Какая связь между узбекскими скоростными поездами «Афросияб» и Великим князем Николаем Романовым? Да самая прямая!
Дело в том, что он первым из царского семейства добрался до Средней Азии. Именно Николай Константинович обосновал необходимость будущей железной дороги от Каспия через Каракумы до Самарканда.
Новая трасса была нужна империи как воздух для широкого освоения новых территорий и противодействия Британии в “Большой игре”. Остро требовалась быстрая переброска коммерческих грузов и войск.
Для оценки проекта в 1879 года была организована Самарская учёная экспедиция в Среднюю Азию. Самарской она была названа потому, что Великий Князь первоначально проживал в этом волжском городе, отправленный туда в ссылку за свои «вольности» с американской возлюбленной и подарками для нее. Экспедиция формировалась как раз там.
К себе в помощники Николай Константинович привлёк ярких деятелей: писателя и художника, действительного члена Русского географического общества Николая Каразина, геолога И. В. Мушкетова, ботаника, профессора Н. В. Сорокина, инженера путей сообщения В. Н. Соколовского, морского офицера капитан-лейтенанта Н. Н. Зубова, графа Н. Я. Ростовцева (будущий военный губернатор Самаркандской области), выпускника Берлинского университета, ученого-ориенталиста индийца Рамчандра Баладжи и других.
В начале лета 1879 года все участники экспедиции собрались в Самарканде, где разделившись на две группы отправились разными маршрутами к месту встречи на Аму-Дарье.
Появление племянника “Белого царя” вызвало сумятицу у местных властей.
Для его безопасности начальник Зерафшанского округа генерал-майор Н. А. Иванов выделил конвой из 25 казаков. Бухарский эмир Музаффар-хан настойчиво зазывал Николая в Карши, где в это время находился со своим двором. Но Романов, не желая тратить время на пышные восточные встречи, от такой чести уклонился. И даже попросил Туркестанского генерал-губернатора Г. А. Колпаковского, чтобы тот ходатайствовал перед эмиром о запрещении местным бекам преподносить подарки и устраивать многодневные увеселения. В какой-то степени эта просьба была выполнена.
Бухарский эмир получил письмо от Великого Князя: “Искренне сожалею, что обстоятельства лишают меня возможности иметь удовольствие лично видеть Ваше Высокостепенство. Посылаю к Вам графа Ростовцева и сопутствующих меня учёных засвидетельствовать Вам моё уважение и благодарность за радушный приём, которым встретили меня на границе Бухарского ханства поставленные Вами правители. Цель моей поездки исследовать направление железной дороги, которая соединит Петербург и Москву с Ташкентом и Самаркандом, а также с Бухарой – столицей Вашего царства, если на то последует согласие Вашего Высокостепенства”.
Как мы знаем, дорога действительно пролегла через Бухару, эмир, правда, велел построить вокзал в Кагане-народ боялся паровозов.
Через некоторое время отряды встретились в Кум-Кургане на берегу речки Сухроб. Передохнув двое суток, двинулись на восток. Путь был тяжёлый. Преодолевая горные кручи и стремительные речные потоки, вышли наконец к верховьям Сурхана, самому крупному из правых притоков Амударьи.
Лето уже заканчивалось, когда путешественники, спустившись по реке, достигли Термеза – окраины бухарских владений на границе с Афганистаном. Здесь экспедицию уже ждал капитан Зубов со своей командой.
За два месяца он, со своим экипажем, преодолел от Петро-Александровска полторы тысячи километров вверх по Амударье, и ожидая экспедицию, готовился к обратному пути – вниз по великой реке. К Зубову присоединились Мушкетов, Каразин, Соколовский, Сорокин, Кречмер, переводчик из Самарканда Д. Камалетдинов, а также часть казаков и бухарских джигитов.
Великий князь Николай Константинович с оставшимися участниками отправился исследовать малоизведанные верховья Амударьи на Памире.
И вот во время сплава по главной реке Туркестана с Николаем Каразиным и его попутчиками произошёл драматический эпизод, о котором писатель поведал в своих путевых заметках в журнале “Всемирная иллюстрация”.
Экспедиция достигла опасной земли, где хозяйничали шайки туркмен-текинцев, промышлявшие разбоем. Переночевав в урочище Киеклы, путешественники, едва рассвело, продолжили плаванье. Время подходило к полудню, когда повар Осман позвал всех к завтраку из бараньей печёнки и отварного усача.
