Известный писатель Борис Стругацкий скончался вечером в понедельник в больнице имени Алмазова в Петербурге.
Близкая подруга и прозаик Нина Катерли рассказала, что писатель был болен раком крови, из-за чего полторы недели назад он лег в больницу на общую проверку.
“Борис умер в семь часов от тяжелой пневмонии… видимо, тогда он и заболел пневмонией — может, простудился, а, может быть, вирус”, — сказала собеседница агентства.
Врачи оказали всевозможную помощь, но спасти известного писателя им не удалось.
По словам Катерли, вопрос о том, где будет похоронен Борис Стругацкий, пока не поднимался.
“Где его похоронят, пока неизвестно. Поскольку прах его брата был развеян с вертолета, ничего сказать по этому поводу не могу”, — сказала она.
Однако Катерли предположила, что похоронить Стругацкого могут рядом с матерью.
Глава правительства Дмитрий Медведев написал в Твиттере:
“Ушел из жизни Борис Натанович Стругацкий. Великий писатель и мыслитель. Невосполнимая потеря для нашей и мировой литературы”/
Стругацкие — авторы культовые в исконном смысле слова, пишет колумнист «Коммерсанта» Михаил Трофименко. Их книги разобрала на цитаты/ Андрей Тарковский и Федор Бондарчук, Александр Сокуров и Алексей Герман находили в них свое: кто — метафизический пессимизм, кто — задорный мордобой.
Их великая эпоха закончилась вместе с застоем. С тех пор Борис Стругацкий написал под псевдонимом С. Витицкий романы «Поиск предназначения» и «Бессильные мира сего»; пестовал молодых фантастов, конкуренцию ему не составивших; подписывал коллективные письма петербургской интеллигенции и переписывался с Михаилом Ходорковским. Но их проза пережила эзопов язык и надежды на просвещенных «прогрессоров» из КОМКОНа — галактического КГБ.
Некогда астроном Борис Стругацкий не защитил диссертацию: его открытие давно сделали за железным занавесом. Этот парадокс мог бы стать в меру жестокой метафорой творчества братьев или сюжетом для их романа. Лучшее из того, что они создали, не свести к капустнику, как «Понедельник начинается в субботу», или к антисоветской метафоре, как «Трудно быть Богом». «Жука в муравейнике» не растащить на цитаты.
Сила «Обитаемого острова» в вязкой физиологии корч мутантов-диссидентов. «Отель “У погибшего альпиниста”» кажется шуткой, пародией на «буржуазную массовую культуру», но его лихость не лишает философской глубины вопрос: а что если первые, кого встретят инопланетяне на Земле, окажутся бандитами? И та же лихость, убитая «Сталкером», оттеняет не менее забавный вопрос, заданный «Пикником на обочине»: а что если инопланетяне уже прилетали, но не заметили человечества?
Во «Втором нашествии марсиан» герой-конформист прятался от, скажем сразу, не то чтобы жуткого, но жутко бессмысленного произвола интервентов-марсиан, разглядывая свою коллекцию марок: «Марочки мои, марочушечки, одни вы меня никогда не раздражаете». Борис Стругацкий был страстным филателистом.
Последний раз журналистам удалось пообщаться с классиком летом. Тогда вспоминали ушедшего из жизни двадцать лет назад Аркадия Стругацкого.
«Брат был для меня всем»
– Борис Натанович, вы младше брата на восемь лет. Мешало ли это обстоятельство в детстве, например, вместе играть?
