В советские времена при плановой экономике практически ни одна крупная организация не обходилась без «толкачей».
При этом я вовсе не считаю, что эта экономика была плохой, у нее была масса достоинств, но, естественно, у нее были и свои минусы.
К числу таких недостатков относилась и невозможность спланировать все абсолютно, вплоть до мельчайших подробностей. В результате, у промышленных предприятий возникали такие ситуации, когда им планировали, например, выпуск продукции на май, а получение комплектующих изделий – на август.
В таких случаях, для спасения создавшегося положения, приходилось обращаться за помощью к тем, кто мог договориться с поставщиками об отгрузке этих самых комплектующих гораздо раньше срока. Такая задача была невероятно сложной, но, тем не менее, она решалась “толкачами”, чаще всего, весьма успешно.
За долгие годы работы в проектных и конструкторских организациях, мне приходилось довольно часто бывать на заводах-изготовителях. Это требовало больших затрат времени не только на сам процесс рассмотрения заводчанами нашей проектной документации, но и на просиживание штанов в “предбанниках” в ожидании приема. Здесь же как правило обитали и «толкачи».
Данное слово нередко тогда произносили с оттенком неприязни. Я думаю, это было несправедливо. Мало того, по моему мнению, их деятельность была тогда исключительно полезной для нашей страны.
Во время нахождения в “предбанниках” в ожидании приема, мне поневоле случалось общаться с “толкачами”. Могу даже сказать, что я рад тому, что мне тогда удалось лично познакомиться с такого рода хваткими ребятами со всего Советского Союза. И все они прекрасно знали друг друга.
Во всех городах, где они бывали в командировках, “толкачи” моментально заводили нужные знакомства среди администраторов гостиниц, метрдотелей ресторанов, швейцаров, кассиров железнодорожных вокзалов, автовокзалов и аэропортов. У них все было, как тогда говорилось, схвачено. И, в основном, это достигалось всегда почти бесплатно, хотя им, конечно, выделялись небольшие по тем временам средства “на представительство”.
Однажды я лично ощутил чрезвычайную доброжелательность, исходящую от такого “толкача”, с которым я познакомился в предбаннике предприятия в Воронеже. После моего довольно длительного с ним общения, я попал к заводчанам, успешно выполнил свою задачу, после чего вновь подошел к нему, чтобы попрощаться. Увидев озабоченное выражение моего лица, он спросил: “Неудача?”. Я ответил, что с заданием по командировке все в полном порядке, но меня очень беспокоит проблема ночлега, так как мой вылет на самолете состоится завтра, а в гостиницах мест нет. Он рассмеялся и сказал: “Подожди меня, я сейчас решу здесь свои проблемы, а потом поеду с тобой в город и обязательно устрою тебя в гостиницу”.
Так оно и случилось. Он решил у главного инженера завода свои задачи, поехал со мной в самую центральную гостиницу Воронежа, где, не смотря на стоящий в холле бронзовый “монументик” со словами “Свободных мест нет”, моментально “выбил” мне одноместный номер на предстоящую ночь.
А теперь попробую плавно перейти к описанию замечательной личности – Иршата Иногамджанова, руководящего работника «Главсредазирсовхозстроя” (этому Главку непосредственно подчинялся наш проектный институт «Cредазгипроцелинстрой»). Это был «толкач» крупного масштаба.
Деятельность Главка была чрезвычайно многогранной. В номенклатуре объектов, строящихся подразделениями «Главсредазирсовхозстроя», было немало промышленных предприятий, таких как, например, домостроительные комбинаты, заводы железобетонных изделий, гравийно-сортировочные комплексы, проектирование которых осуществлялось нашим институтом, а комплектование оборудованием и материалами велось союзными комплектующими организациями типа базирующегося в Москве «Союзглавсельстройкомплекта».
Наш институт выполнял проекты такого рода объектов в соответствии с договорами, заключенными с дирекциями строящихся промышленных предприятий (ДСПП), которые, фактически, не имели отношения к их комплектованию оборудованием и материалами, поэтому в договорах на проектирование не всегда учитывались особенности требований комплектующих организаций по срокам предоставления им заказных спецификаций, а также согласований на применение оборудования с заводами-изготовителями.
Чтобы в кратчайшие сроки устранять все возникавшие разночтения и разногласия, Главк создал в своей структуре должность куратора, ответственного за весь ход работ по проектированию и комплектованию оборудованием и материалами строящихся промышленных предприятий. При этом кандидатура Иногамджанова на эту должность оказалась чрезвычайно удачной.