Завхоз экспедиции Кречмер достал бутылку коньяка, все собрались под тентом на середине каяка (большая лодка). Однако приступить к трапезе не успели.
С левого берега неожиданно раздались выстрелы и что-то щёлкнуло словно кнутом по борту лодки и парусиновому холсту. Раздался отчаянный крик лодочников: “Карак, карак! Теке! О Аллах! Карак, карак!”. Тут уже стало не до завтрака.
Взорам предстала страшная картина. Над зелёными зарослями тугая виднелся густой ряд чёрных шапок, щетинились рогатки мультуков (фитильное ружьё). В воздухе стлался сизый пороховой дым. Сквозь чащу камыша в воду прыгали голые по пояс люди, у них были гуксары – двойные бараньи шкуры, сшитые мешком и надутые воздухом.
С ножами в зубах к лодкам подплывало около двадцати разбойников. Их намерения не вызывало никаких сомнений. Оставшиеся на берегу вели стрельбу из мультуков, поддерживая плывущих криками “Ур! Ур!”. Другие с гуксарами бежали по берегу пытаясь обогнать каяк, чтобы бросится в воду ниже по течению.
Лодочников охватила паника и они в ужасе повалились на дно лодки. Второй каяк с казаками отстал на несколько километров, но и там, услышав выстрелы, засуетились. Каразин с товарищами были вооружены только тремя берданками, да у некоторых были револьверы. Писатель, взяв ружьё, встал у носовой части вместе с казаком, Кречмер занял корму, а Мушкетов, Соколовский и Сорокин с револьверами в руках остались под тентом образуя второй эшелон обороны в случае абордажа.
Тем временем, разбойники уже подплывали к борту. Их товарищи на берегу торжествовали, громко вопя. И в этот момент раздались первые выстрелы карабинов. Эффект оказался потрясающим. Пули попали как в текинцев, так и в гуксары, заставив бандитов быстро поплыть назад. Но сделать это было весьма затруднительно, приходилось плыть против течения.
К тому же подтянулся второй каяк, над котором заклубились белые дымки казачьих винтовок. Текинцы, выбравшиеся на берег, скользя, пытались преодолеть песчаную косу и тут же попадали под выстрелы берданок. На берегу остались лежать убитыми около десяти человек. Остальные в панике бежали.
Кроме человеческих потерь текинцев ждали ещё потери материальные. Как рассказали Каразину, по обычаю добыча от набегов делится между всеми участниками разбоя. Если в результате кто-то погибает его часть отдаётся семье. Если же набег неудачен, а убитые есть, то “кун” – так называется посмертная выплата – выплачивается из имущества уцелевших.
Через некоторое время тем же опасным маршрутом отправился и отряд Николая Константиновича.
Начальник Амударьинского отдела генерал Гроттенгельм, уже зная к этому времени о нападении шайки разбойников на отряд Каразина, срочно выслал навстречу каякам Великого Князя сотню казаков и дивизион ракет. Эмир Бухары отправил полторы сотни джигитов на левый берег, чтобы волос не упал с головы племянника “Ак Паши”.
Отряд Каразина 11 сентября 1879 года добрался до Петро-Александровска. Здесь их встретил прибывший в первых числах сентября пароход “Перовский”, специально купленный Николаем Константиновичем для экспедиции.
Проведя на пароходе с помощью казаков и солдат наблюдения за уровнем Амударьи у Нукуса и в дельте реки, группа отправилась через Кызылкумы в Казалинск. На этом участие отряда Каразина в Самарской экспедиции закончилось.
Великий князь же отправился в Хиву, у нрего был замысел о повороте русла Аму-Дарьи в Каспийское море. Попытка окончилась неудачей и Константин Николаевич возвращается в Самару. А вскоре отправляется в новую ссылку, теперь уже в Ташкент и навсегда, до последних своих дней в январе 1918-го.
Современники оценили Самарскую экспедицию как выдающуюся. Впервые европейским путешественникам удалось с научной целью сплавиться по великой Аму-Дарье, преодолеть более чем тысячекилометровый путь, собрать богатый материал экономических, географических, этнографических и иных сведений о неизведанном регионе, чтоб открыть его цивилизационному миру.
Самое главное, наконец: идея железной дороги, которая действует и сегодня, нашла свое обоснование и горячих сторонников.
