О неизбежности сокращения числа языков рассуждает ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН Владимир Плунгян. Это особенность эпохи – число языков в мире стремительно сокращается. Раньше такого с человечеством, вероятно, не было, хотя языки всегда умирали.
О неизбежности сокращения числа языков рассуждает ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН Владимир Плунгян.
– Это особенность эпохи – число языков в мире стремительно сокращается. Раньше такого с человечеством, вероятно, не было, хотя языки всегда умирали. Просто раньше язык умирал вместе с его носителями. Сегодня люди физически никуда не деваются, но на родном языке говорить перестают.
Например, общаясь с детьми, они поощряют не двуязычие, как было ещё вчера, а тот язык, который более востребован. В Европе это английский, в России – русский.
В наших сёлах многие татары, башкиры или представители кавказских народов с детьми ещё говорят на родных языках, а в городах русский язык вытесняет из обихода родные языки. Следующее поколение детей уже знает их хуже, а их дети и вовсе могут не знать родной язык.
– В студенческие годы я подрабатывал репетитором. Это было в горах Дагестана, там я оказался на лингвистической практике и готовил мальчика-школьника для поступления в вуз, подтягивал его русский язык.
При этом я восхищался красотой и редкостью лингвистических оборотов аварского языка. А он мне отвечает: «Ты про мой язык ничего не говори. Больше всего на свете я хочу его забыть».
Мы должны быть реалистами: рыдать можно сколько угодно, призывая мир, сохранять языковое разнообразие, а люди тем не менее добровольно отказываются говорить на своих языках. Они считают, что так удобнее и лучше.
Они предпочитают говорить на языках, которые им дают большие возможности профессионального роста и карьеры, да и просто материального благополучия. Точно так, как человек предпочитает перейти с низкооплачиваемой работы на высокооплачиваемую. Так и с языками.
Если у человека есть возможность выучить более востребованный в мире язык, он его учит. Чтобы жить лучше.
В России пока обратная проблема. Я бы её назвал «чисто английской» или «чисто имперской». Как англичане не спешат учить иностранные языки, вероятно, полагая, что это иностранцы должны учить их язык, так же россияне, как, впрочем, французы и японцы, не хотят учить английский.
Мне представляется, что это зеркальное отражение истории человечества, ведь языков всегда становилось больше. Шла их дивергенция – процесс, когда от одного языка отпочковывались родственные, например, от старославянского – современные русский, украинский и белорусский языки.
Так происходило потому, что близкие народы или один народ отделялись друг от друга, осваивая новые земли. Но современный мир устроен иначе. Нет такой тайги, необитаемого острова или тундры, где бы тот или иной язык законсервировался и не испытывал бы на себе глобальных влияний. Это означает, что тенденции уменьшения числа языков нарастают.
Упаси Боже, чтобы остался один язык. Не важно, какой – английский или китайский. Но те, кто не любит английский язык и надеется, что он не выдержит груза глобализации, зря тешат себя иллюзиями. С точки зрения лингвистики нет оснований для оптимизма.
Английский последовательно превращается в универсальный инструмент международного общения. Он выживет в глобальном мире. Возможно или даже, наверняка, эту участь разделит китайский язык. Кстати, ещё не известно, кто кого поглотит.
Китайцы для распространения китайского языка вполне могут использовать латинскую графику. У китайского языка, на мой взгляд, хорошие перспективы в мире – у него нет неправильных глаголов (даже в английском они есть), сложного склонения, спряжения, как у русского.
Двуязычие, например, английского и китайского, невозможно. Опыт сосуществования двух языков в пределах одной нации или культуры, показывает, что они не уживаются. Один обязательно вытеснит другого.