– По-моему, у нас с АН (Аркадий Натанович. – Авт.) все было как у людей. Пока я пребывал в состоянии Рыжий, Барбос, а также Шибзд, то есть до войны, старший брат был для меня «мое все» – царь, бог и воинский начальник. Какие там игры – за высокую честь почиталось разрешение тихонько посидеть в уголке, пока брат с каким-нибудь своим приятелем высочайше развлекаются: разыгрывают сцены из «Войны миров» или мастерят из картонных коробок модель робота (управляемого по радио!), или сочиняют тексты для своего (рукописного) журнала (вышло два номера, оба утрачены). Потом, война уже закончилась, АН служил в Сибири и на Дальнем Востоке, я стал старшеклассником, отношения выровнялись. Выяснилось, что младший (хотя и остается пока еще Барбосом) уже способен на какие-то вполне человеческие действия. Например, можно было привлечь его к созданию титанической военной игры «Бой фронтов» (по аналогии с продающейся в магазинах довольно жалкой игрушкой «Бой батальонов»). На полу по всей комнате раскладывалась гигантская самодельная карта театра военных действий. И два военачальника (школьник-десятиклассник и младший лейтенант Советской Армии в отпуске, абсолютно равные в своих правах) по этому театру ползали на карачках, передвигая (по довольно сложным правилам) картонные квадратики, соответствующие стрелковым подразделениям, танковым армиям и артиллерийским корпусам. (Эх, не было у них тогда «Панцер-генерала» – вот бы насладились от души!)
– А когда вы с братом начали общаться на равных?
– К концу 50-х, когда БН закончил свой матмех и полностью вызрело и принято было к осуществлению намерение «писать настоящую фантастику», взаимоотношения устаканились окончательно. АН, как человек более опытный и знающий, прочно обосновался на позиции старшего партнера. БН же, «молодой еще», но уже доказавший, что не лыком шит и вполне «годен к употреблению в службе», прочно занял положение хотя и младшего, но, безусловно, партнера (с правом решающего голоса). Начиная же со второй нашей повести, «Путь на Амальтею», абсолютное равенство и равноправие установились и более не нарушились до самого конца.
«Он не терпел разгильдяйства»
– Аркадий Натанович довольно много времени провел в качестве переводчика в армии.
– Это всегда казалось мне странным, но АН (будучи человеком безукоризненно интеллигентным и вполне штатским по целям своим и убеждениям) относился к армии даже с какой-то симпатией. Многое в армейской жизни ему нравилось, и в нередких наших дискуссиях по этому поводу он, соглашаясь с незрелыми моими инвективами в адрес армейской муштры, казенщины и вообще несвободы, в то же время всегда ухитрялся оставаться как бы при своем. Иногда мне вообще казалось, что будь у него в армии достойная работа, он и не рвался бы так отчаянно «на волю, в пампасы». Но он служил дивизионным переводчиком на Камчатке, работа его была однообразна и скучна, и никаких, ну ни малейших шансов на изменение этого положения у него не было.
– Тяготило ли это его? Отложило ли отпечаток на характер?
– Всего прослужил он в армии больше двенадцати лет, но кадровым военным, по-моему, так и не стал. Хотя перенял-таки кое-какие характерные черточки поведения, какие я наблюдал у знакомых вояк: всегда образцово аккуратен, не терпел разгильдяйства, склонен был в обыденной жизни покомандовать и всегда ждал и требовал от окружающих строгого исполнения того, что он называл «принцип Ко», – это, кажется, некий восточный принцип поведения, подразумевающий безусловное подчинение младшего старшему.
Писать начали на «слабо»
– Аркадий Натанович начал сочинять еще до войны, но потом рукописи пропали во время блокады…
– Разумеется, писать начал он. Зубодробительное сочинение его «Находка майора Ковалева» (в двух школьных тетрадях, черной тушью, аккуратнейшим почерком и с рисунками в манере тогдашнего нашего любимца Фитингофа) было, разумеется, подражанием знаменитому в те годы роману Николая Муханова «Пылающие бездны». Но читалось единым духом, взахлеб и вызывало жажду продолжения не меньше, чем, скажем, «Аэлита» или «Человек-амфибия». Увы, эта замечательная рукопись утрачена безвозвратно, и даже не во время блокады, что было бы все-таки не так обидно, а на годы позже, когда я опрометчиво давал читать ее своим дружкам. И кто-то, сами понимаете… ее утратил.
