Нищета-самая опасная угроза Афганистана

Сейчас, через 11 лет после начала афганской войны НАТО, стало ясно, что зона деятельности радикальных исламских группировок, связанных с “Аль-Каидой”, не ограничивается государственными границами Афганистана.

Террористические организации, использующие охваченную войной страну как собственную тыловую базу, активно пытаются распространить свое влияние на территории соседних государств: Китая, Ирана, Республик Средней Азии.

Фактически речь идет о своего рода “расползании” противника, которое ставит США и их союзников в сложное положение, заставляя либо действовать в нарушение мандата ООН и международного права на территории соседних государств, либо смириться с тем, что часть противников может покинуть зону досягаемости Международных сил в Афганистане.

В этой связи часто упоминается Исламское движение Узбекистана (ИДУ), считающееся одной из наиболее крупных и опасных террористических организаций в регионе, действующих за пределами Афганистана. К сожалению, сообщения об этом объединении часто носят обрывочный и недостоверный характер. Однако представляется интересным разобраться в сути этого явления, а также в том, в какой мере появление подобных организаций мешает или соответствует целям США в регионе.

ИДУ появилось на базе радикальных исламских группировок, сформировавшихся в республиках Средней Азии после распада СССР. В частности, один из основателей движения Тахир Юлдашев вместе с другом и единомышленником Джумой Намангани (Хойяевым) создал в одном из районов родного Намангана (Узбекистан) теневой “эмират”. Кризис движения наступил после окончания гражданской войны в Таджикистане, в которой активно участвовали исламисты-добровольцы из соседних республик. Война завершилась компромиссом между Объединенной Таджикской Оппозицией и режимом Рахмонова, в результате которого многие бывшие полевые командиры получили посты в государственных структурах.

Однако радикалы, в первую очередь иностранные добровольцы, остались не у дел. Превратить Таджикистан в эмират не удалось, а по мере укрепления государственных институтов на постсоветском пространстве действовать в других республиках столь же свободно, как в прошлом, стало невозможным. Вписаться же в легальную политическую жизнь многие из них не хотели и не могли. Некоторые были вынуждены покинуть границы бывшего СССР и скрыться от ареста на родине. В их числе были и Юлдашев с Намангани. Многие выехали в охваченный гражданской войной Афганистан, где силу набирало радикальное движение “Талибан”, пользовавшееся поддержкой арабских радикалов.

В 1996-1998 гг. Юлдашев попытался объединить всех постсоветских эмигрантов-исламистов в Афганистане в единую организацию – Исламское движение Узбекистана. Ее целью должна была стать защита интересов соотечественников на чужбине, а также попытки создать желательный для себя строй на территории республик Центральной Азии. ИДУ сравнительно быстро удалось создать на территории Афганистана сеть своих объектов, а также базу в Тавильдаринском районе Узбекистана.

Первые крупные операции Движение предприняло в 1999 г. В феврале было совершено покушение на узбекского  президента Ислама Каримова. Позже на территории Кыргызстана боевиками ИДУ была проведена операция, известная как Баткенский рейд. Это столкновение показало слабость государственных структур ряда постсоветских республик, от которых противостояние бандам потребовало напряжения всех сил. Но эти события также заставили местные власти включиться в бескомпромиссную борьбу с экстремизмом. В частности, именно тогда была ликвидирована тавильдаринская база боевиков, в результате чего ИДУ было полностью вытеснено в Афганистан.

В 2000 г. движение попало в официальный список террористических организаций Госдепа США, что лишило его надежды на какое-либо сотрудничество с Западом. Так что после 2001 г. движение включилось в борьбу талибов против иностранного военного присутствия и нового кабульского режима Карзая. Кризис, в котором оказались афганские радикалы в это время, больно ударил по ИДУ. Появились сообщения об образовании в его составе фракций, не подчиняющихся Юлдашеву, а также больших групп, отошедших от политической деятельности и покинувших Афганистан.

Большей частью боевики ИДУ действуют на территории северных провинций Афганистана или в пуштунских районах Пакистана, где поддерживает бои афганских и пакистанских боевиков Талибана. Номинально оставаясь независимой организацией, ИДУ фактически стало функциональным подразделением Талибана и “Аль-Каиды”, в высший совет которых Юлдашев был включен в качестве “почетного члена”.

Сам Юлдашев был убит в 2009 г. Его преемником стал Абу Усман Адил, которого ликвидировали недавно, в 2012-м. Нынешним главой организации считается некий Усман Гази, однако он мало известен и в Центральной Азии, и собственно в террористическом подполье региона, так что может считаться чисто технической фигурой.

Основной функцией ИДУ в рамках афганской войны является интеграция в ряды вооруженной оппозиции боевиков-добровольцев из стран бывшего СССР и Западной Европы. Исламистам, выросшим в условиях европейского цивилизационного уклада, бывает непросто адаптироваться к жизни отрядов боевиков-пуштунов, составляющих основу Талибана, поэтому отряды ИДУ, с более близким в бытовом плане окружением, становятся “шлюзом” для вхождения новичков в террористический “интернационал” Афганистана.

Основу ИДУ традиционно составляли, в основном, радикалы-эмигранты из Узбекистана, Таджикистана, России (в первую очередь кавказских республик и Поволжья), покинувшие родину, спасаясь от ареста правоохранительными органами. Есть небольшое число граждан Германии, Китая (Восточный Туркестан) и некоторых других стран. Однако, по последним данным, личный состав движения все больше размывается за счет участия афганских боевиков. Например, в опубликованном организацией в 2011 г. списке из 87 убитых за последнее время боевиков движения 64 были афганцами и лишь 20 – выходцами из СНГ.

