18+
29 Марта 20:41
Вести.UZ | Новости Узбекистан, Россия, Казахстан, Украина, Беларусь

Российские немцы – пионеры исследования Средней Азии

Бросая ретроспективный взгляд на российскую историю последних трех веков, нельзя не отметить весьма значительную роль в ней этнических немцев. Они достойно проявили себя в экономике и культуре, в развитии научных знаний, в медицине и военном деле.

Бросая ретроспективный взгляд на российскую историю последних трех веков, нельзя не  отметить весьма значительную роль в ней этнических немцев. Они достойно проявили себя  в экономике и культуре, в развитии научных знаний, в медицине и военном деле, во многих других отраслях человеческой деятельности.

И где бы не находились эти люди – в городах  и селениях Европейской России или на далеких окраинах громадной империи,  чем бы  не занимались, они всегда ощущали себя гражданами своей новой родины, верно служа ей и проявляя при этом завидную гражданскую идентичность и лояльность.

Само появления лиц  немецкого происхождения  в Средней Азии объясняется  их гражданской принадлежностью к Российской империи.Первоначально подавляющая  часть  их  побывала на  этих восточных землях  либо в посольских, либо в научных экспедициях,  либо в составе российских  воинских частей.

Первым же вообще официальным представителем империи, побывавшим в Туркестане (Ташкенте) в 1739-1940 годах был поручик Миллер, начальник охраны оренбургского купеческого каравана.  Несколько десятилетий спустя, в 1820 году, российское правительство по согласованию с властями эмирата направило в Бухару для заключения торгового соглашения специальное посольство во главе с А.Ф.Негри.

Вполне естественно, что названному посольству было поручено попутно    собирать    сведения о военном, политическом и экономическом состоянии среднеазиатского ханства, его природных ресурсах,  географии, истории и религии. Именно с этой целью в состав экспедиции были включены  не только высокообразованные офицеры, но и ученые различного профиля. Были среди них и немцы –  Э.А.Эверсман и  Е.К.Мейендорф.

Первый из них, родившись в 1794 году и пройдя обучение в престижных университетах Германии, в 1816 году перебрался в Россию, где стал преподавателем Казанского университета. 

Спустя несколько лет Эдуард Александрович, получив в Дерптском  университете степень доктора медицины, очутился на восточной окраине империи  –  Оренбурге, всецело посвятив себя медицинской практике.  В 1820 году опытного натуралиста (помимо медицины, Эверсман обладал обширными познаниями в области  зоологии и ботаники)  пригласили войти  в состав миссии, направлявшейся в Бухару.

И уже довольно  скоро – после возвращения этого посольства – в  российском журнале «Северный архив» (1822, с.512-517)  появилось  «Письмо доктора Эверсмана, находившегося при Российской миссии в Бухарию, полученное 1 марта 1821 года в Санкт-Петербурге», повествующее о традиционной медицине восточного ханства.

А уже в 1823 году в Берлине на немецком языке  была издана объемистая книга Эдуарда Александровича под названием «Путешествие из Оренбурга в Бухару». Эта монография сразу же приобрела известность в Европе, ибо явилась первым обстоятельным трудом о Бухарском эмирате.

И хотя книга Эверсмана была, по существу, лишь путевым дневником, ей все же нельзя отказать и в научной значимости. Автор собрал в ней массу весьма ценных наблюдений о городе, о доходах богоугодных заведений и духовенства, он великолепно описал бухарские базары и нравы торговцев.

Особо следует упомянуть о том, что  Эдуард Александрович очень подробно, со знанием дела рассказал в своей книге о бухарском рынке драгоценных камней. Можно констатировать, что наиболее ценной частью этого труда являются именно сведения о торговле.

В России отрывки из этого труда в переводе на русский язык публиковались в различных журналах  в 1823-1824 годах. Э.А.Эверсман прожил в Оренбурге целых семь лет, после чего вернулся в Европейскую Россию. Опубликовав значительное количество работ по зоогеографии и фауне Урала, Кавказа, Прикаспия и Туркестана, он в 1842 году был избран членом-корреспондентом Петербургской академии наук. Скончался Эдуард Александрович в 1860 году.

Другим деятельным участником названной экспедиции был Егор Казимирович Мейендорф (1794-1863), блестящий офицер гвардейского Генерального штаба. Капитан Мейендорф,  обладая обширными познаниями в математике, топографии и астрономии, имел явную склонность к науке.

Именно ему петербургские власти поручили тщательнейшим образом описать не только путь посольства от Оренбурга до Бухары, но и все пройденные экспедицией маршруты.

