С приходом России в Среднюю Азию, у индийских борцов за свободу вспыхнула надежда обрести могущественного союзника против Британии.
Так, в начале мая 1879 года военный губернатор Зерафшанской области генерал Иванов получил донесение, что в Катта-Кургане, в 70 километрах от Самарканда, появился некий старик-индус. Он называл себя Гуру Чарн-Сингхом и утверждал, что у него послание к туркестанскому генерал-губернатору.
Иванов приказал немедленно доставить таинственного посланника к нему.
Тут надо сказать, это было не первое посольство из Британской Индии в русский Туркестан. Ещё в 1865 году, узнав, что русская армия взяла Ташкент, к генералу Черняеву прибыло тайное посольство из Кашмира.
Деятели индийского национально-освободительного движения Индии прекрасно знали, что ещё в начале 19 века русский император Павел I и Наполеон Бонапарт задумывали совместный военный поход в Индию, который по различным причинам не состоялся. И вот теперь они надеялись, что Петербург, приблизившись к границе британской колонии, вернётся к этому плану.
Посланцы из индийского Кашмира привезли для русского правительства предложение вступить в союз для борьбы против английского владычества. Туркестанская область в то время входила в состав Оренбургского генерал-губернаторства, и Черняев доложил о прибытии посланников из Индии генерал-губернатору Крыжановскому охарактеризовав их как людей, вызывающих доверие. В конце декабря 1865 года Крыжановский отправил канцлеру Горчакову (министру иностранных дел) письмо в котором сообщал о том, что кашмирский махараджа прислал в Ташкент двух послов “узнать виды нашего правительства относительно британских подданных в Ост-Индии”, при этом оренбургский генерал-губернатор указывал, что не следует “резким отказом отталкивать от себя людей, могущих быть нам впоследствии полезными”.
Князь Горчаков, однако, весьма прохладно отнёсся к идее союза с индийскими борцами за свободу – перспектива обострения отношений с Британией пугала его намного больше. В результате, туркестанские власти проводили посланцев из Индии одарив щедрыми подношениями и весьма туманными обещаниями.
Через два года в июле 1867 года, в расположении отряда подполковника Абрамова появился выходец из индийского г. Андур, который передал тому письмо, написанное симпатическими чернилами, а на словах известил, что он послан своим правителем в русские владения, чтобы передать это послание первому встреченному им русскому начальнику.
Пробирался он сюда целый год, а на бухарской территории был схвачен и все бумаги которые нёс, были отобраны, за исключением письма, поскольку чернила были невидимые и это был просто лист белый бумаги. В Карши индийца продержали полгода, а затем отправили в Самарканд, где он, воспользовавшись суматохой вызванной приближением русских войск, бежал и вот теперь явился сюда.
Письмо подогрели на огне и выяснили, что оно написано на языке хинди и подписано махараджей княжества Андур.
Тот писал, что: “услыхав о геройских подвигах ваших, я очень обрадовался. Радость моя так велика, что если бы я желал всю выразить её, то не достало бы и бумаги. […] Когда начнутся у вас с англичанами военные действия, то я буду им сильно вредить и в течение одного месяца выгоню всех из Индии”.
Посланец махараджи, сославшись на свои полномочия, предложил Абрамову заключить договор, согласно которого, как пишет военный историк Терентьев: “владетель Андура обязывался выставить нам вспомогательное войско и предоставить свою казну в наше распоряжение с условием, что мы доставим его владению полную автономию. Понятно, что такое искательство, как преждевременное, было отклонено”.
И вот, появился ещё один “индийский гость”, к которому, надо сказать, Иванов отнёсся с некоторым подозрением.
Но, на первый взгляд, письмо, которое Гуру Чарн-Сингх, передал начальнику Зерафшанского округа было подлинное. Написанное на тонкой папиросной бумаге на языке пенджаби, оно было “от верховного жреца и главного начальника племени сикхов в Индии».
После того, как письмо перевели, выяснилось, что послание было отправлено руководителем религиозно-политической секты намдхари Баба-Рам-Сингхом, и рассказывало о древнем предсказании, в котором говорилось, что после англичан, которые притесняли и мучили народы Индии, придут русские и изгонят оттуда притеснителей.
“Змея Сиснак, – говорилось дальше в пророчестве, – выйдет из недр и услышит страшную битву. И Брама и Вишну скажут – Никогда ещё мир не видел подобного сражения. Царь Севера овладеет четырьмя странами света. Возле Пешавара будет такая битва, что пролитая кровь людская полнимется до животов коней. В Лахоре тоже будет сражение, где будет пролито много крови. Англичане будут окружены, станут нанимать нукеров и войско, предлагая по одной рупии в день, но охотников не найдут”.
