В Москве побывали пятьдесят лауреатов XI Международного Пушкинского конкурса для педагогов-русистов из СНГ, Балтии и Болгарии, который проводит «Российская газета» и правительство Москвы вместе с МИД России и фондом «Русский мир». Нынешний год для Содружества Независимых Государств юбилейный, поэтому и тему для конкурсного эссе мы выбрали публицистически острую: «20 лет без Союза. Нужно ли сегодня учить дружбе народов?». Ожидая награждения в Белом зале столичной мэрии, педагоги-победители продолжали её обсуждать. К компании учителей из Грузии подошла Эльвира Магкоева, много лет преподававшая русский язык в небольшом селе рядом с Цхинвалом, и сказала: «Рада вас видеть, нам нечего делить с грузинским народом, мы всегда были хорошими соседями…»
В Москве побывали пятьдесят лауреатов XI Международного Пушкинского конкурса для педагогов-русистов из СНГ, Балтии и Болгарии, который проводит «Российская газета» и правительство Москвы вместе с МИД России и фондом «Русский мир».
Нынешний год для Содружества Независимых Государств юбилейный, поэтому и тему для конкурсного эссе мы выбрали публицистически острую: «20 лет без Союза. Нужно ли сегодня учить дружбе народов?».
Ожидая награждения в Белом зале столичной мэрии, педагоги-победители продолжали её обсуждать. К компании учителей из Грузии подошла Эльвира Магкоева, много лет преподававшая русский язык в небольшом селе рядом с Цхинвалом, и сказала: «Рада вас видеть, нам нечего делить с грузинским народом, мы всегда были хорошими соседями…»
Вылечит только время
Мосина Наталья, Тбилиси, Грузия: Вот вам и ответ на ваш вопрос о дружбе: вы все видели собственными глазами. Просто нужно вывести это понятие «дружба народов» из официального обихода. По-моему, нельзя научить этой дружбе. Она возникает из личных отношений. А официальная пропаганда – это всего лишь идеология.
И как только перестали нам внушать, что мы все братья, оказалось, что не очень-то мы и братья. Все сразу вспомнили про собственную индивидуальность. Что, впрочем, не помешало сейчас учительнице из Южной Осетии подойти к нам и пожелать добра.
Эльвира Магкоева, село Джава, Южная Осетия: Я бы не смогла не подойти, потому что всю сознательную жизнь, а за плечами 40 лет преподавательской работы, я провела в стране, где мы были рядом, были хорошими соседями. Со мной учились ребята-грузины. Единственная племянница живёт в Грузии.
В 1970 году я прилетела из Москвы в Тбилиси в полночь, ничего и никого не боялась. Спокойно переночевала на вокзале и поехала домой. То, что сделали политики, не мешается дружить с людьми. Недавно я была на четырёхсторонних переговорах в Баку. Приехали и грузины – жители анклава между Джавой и Цхинвалом. Ко мне с плачем обратилась женщина: «Эльвира, вы не могли бы следующий раз привезти землю из Кехви, где мой сын похоронен».
Кехви – это около Цхинвала. К сожалению, сказать, что сейчас мы можем свободно открыть границы и дружить, ходить друг к другу в гости, невозможно. Есть семьи, где погибло по три-четыре сына в эту войну. Как это забыть? Время должно пройти, чтобы притупилась эта боль.
Российская газета: На уроках русского языка перед вами сидят дети, которые не знают ни плюсов, ни минусов Советского Союза, когда так много говорили о «дружбе народов», да и жили, по большому счёту, дружно. Сегодня для некоторых русский – это язык врага. Как вы его преподаёте?
Русудан Немсадзе, Кутаиси, Грузия: Не так всё страшно. Дети с удовольствием изучают другую культуру. Очень хочется, чтобы для школьников какое-то послабление было с визами. На уроках мы рассказываем о красотах Москвы, показываем фильмы, книги, фотографии Петербурга, Пскова, Суздаля. Но если бы они всё это увидели воочию, то поняли бы, что эти города ничем не уступают Риму и Парижу. А с дружбой нашей, мне кажется, всё образуется.
Магкоева: Зачем учить русский, мне на уроках объяснять не приходится, потому что это язык того народа, который спас осетин. Ценою жизни собственных детей. И потом дети тянутся к русскому языку. Половина текстов Косты Хетагурова написано по-русски.
