Историк и политолог Марьям Ибрагимова ждет прихода в правозащиту молодых узбеков, чтобы сменить ветеранов движения, прошедших огни и воды.
– Как бы вы охарактеризовали настоящее правозащитного движения – меняется ли ситуация в лучшую сторону?
– Мне хотелось бы подчеркнуть, что за время правления действующего президента Шавката Мирзиёева в стране всё же произошла некая «оттепель». Пусть во многом и показная, но всё-таки тенденция к либерализму.
Скажем, «правозащитная погода» немного прояснилась: нас стали преследовать меньше, чем раньше, появилась некое подобие критики даже на телевидении, в СМИ, в соцсетях. Журналисты, блогеры и другие создатели медиаконтента, да и обычные люди, стали настойчивее защищать свои права.
Правда и то, что действительно было создано немало активистских негосударственных некоммерческих организаций, в том числе правозащитного толка. Однако большой минус в том, что все эти мнимые правозащитники, назначенные самой властью и оплачиваемые ею же, понятное дело, против неё не пойдут.
Их миссия заключается лишь в обожествлении президента, игре в демократию для улучшения положения страны в международных рейтингах.
Увы, истинных защитников прав человека, работающих в «поле» и радеющих за общественные интересы с каждым годом всё меньше. На слуху одни и те же имена – Агзам Тургунов, Татьяна Довлатова, Николай Кунгуров, Клара Сахарова и еще несколько человек.
Свободолюбивых и независимых не спешат регистрировать, поскольку они представляют головную боль для власти публичным озвучиванием табуированных тем, проблем и требований.
По сути, в правозащитном движении за последние 20 лет мало что изменилось: есть подлинные активисты и есть соглашатели.
– И что следует предпринять, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки?
– Времена меняются, меняются и поколения. Самое главное, на мой взгляд, это приобщать к правозащите стойкую узбекоязычную молодежь. Если из ее среды не появятся в эти годы лидеры, подобные Агзаму Тургунову, то правозащитное движение страны станет более формальным и уж точно более контролируемым со стороны государства.
Наблюдаю в различных сетевых дискуссиях юношей и девушек с потрясающей рассудительностью в желании изменить жизнь. Вот с ними надо объединяться нашей славной когорте правозащитников в возрасте, добрую четверть века борющихся с произволом. И с журналистами, пишущим на узбекском языке, нашим русскоязычным ветеранам правозащиты надо находить точки соприкосновения. Вы скажете, нереально? Но пытаться-то надо, иначе всё плохо, обновлять свои ряды необходимо.
Активная молодежь часто ориентируется на Запад, в том числе и в способах проявления социального активизма. Правда, есть один момент.
Там, где властвует демократия, правозащитному движению не свойственна жертвенность и, как правило, нет ощущения опасности. Там легче соблюдать профессиональные стандарты и руководствоваться собственными амбициями, это не осуждается.
В наших условиях это плохо сочетается с отстаиванием прав человека. Тогда приходится играть в игры с властью. И тут есть опасность поступиться своими принципами.
Если хочешь остаться непреклонным, ты точно не можешь рассчитывать на поддержку государства с его самовлюблёнными и обидчивыми чиновниками. А у нас, как и во все годы независимости, правозащитник – всегда маргинал и оппозиционер. Он постоянно рискует своей безопасностью и благополучием близких.
Власть нынче действует другими методами. В отличие от периода каримовского правления, она просто покупает, и довольно-таки успешно, активистов и журналистов – орденами и медалями, квартирами, зарубежными поездками. Для тех, кого не могут купить, задействованы сценарии дискредитации.
Наши же правозащитники-маргиналы стали альтруистами после личных трагедий, их приход в правозащиту осознанный и бесповоротный. Причины разные: у кого-то убили брата, осудили сына, наказали произволом за сопротивление и гражданскую позицию…
– А что лично вас привело в ряды защитников прав и свобод граждан?
– Мой отказ во время работы в Узбекском государственном университете мировых языков (УзГУМЯ) участвовать в афёрах с вымогательствами привел к принудительному увольнению.. Поняв тщетность борьбы с ветряными мельницами, функционирующими на основе круговой поруки, я вынужденно распрощалась с преподаванием в 2013 году и с тех пор в круговороте защиты узбекистанцами конституционных прав.
Я – активист, политолог и оппозиционер. Сегодня я защищаю жителей моей махалли (квартала – ред.) от незаконных действий Шайхантохурского райхокимията столицы, ведь много лет я была председателем домового комитета. И сейчас идет бесконечный поток людей с коммунально-житейскими проблемами.
Для меня цветущие палисадники при многоэтажных домах, своевременная доставка пенсионных выплат, борьба за бесперебойную подачу электроэнергии, предотвращение вырубки деревьев и благоустройство детских площадок значат не меньше, чем политическая активность в социальных сетях и на независимых медиаплощадках.
Более высокие материи – противодействие противоправному поведению властей и анализ социума – я продвигаю в публичном пространстве.
– Есть ли какой-то выход из нынешней тупиковой ситуации?
– У нас диктатура исполнительной власти. Необходимо создавать подлинно независимые политические партии и требовать проведения необходимых для развития общества социально-экономических и социально-политических реформ. Требовать обуздать коррупцию и отправить в отставку чиновников, замешанных во взяточничестве и казнокрадстве. А свободные правозащитные организации, со своей стороны, будут поддерживать эти требования, отслеживая безусловное исполнение норм законодательства.
