18+
29 Марта 18:46
Вести.UZ | Новости Узбекистан, Россия, Казахстан, Украина, Беларусь

Голые бояре на сцене Большого

Едва открывшийся после многолетней реставрации Большой театр продолжают преследовать скандалы. Сначала – весьма спорная постановка Дмитрием Черняковым оперы «Руслана и Людмила». Теперь – беспрецедентное «бегство» из Большого премьеров Натальи Осиповой и Ивана Васильева.

Едва открывшийся после многолетней реставрации Большой театр продолжают преследовать скандалы. Сначала – весьма спорная постановка Дмитрием Черняковым оперы «Руслана и Людмила». 

Теперь – беспрецедентное «бегство» из Большого премьеров Натальи Осиповой и Ивана Васильева в Михайловский театр, утверждающих, правда, что именно эксперимента и творческой свободы им в главном театре страны и не хватает.

Никто не станет спорить, что эксперимент в современных опере и балете необходим, вопрос только – в его границах и уместности. А также, при всей творческой свободе, – в сохранении классического канона.

На премьере «Руслана и Людмилы», которой открылся отреставрированный Большой театр, я, к сожалению, не был, а адекватно судить о постановке по многочисленным клипам, опубликованным в сети,  всё-таки невозможно.

Впрочем, о режиссёрских находках  Дмитрия Чернякова,  переодевшего  героев в современные костюмы и перенесшего действие в интерьеры, напоминающие дома терпимости,  писали уже многие, включая публицистов, чьи творческие интересы обычно весьма далеки от театральных подмостков. 

Поэтому поговорим не о самой постановке, а о тенденции, вот уже много лет господствующей на многих оперных сценах, а в последние годы всё более утверждающейся и в России.

Прежде всего, хотелось бы отвести от себя подозрения в чрезмерном консерватизме и буквализме. Сама идея переноса действия оперы в другую эпоху, чем это было задумано либреттистом, вовсе не кажется мне кощунственной. 

Несколько лет назад мне довелось посмотреть «Сицилийскую вечерю» в постановке «Ла Скала», где действие было перенесено из тринадцатого века в девятнадцатый – на мой взгляд, опера от этого только выиграла.

Проблема в другом: подобные эксперименты требуют, чтобы постановщик очень тонко чувствовал все музыкальные и драматические нюансы оперы, в противном случае аудиоряд вступает в слишком явное противоречие с визуальным. К сожалению, большинство режиссёров-экспериментаторов подобной чувствительностью похвастаться не могут; недавняя премьера  в «Большом», похоже, ещё одно тому подтверждение.

По неизвестной причине постановки вроде черняковской принято называть модернистскими. Однако этому «модернизму» даже в России – сто лет в обед: над подобными режиссёрскими экспериментами вдоволь потешались ещё классики русской и ранней советской журналистики, включая Ильфа и Петрова, предрекавшие Мейерхольду смерть от «трапеции с голыми боярами», которая упадёт на него во время репетиции.

Те же авторы оставили нам красочное описание спектакля, весьма напоминающего нынешние сценические эксперименты:

Подколесина на сцене не было. Порыскав глазами, Ипполит Матвеевич увидел свисающие с потолка фанерные прямоугольники, выкрашенные в основные цвета солнечного спектра. Ни дверей, ни синих кисейных окон не было. Под разноцветными прямоугольниками танцевали дамочки в больших, вырезанных из чёрного картона шляпах.

Бутылочные стоны вызвали на сцену Подколесина, который врезался в толпу верхом на Степане. Подколесин был наряжен в камергерский мундир. Разогнав дамочек словами, которые в пьесе не значились, Подколесин возопил:

– Степа-ан!

Одновременно с этим он прыгнул в сторону и замер в трудной позе. Степан, стоящий тут же и одетый в барсову шкуру, не откликался…

Сторонники режиссёрских экспериментов нередко утверждают, что поскольку традиционный оперный репертуар весьма ограничен, публике-де наскучили переходящие из спектакля в спектакль боярские бороды или рыцарские замки. Несколько десятилетий назад, возможно, так оно и было.

Однако сегодня, с учётом господствующих тенденций, всё обстоит прямо противоположным образом – выросло, кажется, целое  поколение зрителей, ни разу не видевших аутентичной постановки некоторых популярных опер. К примеру, автору этих строк довелось ровно один (!) раз посмотреть средневекового «Фауста», да и то не на оперной сцене, а в советском фильме 1982 года.

Кроме того, помимо заядлых любителей, видевших на своём веку десятки «Травиат», «Онегиных» и «Севильских цирюльников»,  на оперу иногда приходят новички, и даже horribile dictu,  дети, для которых поход на спектакль становится первым знакомством с данной оперой, а нередко – и с оперным искусством в целом. 

И мне почему-то  не кажется правильным, что, придя на «Руслана», ребёнок вместо пушкинский сказки окажется на мусорной свалке, в коммунальной квартире или, как в «Руслане и Людмиле» Чернякова,  среди дам лёгкого поведения.

Валентин Катаев, Юрий Нагибин, Булат Окуджава и многие другие вспоминали, каким незабываемым впечатлением стал для них первый поход в оперу, перенесший их в чудесный мир, столь непохожий на окружавшую их повседневность. Было бы ужасной несправедливостью, чтобы наши дети навсегда лишились подобного опыта ради удовлетворения личных  и творческих амбиций режиссёров-экспериментаторов.

Разумеется, никто не предлагает лишить людей искусства права на творческие поиски. Однако стоит подумать о том, следует ли непременно предоставлять  главную сцену страны для подобных экспериментов.

 

Telegram Вести.UZ Подписывайтесь на канал Вести.UZ в Telegram

Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов.
Принять
Политика конфиденциальности