На конец прошлого года на территории северных провинций Афганистана были зарегистрированы в общей сложности 315 незаконных вооруженных формирований, несколько десятков из которых принадлежали ИДУ. Численность боевиков движения в регионе оценивается примерно в 500 чел. Общая численность, включая находящихся в Пакистане, около 2000 чел.

Фактически сейчас идет процесс исчезновения ИДУ как отдельной структуры и ее поглощения Талибаном. Бренд движения, а равно и других подобных организаций, включая Исламское движение Восточного Туркестана, все больше становится прикрытием пуштунских радикалов в политических играх на территории соседних стран. Тем более, сохранение “бренда” позволяет талибам пытаться выстраивать связи с единомышленниками-радикалами на территории Средней Азии, в т.ч. участниками гражданской войны 1990-х гг. в Таджикистане.

В 2000-е гг. ИДУ продолжало совершать теракты в постсоветских республиках. В частности, было осуществлено покушение на Рахмонова в 2006 г. и несколько других менее резонансных акций. В конце 2000-х – начала 2010-х гг. деятельность группировки активизировалась на территории Таджикистана в связи с объективными политическими процессами.

В республике шло постепенное вытеснение с руководящих позиций лиц, получивших посты, благодаря участию в гражданской войне на стороне оппозиции. Здесь сказывалась и политическая воля окружения Рахмонова, и естественная замена чиновников из числа “боевиков” – “технократами”, логически следующая за любой гражданской войной, и вовлеченность бывших полевых командиров в криминальный бизнес, который власти не всегда хотели и могли терпеть. Кроме того, в этот период истекали сроки заключения, к которым были приговорены ряд арестованных в 1990-х гг. экстремистов, многие из которых, выйдя на свободу, вновь принялись за старое. Также ситуацию накаляли объективные социальные проблемы в стране, которые заставляли многих искать ответы на актуальные политические вопросы в рядах радикальной оппозиции.

В Таджикистане произошла вспышка экстремистской, в т.ч. вооруженной, активности, пик которой пришелся на 2010-2012 гг. Наиболее острым стал т.н Раштский инцидент, спецоперация, последовавшая за нападением боевиков на военную колонну правительственных войск республики. Эта операция оказалась в целом успешной: лидеры боевиков были уничтожена, а отряды экстремистов рассеяны и вытеснены из страны. В этих событиях приняли активное участие члены ИДУ, хотя социально-политическая природа этих событий основана преимущественно на внутренних проблемах Таджикистана, а не успехах и неудачах политической эмиграции в Афганистане.

Вообще следует подчеркнуть, что ИДУ и афганское террористическое подполье скорее фон, а не фундаментальный фактор политической жизни Средней Азии. Экстремисты на сопредельной территории не располагают возможностью сконцентрировать на границе силы, достаточные для вторжения в Таджикистан или Узбекистан, а для разгрома их небольших отрядов вооруженных сил постсоветских республик более чем достаточно.

СМИ периодически сообщают о пересечении государственной границы Афганистана группами неустановленных вооруженных лиц, в которых подозревают отряды боевиков. Однако с тем же успехом речь может идти о браконьерах и контрабандистах. Так или иначе, подобные инциденты обычно не влекут за собой каких-либо политических последствий.

Важно учитывать, что ИДУ с каждым годом все больше воспринимается в среднеазиатских республиках не как одна из своих политических сил, но как креатура иностранных арабских и пуштунских партий. В этом случае боевикам трудно рассчитывать на поддержку местного населения – во всяком случае, в современных политических условиях. Возможно, именно с этим связано появление в приграничных районах новых радикальных организаций, ассоциируемых с ИДУ, однако позиционирующих себя как независимые структуры.

В контексте угрозы республикам Средней Азии ИДУ играет двоякую роль. С одной стороны – оно остается противником и местных светских режимов, и стран Запада, включая США. Однако в долгосрочной перспективе существование “фактора ИДУ” и подобных организаций дает основания США закреплять свое геополитическое присутствие в регионе.

На текущий момент многие региональные игроки воспринимают Соединенные Штаты и НАТО как единственных гарантов безопасности и условной стабильности в регионе, без которых неминуемо усиление террористической активности в соседних с Афганистаном странах. Этот страх определенных политических кругов может эксплуатироваться для того, чтобы заручиться молчаливым согласием на сохранение американских военных баз в регионе.

Однако подобное понимание ситуации не вполне верно. Разумеется, ИДУ и другие террористические и криминальные группировки, действующие на территории Афганистана, следует учитывать, анализируя ситуацию в приграничных районах. Однако важно не воспринимать их как главную политическую угрозу среднеазиатским правительствам.

Большую опасность представляют объективные проблемы: низкий уровень жизни, износ построенной в советское время инфраструктуры, коррупция и низкая эффективность государственных структур. Если власти не смогут изыскать ресурсы на преодоление этих проблем, то они смогут стать источником радикальных оппозиционных настроений, которыми могут воспользоваться экстремисты всех мастей.

Именно поэтому для преодоления проблемы экстремизма среднеазиатские правительства должны делать ставку не на свои и чужие военно-полицейские меры, а развивать социально-экономическую политику, которая позволила бы уничтожить объективные предпосылки для регионального терроризма.

Никита Мендкович, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА).

Источник – Новое Восточное Обозрение