Террористический акт на трёх ветках газопроводов «Северный поток» и «Северный поток — 2» стал ярчайшим событием, сфокусировавшим всю суть глобальной политики США, причём не только по отношению к России.
Несмотря на появление версии о причастности России к террористическому акту, даже тиражирующие её западные СМИ делают это несколько «стыдливо», прекрасно понимая, кто стоит за террористическим актом. Не спасают даже срочно изобретаемые версии об «украинских боевых пловцах».
Наиболее крупные последствия террористического акта на Балтике понятны: демонстрация Германии, что она теперь не субъект политики, как это было ещё пять-семь лет назад, а объект политики США и Великобритании. Германию не может уже спасти даже максимальная сервильность по отношению к Вашингтону.
США и Великобританию уже не устраивает исчезновение Франкфурта как возможного альтернативного глобально значимого финансового центра, что произошло в середине 2010-х.
США взяли курс на уничтожение Германии как глобальной промышленной державы. Германия, а с ней и вся Европа должны быстро превратиться всего лишь в рынок, из которого выкачивается различными способами максимальный объём средств.
В данном случае интересно только то, что Вашингтон накануне непростых во внутриполитическом плане промежуточных выборов в конгресс решился форсировать этот вялотекущий процесс. Это, с одной стороны, означает, что американцы не ждут от Германии никакого реального ответа, то есть германская политическая элита полностью управляема. А с другой (и это, наверное, важнее всего) — для США ситуация также весьма остра и приходится идти на постоянное повышение ставок в одновременной конфронтации с Россией и Китаем. И даже минимальное «вихляние» атлантических союзников становится опасным.
Но остановимся на среднесрочных последствиях террористического акта — не менее важных, нежели откровенная демонстрация колониальных отношений в «атлантическом мире», основе «коалиции демократий», о чём часто говорит «коллективный Байден».
Первое. Террористический акт в Балтийском море есть, безусловно, акт геоэкономической войны. Но он также яркий индикатор того, что эта война из скрытой и ведущейся на периферии глобального экономического пространства (Тропическая Африка и Африканский Рог, Западное Средиземноморье, Юго-Восточная Азия, Южный Кавказ) начинает перемещаться к «метрополии» постиндустриального мира. Это означает, что мы, с одной стороны, находимся на этапе открытого перехода к переделу экономического пространства уже за пределами корпоративных механизмов.
За терактом уже стояло государство. А с другой — окончательно легализованы методы силовой геоэкономики. И это в действительности вполне тиражируемая история: если такие методы прошли в центре Европы, то подобное геоэкономическое переформатирование где-нибудь на Среднем Востоке или в Северной Африке вообще не вызовет больших вопросов.
Но думается, что раньше всего новые рамки геоэкономического переформатирования мира проявят себя в мягком подбрюшье Европы. На Балканах. А чем это обычно заканчивается, мы все прекрасно знаем.
Второе…
Новый уровень гибридной войны коллективного Запада против России. США и, вероятно, пытающаяся играть самостоятельную роль Великобритания обозначили готовность перехода от прокси-войны против России, вполне проявившейся в ходе харьковского контрнаступа, к прямым ударам по значимой для России инфраструктуре. Конечно, это происходит в «серой зоне», в международных водах. Но собственность — в значительной мере российская.
В целом надо понимать, что от террористического акта против российского актива, расположенного в международном экономическом пространстве, до поражения теми или иными способами объектов и активов, которые находятся на территории России, всего шаг. А вот до ударов по объектам, расположенным на территории других стран, например, государств постсоветской Евразии (как, например, космические объекты в Казахстане, экономические объекты в других странах Евразии), и того меньше — полшага.
Тем более стоит вспомнить происходившую в последние годы легализацию киберударных средств, использовавшихся для выведения из строя объектов социальной инфраструктуры и государственного управления.
Третье. Формирование запроса на переформатирование не только трубопроводов, но и всей трансграничной логистики, в последние 20 лет развивавшейся очень бурными темпами. Надеюсь, мы все понимаем, что новый в геоэкономическом отношении мир предполагает прежде всего изменение направленности и режима функционирования мировой торговли и её логистики, во многом её деглобализацию, сокращение плеча поставок, а главное — конкуренцию с другими претендентами на лидерство через разрушение инфраструктуры доступа к ресурсам.
Насколько это оказывается просто сделать, особенно когда крупные игроки «отворачиваются», доказал взрыв на «Северных потоках» — первом и втором.
Естественный вывод, который сделают из ситуации крупнейшие геоэкономические державы мира, — максимально отказаться от использования логистических коридоров, систем связи, транспортных систем (таких как, например, крупные каналы) в национально незащищённых зонах.
В конечном счёте речь пойдёт о суверенизации такого рода объектов, предоставляющей возможность прямой военной их защиты. Ведь если в пространстве Каспийского моря логистические объекты, включая объекты добычи и транспортировки углеводородов, относительно защищены политическими соглашениями «каспийской пятёрки» — ответственных членов мировых экономических процессов, то этого нельзя сказать ни о газопроводах в Средиземноморье, ни о каналах цифровых коммуникаций в Восточной и Юго-Восточной Азии.
Вся глобальная логистика начинает находиться не просто в зоне риска, но в зоне непредсказуемого риска.
И здесь возможны очень серьёзные последствия вплоть до требований экстерриториальности, подобно тому как действовал Китай в начале процесса реализации проекта Великого шёлкового пути. Затем эти требования были смягчены, но теперь для них возникают новые — и вполне обоснованные — резоны.
Четвёртое. Курс на добивание промышленного потенциала Старой Европы одновременно означает необходимость формирования новой «промышленной полупериферии». США в Старом Свете нужна новая Южная Корея, обеспечивающая своим промышленным потенциалом американское военное присутствие в регионе, которое, как мы понимаем, никуда в ближайшие полтора десятилетия не денется. Уж больно слабосильными оказались европейские союзники США. Очевидным ответом является Польша, но США никогда не кладут яйца в одну корзину.
Вероятно, в ближайшие недели мы будем наблюдать некий «конкурс предложений» со стороны европейских сателлитов США. И естественно, одним из основных требований будет готовность правительств соответствующих стран не просто к русофобской риторике, но и к практическому участию (если хотите, участию кровью) в антироссийских действиях.
Иными словами, ситуация с последствиями террористического акта против трёх ниток «Северных потоков» в средне- и долгосрочной перспективе не менее остра, нежели немедленная паническая реакция на перспективу не просто холодной зимы, но холодной зимы на фоне нарастающей деиндустриализации Европы.
Но к этим процессам стоит относиться спокойно, как к естественным побочным эффектам строительства нового мира. И в нём конкуренция будет намного более жестка и немилосердна, нежели в мире «угара глобализации».
Дмитрий Евстафьев, профессор