Но к этому времени АН успел написать еще несколько рассказов, и все они были, на мой взгляд, превосходны. Это была именно та фантастика, которую я хотел бы читать ежедневно (и АН тоже). К началу 50-х мы оба уже точно знали, КАК надо писать НАСТОЯЩУЮ фантастику! И когда жена АН Ленка спросила не без яда: «Что вы все критикуете да болтаете. Самим роман написать слабо?» – мы были уже готовы к ответу. Пари было заключено, и мы засели за «Страну багровых туч».
– Часто ли у вас случались разногласия во время работы? Как вы вообще писали вместе?
– Не будет преувеличением сказать, что вся наша работа была именно «преодолением постоянно возникающих разногласий». Начиная с 1960-го, мы работали только вместе, рядом, бок о бок или нос к носу – как получится. Сюжет придумывался, как правило, заранее (в письмах или во время вечерних прогулок), а текст – фраза за фразой, абзац за абзацем, страница за страницей – мы сочиняли тут же, за столом, методом «предложено – обсуждено – занесено (или отвергнуто)». Полная свобода обсуждения и критики. Непрерывный спор (за каждое слово, иногда за запятую, предлагаемую «не там»). Каждый волен был не только править – полностью забраковать предлагаемый вариант. Но при одном существенном условии: вычеркиваешь предложенный вариант – предложи свой. И только так. Иногда (редко) случалось так, что согласовать варианты не удавалось. Тогда бросался жребий, и художественный спор решала монетка.
«Никогда не надоедали друг другу»
– Раз вы много времени проводили вместе, не хотелось ли после работы какое-то время отдохнуть друг от друга?
– Пока мы были молоды и сравнительно здоровы, проблем такого рода не возникало вообще. Мы могли работать по тридцать – сорок дней подряд, без отдыха, без выходных, без перерывов. И никогда при этом не надоедали друг другу. Воображение у обоих било ключом, и, заканчивая одну вещь, мы уже готовы были начинать новую. Бывали случаи, когда способны были писать по ТРИ повести в год. Но уже к концу семидесятых темпы упали значительно. Укатали сивку крутые горки. Тут и возраст начал заявлять о себе, и пробудились накопившиеся болячки, и нервное утомление от бесконечной и беспобедной борьбы с идеологическим отделом ЦК ВЛКСМ сказало свое веское слово… По три недели зараз мы уже работать не могли – неделя, максимум десять дней, и готово: мы выдохлись, надо делать перерыв.
– После ухода из жизни брата вы продолжили, цитирую, «пилить толстое бревно литературы двуручной пилой, но без напарника». Наверное, вы ощущали себя с братом как две половинки одного целого… Как вы учились жить без Аркадия Натановича?
– Иногда мне кажется, что мы были не «две половинки одного целого», мы были чем-то вроде сплава или даже химического соединения. Субстанция распалась и перестала быть собой – даже частью себя быть перестала. Я частенько встречаюсь с читателями особого типа: им почему-то очень хочется «разъять» тексты АБС: вот это вот АН, а вот это – БН. Безнадежное занятие! Разделить, может быть, и можно (хотя я бы не взялся), но толку не будет, потому что исчезнет объект. Водород – здесь, кислород – здесь, а вода-то где? Нет воды! И писателя АБС точно так же больше нет. Есть собрание сочинений и еще «старик Витицкий», то ли племянник, то ли какой-то совсем дальний родственник.
Справка: Стругацкий Борис Натанович.
Писатель-фантаст, сценарист, переводчик.
Родился в Ленинграде 15 апреля 1933 года.
Воспитывался в интеллигентской семье. Отец работал в Государственной Русском музее, мать преподавала русскую литературу. Стругацкий оставался в блокадном Ленинграде до 1943 года.
Выпускник ЛГУ по специальности «звездный астроном». Работал в Пулковской обсерватории. Профессиональным писателем стал в 31 год, вступил в Союз писателей СССР. С 1972 года возглавлял Ленинградский семинар молодых писателей-фантастов. С 2002 года работал главным редактором журнала «Полдень. XXI век».
