В первые десятилетия прошлого века, когда город еще не имел общественного автомобильного транспорта, самаркандцы привычно обходились гужевым.
В первые десятилетия прошлого века, когда город еще не имел общественного автомобильного транспорта, самаркандцы привычно обходились гужевым.
Несколько десятков фаэтонов, пролеток и, так называемых, линеек исправно перевозили пассажиров в разные концы города. Стоянки извозчиков – биржи – располагались в самых людных местах: на базарах и вокзале, Церковной площади и Пушкинской улице.
Извозчики были разных возрастов и национальностей – узбеки и русские, иранцы и армяне, таджики и евреи. Но все они как бы составляли братство, единую семью, непререкаемым авторитетом в которой был пожилой русский мужик по прозвищу «Вековой».
Имени его никто не знал, да, видимо, и не пытался узнать. Рослый, бородатый, крепкого сложения седовласый человек, свободно изъяснявшийся как на русском, так на узбекском и таджикском языках, был своего рода городской достопримечательностью. Горожане любили совершать поездки в его потрепанном экипаже, и он никогда не жаловался на отсутствие пассажиров.
Старый извозчик был артистической натурой – порой он выглядел весьма серьезным и рассудительным, но чаще забавлял их своими байками и анекдотами, героями которых зачастую были известные в России люди минувшего столетия.
«Вековой» любил, например, с мельчайшими подробностями рассказывать своим пассажирам о событиях середины девятнадцатого столетия, излагая их якобы глазами очевидца. При этом он нередко разбавлял свои россказни французскими и немецкими словечками. Слушая его, клиенты недоверчиво покачивали головами и иронически улыбались…
Однако затем оказалось, что старый извозчик вовсе не врал – его возраст в первые годы советской власти уже перевалил за сотню – отсюда и кличка «Вековой». Сколько ему было точно – не знали ни люди, ни он сам. «Справьтесь обо мне у Ивана Сергеича», – отшучивался он, отвечая на постоянные вопросы о своем возрасте.
Никто не придавал значения этой абстрактной фразе, пока не выяснилось, что в молодые годы странный самаркандский извозчик был крепостным семьи Тургеневых в имении Спасское – Лутовиново, где прошли детские и юношеские годы будущего писателя. Позднее же «Вековой» лично сопровождал Ивана Сергеевича в его длительных странствиях по Европе.
Никто из живущих ныне стариков не помнит никаких подробностей из жизни «Векового», но прозвище этого легендарного извозчика-балагура, прожившего, по слухам, более 120 лет и почти до самой своей кончины разъезжавшего с песнями по городу, сохранилось в людской памяти.
Никто не может вспомнить, была ли у него семья, дети, но зато старые самаркандцы довольно уверенно указывают место на бывшей Кладбищенской улице, где жил этот уникум, и рассказывают о его последних днях. Причем, рассказывают одинаковую историю, что свидетельствует о ее достоверности.
Незадолго до смерти «Вековой» потерял свою надежную и единственную кормилицу – старую лошадь, убитую внезапно упавшим сверху на проезжую часть дороги оборвавшимся электрическим проводом. Называли даже место случившегося – у дамбы, рядом с нынешним стадионом «Динамо».
Вокруг горько рыдавшего над трупом своей многолетней подруги извозчика собрались сочувствующие горожане, стремясь как-то утешить «Векового». Говорят, тут же пустили шапку по кругу и собрали ему деньги на новую кобылу, но тот лишь растроганно кивал головой в знак благодарности и, отказываясь принять эти деньги, бормотал: « Скоро и мне туда же, родимая… Даст бог, свидимся»…