Вернуть Константинополь под православный крест всегда было в планах царского Петербурга.
Многие тогда сожалели, что стоявшая под стенами Стамбула после освобождения Болгарии русская армия во главе со Скобелевым, не получила последнего приказа о штурме. Турцию тогда спас Лондон, не желавший отдавать стратегические проливы русским.
В сентябре 1885 года император Александр III направил начальнику Главного штаба генералу Н.Н. Обручеву записку, в ней говорилось: “Что касается собственно проливов, то, конечно, время еще не наступило, но надо быть готовыми к этому и приготовить все средства”.
Однако, встала проблема: сведения о турецких позициях на Босфоре были скудны. Принимается решение послать туда опытного разведчика, чтобы разузнать об укреплениях, получить представление, какие силы необходимы при захвате пролива.
По представлению Главного штаба, император поручает эту секретнейшую операцию генерал-майору Алексею Куропаткину, будущему правителю Туркестана. Задание было чрезвычайно опасным, поимка переодетого русского офицера под чужим именем, с чертежами укреплений привела бы к единственному финалу – виселице.
И вот, ранней весной 1886 года, захватив с собой пару револьверов, с паспортом на чужое имя в кармане, Куропаткин прибыл в Одессу. Вместе с ним в качестве помощника отправляется подданный Османской империи секретный агент Ахмет Заиров. И вскоре из одесского порта на Константинополь отплыл пароход, среди пассажиров которого находились скупщик крупного рогатого скота Ялозо со своим помощником Ахметом.
Однако, едва судно отвалило от причала, произошло событие, которое чуть было не поставило крест на всей операции. Оставив багаж в каюте, Куропаткин вышел на палубу. Внезапно к нему с распростёртыми объятиями бросился капитан корабля:
– Алексей Николаевич, дорогой! Какими судьбами вы здесь?
Куропаткин, быстро оглядевшись вокруг, схватил того за горло и прошипел на ухо:
– Ради Бога, замолчите Николай Васильевич, сделайте вид, что мы не знакомы.
По счастью, на палубе никого не было и инкогнито удалось сохранить. А капитаном парохода оказался старый знакомый Алексея Николаевича со времён русско-турецкой войны, отставной морской офицер Максимов. В свое время он был корреспондентом в отряде Скобелева.
Через несколько дней, с первыми лучами солнца судно с русским разведчиком вошло в Босфорский пролив. Алексей, стоя на палубе, не мог оторвать взгляд от знакомой панорамы. Одиннадцать лет назад он уже наблюдал эту грандиозную картину, когда возвращался из Алжира. Но если тогда, он в первую очередь обращал внимание на красоту прибрежья, особое очарование которому придавали развалины римских замков, монастырей и дворцов, то теперь, разведчик оценивал всю эту красоту исключительно с военной точки зрения. В глаза бросались новые укрепления современного типа.
Сойдя на берег, русские разведчики отправились в небольшую приморскую деревню Буюкдере, лежащую на европейском берегу Босфора. Здесь они разместились в доме одного из знакомых Ахмета.
Место было выбрано не случайно. Протянувшаяся вдоль побережья деревня, делилась на две половины: по-европейски изящную верхнюю часть – с широкой набережной, вдоль которой тянулись красивые дачи, – и нижнюю, населенную греками и армянами. В Буюкдере располагалась также и летняя резиденция русского посла, что также было немаловажно.
Куропаткин с Ахметом остаток дня потратили на осмотр местности, наём лошадей и, – нужно же было подтверждать легенду, – расспросы хозяина и его соседей, где можно осмотреть скот, предназначенный для продажи.
Несколько дней подряд разведчики верхом объезжали местность. Когда было получено общее представление о территории, стали обходить её пешком. Поработав таким образом больше недели, Куропаткин и присоединившийся к нему помощник русского военного агента подполковник Чичагов, стали исследовать азиатскую часть прибрежной территории.
Под видом охотников, – соответствующее разрешение у Чичагова было, – они проходили в день 20-30 километров, изучая участок между Босфором и рекой Гива. Когда Чичагов уехал, Алексей Николаевич ещё более двух недель продолжал разведку один.
Нельзя было иметь при себе ни карты, ни геодезических инструментов, делать рисунки или чертежи. Всё это в случае задержания могло выдать разведчика с головой. Хорошо, что местность, – много зарослей дубняка, – и малонаселённость благоприятствовала скрытности.
Проходя с охотничьим ружьём за плечами по прибрежной дороге, Куропаткин запоминал, – они отлично были видны, – все турецкие сооружения, конфигурацию батарей, число орудий и даже приблизительный их калибр. А вечером вся добытая информация записывалась шифром в специальный блокнот, который затем прятался в чемодан с двойным дном.
Для получения более точных сведений Алексей подружился со старым турецким рыбаком, с которым выходил в пролив на рыбалку и таким образом, меняя место ловли, за несколько дней осмотрел всю северную часть Босфора.
Впрочем, не всё проходило гладко. Трижды судьба русского разведчика висела на волоске.