С женой Аделаидой Карпелюк познакомился в студенческие годы. Сына Андрея родили в 1959 году.В основном, писал в соавторстве со старшим братом Аркадием, который умер в Москве в 1991 году. Друг друга братья называли напарниками. После кончины Аркадия Натановича Стругацкий-младший написал два романа под псевдонимом С. Витицкий.
В 1998 году Борис Стругацкий инициировал интервью с Интернет-читателями. Вопросов-ответов набралось несколько тысяч.
Бориса Стругацкого наградили Государственной премией РСФСР имени братьев Васильевых за сценарий фильма «Письма мертвого человека» (1987), Премией президента РФ в области литературы и искусства (2002), Орденом Почета (2003), медалью «Символ Науки» (2008). Лауреат премии Владимира Высоцкого «Своя колея».
ЦИТАТЫ ИЗ КНИГ СТРУГАЦКИХ
Вы знаете, у человечества есть по крайней мере два крупных недостатка. Во-первых, оно совершенно не способно созидать, не разрушая. А во-вторых, оно очень любит так называемые простые решения. Простые, прямые пути, которые оно почитает кратчайшими.
«Беспокойство»
Человек – нежнейшее, трепетнейшее существо, его так легко обидеть, разочаровать, морально убить. У него же не только разум. У него так называемая душа. И то, что хорошо и легко для разума, то может оказаться роковым для души.
«Беспокойство»
Да, воистину: самые убедительные наши победы мы одерживаем над воображаемым противником.
«Отягощённые Злом, или Сорок лет спустя»
…выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, неизвестные противнику, а когда понадобится – отказаться и от них.
«Град обрёченный»
…великие писатели тоже всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они – это больная совесть общества, о которой само общество, может быть, даже и не подозревает.
«Град обрёченный»
Впрочем, Харон, по-моему, и не ожидал ответа. При женщинах он сдерживался, и только сейчас я заметил, что он находится в состоянии почти болезненного возбуждения, в том самом состоянии, когда человек способен резко переходить от нервного смеха к нервному плачу, когда внутри у него кипит, и он испытывает неодолимую потребность излить это кипение в словах и поэтому говорит, говорит, говорит.
«Второе нашествие марсиан»
– Теперь я скажу вам, чего вы боитесь.
– Я боюсь тьмы.
– Темноты?
– Темноты тоже. В темноте мы во власти призраков. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.
«Трудно быть богом»
– Сущность человека, – неторопливо жуя, говорил Будах, – в удивительной способности привыкать ко всему. Нет в природе ничего такого, к чему бы человек не притерпелся. Ни лошадь, ни собака, ни мышь не обладают таким свойством. Вероятно, бог, создавая человека, догадывался, на какие муки его обрекает, и дал ему огромный запас сил и терпения. Затруднительно сказать, хорошо это или плохо. Не будь у человека такого терпения и выносливости, все добрые люди давно бы уже погибли, и на свете остались бы злые и бездушные. С другой стороны привычка терпеть и приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов, кои ничем, кроме анатомии, от животных не отличаются и даже превосходят их в беззащитности. И каждый новый день порождает новый ужас зла и насилия…
«Трудно быть богом»
…существует, вероятно, некоторый предел способности к удивлению.
«Понедельник начинается в субботу»
Я совершенно убеждён, что через десять-пятнадцать лет любой школьник будет лучше разбираться в общей теории относительности, чем современный специалист. Для этого вовсе не нужно понимать, как происходит искривление пространства-времени, нужно только, чтобы такое представление с детства вошло в быт и стало привычным.
«Понедельник начинается в субботу»
Деньги нужны человеку для того, чтобы никогда о них не думать.
«Пикник на обочине»
…разум есть способность живого существа совершать нецелесообразные или неестественные поступки.
«Пикник на обочине»
– Вообще назначение человека, – добавил он, подумав, – превращать любое место, куда ступит его нога, в цветущий сад.
«Страна багровых туч»