Азиза Адилбаева, Айтеке би, Казахстан: Дружба народов – тема очень больная, но без неё будущего нет. Я согласна, воспитывать её нужно в семье, но и политики должны сделать всё, чтобы не было недоразумений между народами.
Президент у святилища Ольга Полищук, Ставище, Украина: 20 лет – достаточный срок, чтобы понять, что вредно, а что полезно, что выгодно, а что лишь политическая риторика. На Украине по-разному относятся к русскому языку.
Есть такие, кто довольно враждебно. Но жизнь их переубеждает: русский – не только средство общения, но средство сотрудничества. Дети, которые не учили русского, особенно страдают. А таких среди наших выпускников много.
На Украине мы стремимся к устойчивому двуязычию, по-моему, это замечательно. Со статьи о двуязычии как основе сотрудничества начинаются и наши учебники по русскому. Несмотря на все старания наших СМИ, в людях живёт совсем другая память о времени, когда никому бы не пришло в голову обсуждать, нужна ли нам, русским и украинцам, дружба. Эта память добрая, и родители её передают своим детям. Я сужу об этом по результатам анкеты, которую провела среди своих пяти-шестиклашек.
РГ: В конце лета на обсуждение украинских депутатов вынесен закон, по которому русскому предоставят статус регионального в 13 областях Украины. Он получит большинство?
Полищук: Думаю, что нет. Я исхожу из настроений общества. Так сейчас сильна национальная идея и таков акцент на украинский, что второго государственного языка не примут.
РГ: Ситуация с часами русского языка в школе не ухудшилась?
Полищук: Обидно за три области: Тернопольскую и Ровенскую – это Западная Украина, и Киевскую, где я работаю. В Донецке, Днепропетровске, Крыму всё нормально. Там дети могут принимать участие в тестировании по русскому языку. А у нас дела такие: ребёнок, который занял в киевской областной олимпиаде первое место, едет на Всеукраинскую и оказывается последним! Ну что скажешь? Наше расписание не даёт базы для нормального овладения языком. В восьмом классе дети уже не способны воспринимать «Евгения Онегина» – языковой барьер.
Людмила Лазба, Сухум, Абхазия: Я окончила Ново-Афонскую школу, где училось более 30 национальностей. Никто нас не убеждал, что дружбе нужно учиться. Я хорошо помню свою бабушку, которая, будучи неграмотной, обладала удивительным тактом, мудростью, интеллигентностью и умением найти подход к каждому в нашей большой семье.
Я как-то спросила её: «Нано, всему этому тебя учили родители?» Ответ тогда удивил: «Меня не учили, я это видела». Дружбе учить не надо, её нужно проявлять. Один мой сосед – армянин, второй – украинец. Когда у нас абхазский языческий праздник, как же я их не приглашу? Это исключается.
Мой православный муж узнал, что я мусульманка, только когда родилась дочь – решали по какому обряду её приобщать к богу.
РГ: Разве абхазы не христиане?
Лазба: Мы приняли христианство ещё в VI веке. А с XVII века у нас насаждалось мусульманство, но глубоких корней не пустило. По сути своей многие абхазы остались приверженцами языческой традиции. Когда началась война, наш президент, тогда ещё председатель Верховного совета Ардзинба, вместе со старейшинами пошёл к одному из святилищ и просил божество: «Сделай так, чтобы победил тот, кто прав». Ардзинба – академик, профессор, человек высочайшего ума.
Вообще-то у абхазов нет фанатизма по отношению к религии, мы веротерпимый народ. РГ: Даже на улицах столичных городов в независимых кавказских государствах молодёжь часто не понимает вопроса на русском языке. Как с этим в Абхазии?
Лазба: У нас другая проблема: стараемся, чтобы родной язык не потерялся, опасность такая есть. С внучкой дома разговариваю исключительно на абхазском. После венгерского это один из труднейших языков мира.
Слова и жесты
РГ: За статус государственного для русского языка в этом году боролись и в Латвии. Активисты организации «Родной язык» собрали в его защиту более 4,5 тысячи подписей. С другой стороны, латышские националисты требовали перевода русских школ на латышский язык обучения и собрали в поддержку соответствующего законопроекта более 10 тысяч подписей. Напомним, что среди 2,3-миллионого населения этой страны 44% – русскоязычных жителей. Судя по цифрам, русский проигрывает?