Далее, в послании говорилось, что как только русские придут, вся Индия поднимется против англичан.
Ознакомившись с посланием, Иванов пришёл в некоторое недоумение. Возникло очень много вопросов и пришлось подробно расспрашивать самого посланника, И вот, что Николай Александрович узнал.
Религиозное течение Намдхари, или другое название — Куки, возникло как реформаторское течение в индуизме во второй половине XIX века. Его приверженцы отличались от других сикхов особой белой одеждой из домотканого полотна и белыми же тюрбанами. Всем последователям намдхари предписывалось строгое вегетарианство и обязанность защищать животных, запрещались детские браки и умерщвление новорожденных.
Особо оговаривался запрет на сотрудничество с британскими колониальными властями: запрещалось учить детей в государственных школах, обращаться в суды, пользоваться государственной почтой и покупать иностранные товары.
Намдхари создали собственную торговую сеть и почтовую службу.Основателем течения является Бхагат Джавахар Мал (1799 – 1862), который возродил для своих последователей традицию живых гуру.
Автор письма к русским властям, Баба-Рам-Сингх, являлся третьим главой этого религиозного течения, и именно при нём в 1872 году намдхари вступили в открытое противостояние с британцами, — произошло несколько кровавых столкновений, после чего последовала расправа с мятежниками. Англичане казнили без суда 66 человек (эпизод этой казни запечатлел художник Верещагин). Лидеры движения во главе с Баба Рам Сингхом были арестованы и сосланы в Бирму.
Безусловно, прибытие гостя из далекой Индии с дружественным письмом весьма недвусмысленного содержания, вызвало неподдельный интерес среди представителей русской администрации в Туркестане. Однако, встал вопрос, — что со всем этим делать.
В результате дальнейших бесед с индийским посланником, выяснилось, что сам Баба-Рам-Сингх был арестован и его функции по руководству сектой принял на себя его брат Баба-Будх-Сингх, который и дал Чарн-Сингху это поручение. Оба брата находились под полицейским надзором в селении Пегния, на реке Сатледж, в двух десятках километрах ниже Лудхианы, крупном городе в индийском Пенджабе.
«Гуру Чарн-Сингх, — писал в отчёте Иванов, — нисколько не сомневается, что с появлением русских в Индустане все находящиеся теперь на службе у англичан индийцы, к какой бы религии они не принадлежали, перейдут на сторону русских, — так предсказали святые люди еще задолго до появления ферингов (англичан) в Пенджабе. Всем индийцам известно содержание высказываний Чарн-Сингха, — и все они верят в пророчество Баба-Нанака и с нетерпением ждут этого момента, чтобы перейти на их сторону.
Самые, по-видимому, приверженные англичанам люди из буддистов, огнепоклонников и мусульман в Индии, когда не боятся шпионов, говорят так же о своем намерении перейти на сторону русских, как и все остальные…
В настоящее время, кроме 315 тыс. взрослых сикхов, о которых упоминается в письме Рам-Сингха и которые в случае надобности могут быть вооружены частью ружьями, частью боевыми топорами, и сверх войск преданных ему раджей, он имеет приверженцев в рядах английских войск — более 3500 сикхов и 5000 мусульман».
Особенно ценно было мнение Чарн-Сингха о том, что, согласно пророчеству, «которое известно большинству индийцев, русским Индия не нужна, они придут туда с запада только затем, чтобы изгнать англичан, которых они в другом месте достать не могут, ибо Англия окружена широкой соленой Дарьей».
Иванов особо отметил «знаменательность факта обращения к нам части населения английской Индии с просьбой избавить их от чужеземного ига”.
“В речах Гуру Чарн-Сингха, — записал Иванов, — проглядывает такая уверенность в мощи России, звучит такая вера в то, что нам и именно свыше суждено освободить индийский народ от ненавистного ему подчинения Англии, что нельзя сомневаться в силе нашего нравственного значения в среде индийского населения английской Индии».
В это время туркестанский генерал-губернатор Кауфман находился в Петербурге и письмо из Пенджаба, вместе с отчётом Иванова было немедленно отправлено туда.
