств Центральной Азии и от того, насколько будут обоснованы и согласованы линии внешнеполитических и экономических ведомств, Советов национальной безопасности стран, их стратегические и локальные цели. Осмысление стратегии это именно то, что позволяет определить главные приоритеты в координации действий различных ветвей власти и последовательность в реализации межгосударственных договоров и документов, проектов и программ. Здесь крайне важен уровень доверия между странами и приемственность принятых решений.
Будущее за реальной интеграцией и разумной политикой!
Конечно, в идеале было бы создание Союзного центральноазиатского правительства (с поочередным Председательствованием стран), да еще с единой региональной (резервной) валютой. Но, скорее всего, – это уже задача следующих поколений. Как сказал великий Алишер Навои, «и каждый место пусть свое займет, тогда во всем согласие пойдет».
Поэтому, лишь объединив усилия каждого, уважая международное право, свободу и демократию, сохраняя общечеловеческие ценности, обычаи и индивидуальности народов, эффективно взаимодействуя на основе сотрудничества, согласия и справедливости, можно создать единый рынок и сформировать новую архитектуру безопасности.
В этом видится целевая задача , которую автор поставил в данной книге – создание основ общей формулы безопасности и межнациональной толерантности в конкретных условиях Центральноазиатского региона.
Естественно, наш взгляд на нынешнию ситуацию в регионе более чем оптимистичен; и в будущем хотелось бы видеть Центральную Азию – сильной, сплоченной и процветающей!
СНОСКИ
1 Перспективы взаимного узбекско-российского сотрудничества. Материалы встречи «за круглым» столом, Ташкент, 20 октября
2 Узбеки. //Отв.ред. З.Х.Арифханова, С.Н.Абашин, Д.А.Алимова.- М.: «Наука». 2011.- С.9.
Арифханов, Шавкат.
Центральная Азия: настоящее и будущее. / геополитика, геоэкономика, безопасность / Ш. Арифханов. – новое изд., перераб. и доп. – Ташкент: «Extremum Press», 2012. – 250 с.