 Кроме того, офицеру, назначенному «начальником ученых работ» экспедиции, вменили в обязанность вести подробный журнал всего путешествия в Азию и обратно, а также   осуществлять всяческие астрономические наблюдения. Помимо всего прочего,  Мейендорф должен был составить «общую генеральную карту» казахских степей и Бухарии.

Все поручения были им выполнены весьма добросовестно, с истинно немецкой педантичностью. После возвращения в Петербург капитан Мейендорф, переполненный впечатлениями от поездки, изложил все виденное на бумаге. А несколько лет   спустя – в 1826 году – его труд «Путешествие из Оренбурга в Бухару» был издан на французском языке в Париже и по существу впервые предоставил европейскому читателю столь подробные сведения о восточных владениях России.

Интерес к этой монографии был столь велик, что уже в том же году она была издана в Йене (Германия) на немецком языке.

Книга эта содержала весьма подробные и чрезвычайно ценные сведения. Она поразительно точно для своего времени описывала не только сам столичный город Бухарии, но и характеристику его населения, торговли и промышленности, чиновничества и купечества, административного деления и организации войска.

К книге нашлось место и для описания городского быта, нравов и обычаев, народных костюмов, будней и праздников бухарцев. Особое внимание барон Мейендорф уделил религиозным представлениям жителей Бухары, роли ислама в жизни города и страны в целом.   Впоследствии барон Мейендорф продолжил научные исследования и стал активным и деятельным членом Русского географического общества.

На русском же языке в XIX  столетии публиковались лишь отрывки из книги Мейендорфа. Однако отечественное востоковедение ощутимо нуждалось в столь ценных сведениях очевидца.

И потому в начале минувшего века известный ташкентский библиограф-краевед Е.К.Бетгер (тоже этнический немец), восполнив этот пробел,  перевел полный текст монографии. Но еще несколько последующих десятилетий рукопись его оставалась невостребованной. И лишь в 1975 году  книга эта, хорошо известная в Европе, была издана в Москве и стала доступной отечественному читателю.

Наблюдения Эверсмана и Мейендорфа стали ценным вкладом в европейскую и российскую ориенталистику. И если первый из них, вкратце описав столицу восточного ханства, сосредоточил свое внимание на описании медицинского дела в означенном регионе, то разносторонне образованный офицер подробнейшим образом познакомил читателей с географическим положением трех среднеазиатских ханств, с их городами и селеньями, сельским хозяйством и промышленностью, полезными ископаемыми  и ремеслами. Мейендорф дал и весьма точные этнографические сведения о населении этих мест, об архитектурных памятниках Самарканда и Бухары, о базарах и караван-сараях, торговле и внешних сношениях азиатских государств.

В отличие от своих предшественников, капитан сумел объективно оценить и описать Бухару – столицу крупнейшего ханства Средней Азии, с которым Россия предполагала начать регулярные торговые отношения.  Так, например, сообщая в своей книге сведения о прошлом этого города, Мейендорф свидетельствует, что в средние века Бухара была весьма процветающим центром империи Саманидов.

Демонстрируя свою осведомленность в истории и наблюдательность, он пишет: «Расположенная в очень удачном для торговли  месте,  она быстро разбогатела, возбудила алчность варваров, была ограблена, затем сожжена ордами Чингиз-хана, не разрешавшего восстанавливать ее до конца своей жизни.

При Тимуре она расцвела снова,   несмотря на то, что этот завоеватель оказал предпочтение Самарканду, где обыкновенно пребывал. Со времени окончания господства Тимуридов в Самарканде узбекские ханы обосновались в Бухаре, и некоторые из них велели построить там мечети и медресе…

Вследствие того, что оазисы Бухары покрыты аллеями деревьев и многочисленными садами, взор не в состоянии проникнуть далеко. Однако вид столицы  поражает европейца. 

Купола, мечети, высокие фасады, медресе, минареты,  дворцы, возвышающиеся среди города, зубчатая стена вокруг них,  пруд, расположенный возле стен и окруженный домами с плоскими кровлями или красивыми дачками, опоясанными зубчатыми стенами,  наконец,  поля, сады, деревья и движение, господствующее всюду в окрестностях столицы, – все способствует весьма приятному впечатлению.

 Но эта иллюзия исчезает тотчас же, как вступаешь в город, так как, за исключением бань, мечетей и медресе, видны только глинобитные строения сероватого цвета, нагроможденные без всякого порядка друг подле друга и образующие узкие, извилистые, грязные и проведенные кое-как улицы. Дома, обращенные фасадами во двор, представляют со стороны улицы сплошь однообразные стены, без окон, без чего-либо, что могло бы привлечь внимание и порадовать прохожих…»[1]           

Вполне естественно, что труд Е.Мейендорфа не был свободен от недостатков, ибо офицер воспринимал все «виденное сквозь призму взглядов и суждений окружавшей его общественной среды» (Б.В.Лунин), однако же, несмотря на это, можно констатировать, что в целом детище гвардейского офицера до сих пор сохраняет свое научно-познавательное значение.