Нельзя сказать, что в столице Российской империи ничего не знали о чувствах симпатии к России народов Индии. Об этом факте писали многие русские путешественники, побывавшие там — в частности П. И. Пашино, доставивший в Петербург по просьбе бирманского короля Миндана его письмо к правительству России
Однако российские власти, остерегались обострять отношения с Британией, не желали вмешиваться в индийские дела и опасались. возможных провокаций со стороны английских “ястребов”.
И вначале Константин Петрович подозрительно отнёсся к миссии Гуру Чарн-Сингха. Получив присланные из Ташкента бумаги, он обратился с просьбой дать своё заключение к крупнейшему специалисту по Индии того времени, первому русскому индологу Ивану Павловичу Минаеву.
Изучив присланные материалы Минаев ответил на запрос К.П. Кауфмана запиской, в которой сообщил некоторые сведения о секте намдхари и их деятельности. По поводу пророчества о приходе в Индию русских Минаев указал, что: «первый сикхский пророк Баба-Нанак, живший в XV веке, конечно, не мог выступать с таким пророчеством в отношении России”, но что «пророчество» такого рода «могло явиться в современной нам Индии…».
Мнение выдающегося учёного, рассеяло подозрение туркестанского генерал-губернатора и по его распоряжению, Гуру Чарн-Сингху было передано ответное послание. Составленное в тёплых, дружественных тонах, оно, вместе с тем, не содержало никаких конкретных обещаний.
Ответ гласил: «Поклон от военачальника и губернатора Баба-Рам-Сингху и Баба-Будх-Сингху. Письмо Гуру Чарн-Сингхом доставлено исправно, со вниманием прочтено и содержанием его довольны. Благодарю за сообщение сведений, но желаю иметь более подробные, более свежие известия о положении дел в Индии. Пророчества Гуру Говинд-Сингха и Гуру Баба-Нанака приняты к сведению. Все будет по воле божией. Когда час настанет, пророки знают».
Таким образом, правитель Туркестана, обладавший почти неограниченными полномочиями в области отношений России с соседними странами, занял позицию вполне устроившую российское министерство иностранных дел.
В начале октября 1879 года Гуру Чарн-Сингх с ответным письмом и многочисленными щедрыми подарками, отправился в обратный путь. Чем закончилось его возвращение, добрался ли он благополучно до своей родины, неизвестно. Ему нужно было пройти через весь Афганистан, охваченный огнём второй англо-афганской войны. Но других попыток возобновить связи с Россией намдхари, более не предпринимали.
Течение это, в дальнейшем потеряла свое влияние, уступив место новым формам борьбы с колонизаторами. Однако правители Пенджаба и Кашмира всё же не оставляли попыток заключить союз с Российской империей, тайно обращаясь к русскому императору с просьбами о поддержке.
Так, один из них, Дулеп Сингх, младший сын Ранжит Сингха, объединителя Пенджаба, в своём письме к советнику русского посольства в Париже Э. Коцебу от 22 июня 1886 года писал: “Я хочу засвидетельствовать мое почтение его Императорскому величеству императору России и предложить ему располагать мною. Являясь одним из знатнейших князей Индии, я уверяю Вас, что Его Величество никогда больше не получит такого шанса нанести значительный ущерб британскому правительству, а возможно, даже добиться его полного изгнания из Индии…”.
А через год, в 1887 год, Дулеп Сингх совершенно неожиданно для царских властей сам прибыл на территорию Русского Туркестана с письмом к императору Александру III, в котором, писал, что он представляет большинство владетельных особ Раджа и от их имени просит царя стать новым сюзереном Индостана.
Далее он сообщал, что почти все индийские принцы ненавидят британское правление и могли бы выступить на стороне русского экспедиционного корпуса в случае вторжения, выставив вспомогательную армию в 300 тысяч человек, чтобы изгнать англичан с территории полуострова. В конце письма наследник пенджабского престола предлагал направить в Радж двух-трех опытных офицеров, владеющих английским языком, чтобы убедиться в искренности сделанного им заявления.
И вновь, российское правительство не рискнуло помочь индийским борцам за освобождение своей родины. Император, ознакомившись с письмом Дулеп Сингха, в левом верхнем углу оставил пометку: “Надо будет все-таки ответить ему что-нибудь”.
Министр иностранных дел России Н. К. Гирс в докладной записке царю по этому вопросу написал: “Россия не видит никаких достаточных причин вызывать восстание среди населения Пенджаба”.
Возможно, это было ошибкой.
Владимир Фетисов, автор книги «Дуэль на Крыше мира. Эпизоды Большой игры».