Однажды Куропаткин вместе с Ахметом возвращался верхом в Буюк-дере. Близ одного из селений по обеим сторонам от дороги стояли довольно высокие глиняные заборы, за которыми паслись стада баранов. Несколько крупных овчарок, перепрыгнув через забор, с яростью бросились на путников, и как те ни пришпоривали коней, оторваться не могли. Собаки бежали рядом с лошадьми, пытаясь в прыжке укусить или даже стащить на землю. Куропаткин вынул револьвер. Ахмет крикнул, чтобы генерал не делал этого. Однако, когда одна из овчарок подпрыгнул очень высоко и её зубы оказались рядом с ногой Алексея, тот выстрелил.
За овчарками бежали пастухи, пытавшиеся их отогнать. Едва раздался выстрел, и окровавленное животное рухнуло на землю, послышались грубая ругань и угрозы. К счастью, удалось благополучно скрыться.
После того как скачка закончилась и лошади перешли на шаг, Ахмет рассказал, что два месяца тому назад в этих же местах охотился помощник итальянского военного агента. С ним все закончилось куда хуже. Защищаясь, он убил одну из овчарок, и стал жертвой свирепых пастухов. У него отняли и сломали ружье, самого прикончили. Виновные, правда, были сурово наказаны, – трое были повешены.
Вторая история, случилась, когда Куропаткин работал с Чичаговым на азиатском берегу пролива. Спрятавшись в песок около укрепления Фим-Бурну, разведчики закусывали по-походному, одновременно ведя наблюдение. Внезапно появились четыре турецких военнослужащих, которые, очевидно, давно следили за подозрительными охотниками.
Старший офицер объявил русских арестованными по подозрению в шпионаже. Чичагов предъявил бумагу, в которой говорилось, что он помощник военного агента и разрешение турецких властей на охоту. Куропаткин предъявил свой паспорт. После чего “охотников” тщательно обыскали и после долгих препираний всё же отпустили.
Третий случай был самый неприятный. Изучая небольшую крепость Килия, которая могла оказать серьезное сопротивление при штурме, Куропаткин не утерпел и сделал чертеж ограды и небольшой ландшафтный рисунок общего вида укрепления. Не успел он спрятать эти рисунки глубоко за голенище, как был окружен тремя военными с винтовками, которые объявили его арестованным.
На вопрос, что он делает возле крепости, Алексей, не растерявшись показал на пароход, потерпевший крушение неподалёку, и, сообщив, что он направляется туда, потребовал лодку. Довольно большое судно врезалось песчаную отмель и спасательный буксир, тщетно старался снять его оттуда. По типу корабля Куропаткин понял, что судно русское и решил на этом сыграть.
После долгого совещания турки объявили, что отведут подозрительного русского к английскому полковнику, проживавшему в Килии, чтобы тот прояснил ситуацию.
Куропаткина, к счастью, не обыскав, привели к британцу, который был начальником лоцманов на Черном море. Куропаткин заговорил с ним по-французски, упорно продолжая требовать лодку, чтобы добраться до потерпевшего крушение парохода. После некоторого раздумья англичанин отпустил стражу и пригласил Алексея в соседнюю комнату, где на столе была разложена карта части Босфора и южного побережья Черного моря большого масштаба. Затем “главный лоцман” прочел лекцию о двойных течениях вод Босфора и приведя расчёты показал, что капитан судна не виноват.
После этого Куропаткину предоставили катер, и он отправился на пароход, на ходу придумывая причину своего там появления.
Оказалось, судно принадлежит “Русскому обществу пароходства и торговли”. На внезапно появившегося Куропаткина, все, начиная с капитана, смотрели с удивлением. По счастью, Алексей обладал фотографической памятью и по названию корабля вспомнил, что он числится в списке судов, которые должны быть переданы военному ведомству во время возможной десантной операции. Обменявшись по этому поводу с капитаном несколькими словами и назвав руководящих лиц Общества, Куропаткин подозрения развеял.
Кроме того, он поделился с капитаном соображениями англичанина по поводу крушения, которые были приняты с благодарностью, поскольку они служили оправданием аварии.
Вскоре прибыл второй буксир, корабль был снят с мели. Куропаткин доплыл на пострадавшем пароходе до Буюк-дере. Когда, возвратившись в Одессу, он рассказал историю главе правления “Русского общества пароходства и торговли” вице-адмиралу Жандру, тот, смеясь, ответил, что англичанин принял Куропаткина за агента Общества. При каждой значительной аварии они посылали двух агентов для расследования: одного – явного, другого – тайного, так как были случаи умышленного потопления груза, застрахованного на большую сумму, чтобы получить хорошую премию.
Последние дни пребывания русского разведчика в Турции прошли в Константинополе на квартире военного агента Владимира Николаевича Филиппова. Куропаткин привёл в порядок свои заметки и отдохнул после тяжёлой и нервной работы. Посетив, как турист, Принцевы острова, Куропаткин в последних числах апреля, выехал в Одессу, а оттуда в Севастополь.
Туда же в первых числах мая, в сопровождении военного министра Ванновского, прибыл Александр III, который произвел осмотр выполненных работ по укреплению Севастополя.
Куропаткин представил доклад о командировке начальству. Ванновский выводы одобрил, а 5 мая передал Алексею, что доклад уже представлен государю, поручено передать Куропаткину Высочайшую благодарность.
Кстати, в конце марта исполнилось 175 лет со дня рождения Алексея Николаевича Куропаткина, он отдал двадцать лет службы Туркестану, был последним генерал-губернатором края до свержения Романовых.
Владимир ФЕТИСОВ, автор книги «Дуэль на Крыше мира. Эпизоды Большой игры»