Нашему современнику довольно трудно представить себе, что должен был чувствовать человек первой трети девятнадцатого столетия, отправляющийся из России в Бухарский эмират.

Далекая азиатская страна, практически неизвестная и потому малопонятная. Побывавшим там людям из Европы казалось, что само время здесь как бы навсегда остановилось тысячу лет тому назад. И за прошедшие столетия тут вроде ничего не изменилось, ибо жизнь подчинялась все тем же древним законам и обычаям.

Свидетельство тому можно обнаружить и в упомянутой книге самого барона Мейендорфа, писавшего:  «Мне показалось, что я перенесен в другой мир». [2]

В самом начале 1840-х годов эмир Бухары обратился к российскому императору с просьбой оказать помощь «в исследовании руд, отыскании металлов и дорогих камней» в этом среднеазиатском государстве. Согласие было получено, и уже весной  1841 года в   Бухарский эмират  была отправлена специальная миссия горных чиновников.  

В ее составе находился еще один  российский исследователь немецкого происхождения – натуралист и естествоиспытатель, кандидат философии  Александр Леман (1814-1842). Несколько раньше он, в качестве исследователя, успел уже побывать на восточных окраинах Российской империи – в прикаспийских степях и Хорезме.

Леман тоже, подобно своим предшественникам, собрал здесь довольно богатый материал, воплотившийся затем в книгу под  названием «Путешествие  в Бухару и Самарканд» (“Reise nach Buchara und Samarkand”). Труд этот был издан в  Петербурге на немецком языке в 1842 году – сразу же после смерти автора.

Ученый осветил в своей книге различные стороны городского быта: он описал бухарские медресе и существовавшую в эмирате систему мусульманского образования, свадебные и похоронные обряды местного населения, знахарство и искусство врачевания.  Стоит отметить и то важное обстоятельство, что сопровождавший миссию  Лемана топограф Яковлев снял первый подробный план Самарканда, который был опубликован уже в 1843 году Н.Ханыковым.

Побывавший тогда же в Средней Азии  вышеупомянутый российский ориенталист Н.Ханыков рассказал позднее в своей книге о встрече с А.Леманом в Самарканде. Пребывая в этом городе, Ханыков с гордостью отмечал, что он  является вторым, после посланца испанского короля Рюи Гонзалеса де Клавихо,  посетившим в 1404 году Самарканд, европейцем, «посетившим эту знаменитую местность». Однако уже через несколько дней он свел знакомство с Александром Леманом и сделал приписку в своей рукописи:

«Думая это, я не знал, что уже 1-го сентября гг. Леман и Богословский были в Самарканде. Леман,  приехавший ко мне 3-го  (сентября. – Р.Н.) в цитадель (Самарканда. – Р.Н.), предлагал мне, шутя, купить у него право первенства посещения города, и, конечно,  я не думал тогда, что скорая смерть этого замечательного талантливого молодого ученого и его спутника доставит мне, без покупки, печальное преимущество быть первым, еще живым после Клавихо, свидетелем отживания  Самарканда»…[3]

Блестяще выполнив свою задачу в Бухаре, Александр Адольфович, отдохнув некоторое время в Оренбурге, выехал в свой родной Дерпт. Однако многочисленные и весьма непростые экспедиции, в которых принимал самое активное участие Леман, сказались на его здоровье: так и не добравшись до дома, Александр в возрасте 28 лет внезапно скончался в Симбирске.

О жизни и деятельности безвременно умершего исследователя в журнале «Географические известия» (СПб., 1850) была опубликована пространная заметка под заглавием «О трудах Лемана в связи с работами других исследователей Оренбургского края и соседних с ним стран Азии». А уже в советское время историк М.Соловьев издал монографию «Экспедиция в Бухару в 1841-1842 годах при участии натуралиста А.Лемана» (М.,-Л., 1936).

Названные выше  ученые – этнические немцы –  стояли у самых истоков  продвижения России в Азию, способствуя тем самым в целом приобщению Европы к  тайнам и загадкам  Востока…

[1] Цитируется из книги «История Узбекистана в источниках», Ташкент, «Фан», 1988, с.195.

[2] Мейендорф Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. М.,1975, с.154.

[3] Ханыков Н.В. Самарканд (Рассказ очевидца) // Русский инвалид, СПб.,1868, №161.

 

 

Telegram Вести.UZ Подписывайтесь на канал Вести.UZ в Telegram

Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов.
Принять
Политика конфиденциальности