Павел Глушаков, Рига, Латвия: Мне очень сложно давать какие-то политические оценки, от меня этого и не требуется. Но за последние годы появилось новое качество в отношении к русскому языку и в целом русской культуре в Латвии. С одной стороны, это язык деловых контактов. Российских фирм в Латвии очень много.
С другой стороны, успело вырасти такое поколение, которое практически не понимает по-русски. В основном это сельская молодёжь, и она сейчас на рынке труда неконкурентоспособна. На некоторых неофициальных собеседованиях отказывают в работе, если ты не знаешь русского языка. Политики даже кричат об экспансии русских.
Но если сравнивать с бурным 2004 годом, когда началась реформа образования, ситуация успокоилась. Во-первых, меньше стало русских детей. Часть уехала, других родители отдают в детские сады и школы с латышским языком. Русскость поддерживается гражданским обществом.
Внутри школ какие-то открываются внеклассные факультативы, которые оказались более эффективными, чем обязаловка на уроках. Русский язык нужен, чтобы быть мобильным в Европе. Я не гражданин Латвии, поэтому не могу давать политических оценок, но внутриобщественная ситуация сейчас мне кажется довольно здравой и здоровой.
РГ: Вы сказали, что вы не гражданин Латвии. Почему?
Глушаков: В Латвии у меня жили и дед, и отец. Я сам здесь родился. Но так как наша семья не проживала на территории страны до 1940 года, гражданства нам не предоставили. Чтобы его получить, нужно сдать экзамен на владение государственным языком, по истории и Конституции.
Для человека, который окончил школу уже в новое, несоветское время и который владеет государственным языком, это не представляет большого труда. Главная причина, почему я и такие, как я, не принимаем гражданство? Потому что считаем, что от нас ждут не столько экзамена, сколько жеста, который нужно продемонстрировать. Я пока к этому жесту не готов.
Грядки на границе
Валентина Гонцова, Унгень, Молдавия: Наш город в стародавние времена называли юго-западными железнодорожными воротами Советского Союза. Я шутила, что у меня в огороде проходит граница с Румынией…
РГ: Вот где языковые страсти кипят: на румынском говорить или молдавском, зачем русский учить…
Гонцова: Страсти эти кипят среди чиновников, деятелей науки и культуры, это игры политиканов. А простые люди всегда помнят, что Молдова – многонациональная страна. Румыны, молдаване, украинцы, гагаузы, болгары, евреи, русские, армяне, греки. Языковой войны среди народа практически нет.
РГ: В Кишинёве молодёжь не знает или делает вид, что не знает, русского. А в вашем городе?
Гонцова: Все знают и русский, и государственный языки. А манера делать вид, что не знаешь русского, была сильна лет 10 назад. Сейчас наша меркантильная молодёжь понимает, что, сделав ставку только на Запад, они проиграют материально. В гимназических классах молдавских школ русский изучается с 5-го класса. Говорить, что положение аховое на уровне культурно-бытовом, я бы сейчас уже не стала.
РГ: Государственный язык в Молдавии – румынский или молдавский?
Гонцова: Хотя в Конституции записано: государственный язык – молдавский, в учебном плане у нас стоят румынский язык и румынская литература. Но с точки зрения языковедов, это практически один и тот же язык. У нас всё так переплетено. Ну посудите сами: у меня мама наполовину итальянка. Дедушка с севера Италии. Была в маме и кровь казаков, которые стояли когда-то на заставах по Пруту. Училась в румынской школе: директором был её дядя. Она говорила по-румынски очень красиво и нежно.
Ну а что касается русского… На каком бы мы языке говорили, к примеру, с жителями города Ауце в Латвии, побратима Унгеня?
Марина Шуманова, Самоков, Болгария: 20 лет назад наши народы были очень близки, очень дружны. Одним словом, Болгария – 16-я республика. Русские и сейчас помнят болгарские сигареты, и коньяк, и огурчики. Старшее поколение болгар знает и любит русский язык и Россию, они очень довольны тем, что успели в те времена побывать, поработать и поучиться в России. А вот молодёжь вообще не знает русского.
В Болгарии осталось только 36 школ, где изучается русский, и шесть русских кафедр в вузах. Более-менее сейчас востребованы услуги частных учителей в тех населённых пунктах, где россияне покупают недвижимость. Не так давно у меня была ученица, хозяйка ресторанчика на курорте.
К сожалению, болгарская молодёжь, в том числе, и дети российских соотечественников, уезжают на Запад: в Данию, Германию, США, Англию. Русский им не нужен.