Он был инженером-строителем, получившим некогда прекрасное образование в московском ВУЗ’е и, несмотря на свою инвалидность (у него не было одной руки), сумевшим обзавестись огромным опытом работы по своей специальности на стройках и в ташкентском домостроительном комбинате.
Обладая чрезвычайно ясным умом, он великолепно ориентировался в тонкостях проектной работы, моментально и точно реагировал на возникавшие проблемы и сложности. При взаимодействии с проектными отделами нашего института, он, фактически, выполнял роль «толкача», добиваясь от нас неукоснительного и очень быстрого выполнения требований союзных комплектующих организаций по заказным спецификациям и согласованиям технических решений на применение определенных видов оборудования с заводами-изготовителями.
Некоторые начальники отделов буквально ненавидели его за вмешательство в их работу, мешающее им спокойно существовать. У меня с ним, наоборот, наладились превосходные отношения, так как я понимал, что его требования всегда соответствовали успешному ходу проектирования и не менее успешной защите интересов Главка в московских комплектующих организациях.
По этой причине наш отдел стремился к тому, чтобы срочно решать все возникавшие проблемы, составлять, несмотря на трудности, заказные спецификации задолго до наступления договорных сроков, и досрочно согласовывать проектные решения с заводами-изготовителями. Но временами и нам приходилось обращаться к нему за помощью.
Дело в том, что мы работали на основании заданий, получаемых от смежных отделов, в которые включались все нужные нам исходные данные. Когда Иногамджанов обращался к нам с требованием ускорить работу, мы тут же запрашивали у смежных отделов необходимые нам сведения, но не всегда получали положительный отклик. В таких случаях Иршат Иногамджанович, после нашего к нему обращения, своей мощью немедленно «продавливал» выдачу нам всех необходимых данных.
Взаимодействие Иршата Иногамджановича с нашим институтом было только средством для достижения основной цели, поставленной перед ним руководством «Главсредазирсовхозстроя»: своим участием в работе союзных комплектующих организаций добиваться выделения необходимого оборудования и материалов для комплектации промышленных предприятий, подлежащих строительству нашим Главком. Иногамджанов в такие периоды времени безвылазно находился в Москве и всегда триумфально добивался стопроцентного положительного решения всех поставленных перед ним задач.
Но вновь вернусь к теме наших взаимоотношений с Иршатом Иногамджановичем. У меня с ним возник своего рода «симбиоз». Он стал со временем чрезвычайно прочным, причем еще более усилился после одного курьезного случая.
Всякий раз, бывая в нашем институте, Иногамджанов непременно заходил в наш отдел, чтобы, как он говорил, засвидетельствовать свое почтение. Однажды он заскочил в мой кабинет во время обеденного перерыва, и внезапно обнаружил, что я читаю польскую газету «Kurier Polski». Иршат Иногамджанович был совершенно потрясен этим фактом. Если бы я читал англоязычную газету типа «The Moscow News» или «Daily Worker», он счел бы это рядовым явлением, так как тогда многие пытались изучать английский язык. Но знание польского языка в наших краях в то время было из ряда вон выходящим событием.
Его уважение по отношению ко мне выросло многократно и, как это ни удивительно, положило начало нашим чрезвычайно теплым взаимоотношениям на очень долгие годы, которые сохранились и в довольно трудные времена после развала Советского Союза, последовавшего за этим расформирования нашего Главка и крушения всей системы проектных институтов.
Иногамджанов приходил повидаться со мной в те организации, в которых я работал англоязычным переводчиком в 90-е годы, а затем стал приходить и ко мне домой. Он был старше меня примерно на двадцать лет, поэтому через некоторое время стал серьезно болеть, и перестал выходить из дома. Наше общение продолжалось уже по телефону. Он живо интересовался мировыми новостями, и я стал выполнять роль его персонального «Информбюро», ежедневно готовил для него своего рода «пресс-релизы» о важнейших событиях, имевших место на пространстве всего земного шара. У меня тогда еще не было Интернета, но была спутниковая антенна, направленная на европейскую спутниковую группировку «Hotbird». Мое знание иностранных языков дало мне возможность обеспечивать его свежей «инфой».
Но наступил момент, когда у меня раздался звонок телефона и, подняв трубку, я услышал голос его младшего сына, который сообщил мне о том, что только что состоялись похороны Иршата Иногамджановича, умершего в возрасте 93-х лет, и о том, что он, перед самой своей кончиной, попросил сына позвонить мне после его ухода в мир иной, и обязательно поблагодарить меня за то, что я многие годы поддерживал его душевное равновесие своим общением с ним и своими «пресс-релизами». Я был очень тронут этим звонком…
