Что касается США, то, как Вы помните, во время визита в Москву этой весной Вице-президента Дж.Байдена российское руководство предложило подумать о новой амбициозной цели в наших отношениях, которая будет напрямую затрагивать интересы россиян и американцев – о переходе к безвизовому режиму.
Министр инострраных дел России Сергей Лавров дал интервью российскому телеканалу «Вести 24».
Вопрос: С Вашего позволения начнем с вопроса, волнующего многих, в первую очередь тех, кто по долгу службы или по своей воле часто ездит в Европу и США. Уже началась работа, нацеленная на достижение безвизового режима с Европой и облегченного или даже безвизового режима с США. На какой стадии она сейчас находится? Существуют ли какие-то проблемы?
С.В.Лавров: Что касается наших отношений с Евросоюзом по этой проблематике, то они более продвинуты по сравнению с этой темой в контексте отношений с США. С Евросоюзом, как Вы знаете, существует действующее в полном объеме Соглашение об облегчении визового режима. Сейчас ведется работа по его дополнению, прежде всего, с точки зрения охвата льготным режимом большей категории наших граждан. Думаю, это будет ощутимо, и рассчитываю, что до конца года работа над этим соглашением закончится.
Параллельно мы ведем диалог с Евросоюзом о переходе к безвизовому режиму. Он также прогрессирует. Несколько дней назад состоялся очередной раунд диалога, существенно продвинувший стороны к согласованию так называемого совместного перечня шагов. Это новаторский документ.
Его смысл заключается в том, что в нем будут перечислены предельно конкретные вещи, которые необходимо будет сделать России и Евросоюзу. Как только все это будет выполнено, а, повторю, вещи эти конкретные, выполнимые, не абстрактные, то мы сразу переходим к подписанию соглашения о безвизовом режиме. Переговоры идут неплохо.
Что касается США, то, как Вы помните, во время визита в Москву этой весной Вице-президента Дж.Байдена российское руководство предложило подумать о новой амбициозной цели в наших отношениях, которая будет напрямую затрагивать интересы россиян и американцев – о переходе к безвизовому режиму.
Идея не была отвергнута, но в качестве первого шага американцы предложили подготовить соглашение об облегчении визового режима. Мы, конечно, поддержали такое предложение. В пользу этого высказались президенты Д.А.Медведев и Б.Обама на своей встрече в Довиле в конце мая.
Данное соглашение находится в завершающей стадии подготовки. Оно будет предусматривать возможность многолетних многократных виз для туристов и бизнесменов, а также годичных многократных виз для лиц, посещающих Россию и, соответственно, США с официальными целями.
Сейчас мы досогласовываем положения, касающиеся предельных сроков рассмотрения визовых обращений (они необходимы, иначе это может тянуться бесконечно) и перечень документов, необходимых для подачи ходатайства о визе. Естественно, хотим, чтобы он был конкретным и максимально коротким.
Вопрос: В этой связи хотел бы спросить о ситуации, складывающейся сейчас в визовой сфере между Россией и Великобританией.
Многие российские туристы и бизнесмены жалуются на затягивание сроков выдачи виз только из-за того, что Великобритания заняла позицию, которая была уже озвучена в заявлениях официальных британских лиц, что какие-либо переговоры о безвизовом режиме между Россией и Великобританией могут быть возможны только после признания Россией виновности А.Лугового в убийстве А.Литвиненко. Насколько обоснованы такие заявления?
С.В.Лавров: Думаю, они, конечно, политизированы. Мы перепроверяли, насколько аккуратно были изложены в средствах массовой информации соответствующие заявления британских официальных лиц. Нас убеждают, что эти заявления были неверно интерпретированы и что Соединенное королевство не ставит условием облегчения визового режима разбирательство по делу А.Лугового, хотя от своих требований о выдаче А.Лугового англичане не отказываются. Однако процитированные Вами заявления вызывают, конечно, вопросы.
Если предъявляемое нам требование заключается в том, чтобы признать вину А.Лугового, то выдвигать его до завершения расследования и вынесения судом приговора о виновности или невиновности того или иного лица, я думаю, как минимум, некорректно.
Мы уже давно предложили нашим английским партнерам аналогичную согласованной несколько лет назад с Евросоюзом схему об облегченном визовом режиме, имея в виду, что соглашение с Евросоюзом распространяется только на страны Шенгенской зоны, куда Великобритания не входит.
В принципе такой подход был бы логичен. Но на данном этапе наши партнеры к этому не готовы, ведя речь о том, чтобы максимально эффективно использовать действующие правила. Правда, как Вы сами только что сказали, действующие правила создают огромное количество проблем.
Мало того, что люди просто не успевают получить визу, хотя подают обращения заблаговременно, сейчас нам стало известно, что Лондон призывает россиян обращаться за визами за три месяца. Это существенно ограничивает свободу передвижения, потому что не всякий знает за три месяца, что он будет делать по их истечении.
Я лично занимался несколькими случаями по обращениям наших граждан, когда человек с оплаченной стипендией, оплаченным счетом за обучение в лондонских школах или университетах просто не получал своевременно к началу учебного года визу для въезда. Конечно, это ни в какие ворота не лезет.
Наши партнеры признают, что это неправильный подход. Но, к сожалению, такие рецидивы постоянно возникают.
Вопрос: Следующая тема, которая, конечно, многих тоже сейчас интересует и волнует, в части отношений России и Европы, России и США. Это – противоракетная оборона. Недавно в Сочи проходило выездное заседание Совета Россия-НАТО. Как известно, в следующем году переговоры продолжатся.
Какие вопросы будут вынесены на следующее заседание? Какие, может быть даже непреодолимые, трудности стоят, о которых говорят многие политики?
С.В.Лавров: Выездное заседание послов Совета Россия-НАТО (СРН) в Сочи не предполагало принятия каких-либо судьбоносных решений по проблематике противоракетной обороны. Это было одно из регулярных заседаний СРН. Отличительной чертой было только то, что оно стало выездным. Такие заседания уже проводились, в том числе в 2003 году в России. Задача состояла в том, чтобы на месте рассмотреть ряд вопросов, в том числе аспекты обеспечения безопасности, которые решаются в связи с подготовкой к зимней Олимпиаде в Сочи.
Прошли соответствующие презентации, в частности по вопросам обеспечения безопасности на транспорте. В целом ряде случаев они касались реализуемых совместно Россией и НАТО проектов в этой области.
Тема ПРО по понятным причинам послами едва ли может решаться. Она обсуждается на высшем и высоком политическом уровнях. Имеются специальные механизмы, прежде всего, между Россией и США, действует Специальный представитель Президента Российской Федерации по взаимодействию с НАТО в вопросах противоракетной обороны Д.О.Рогозин.
Но сама идея противоракетной обороны в Европе принадлежит Вашингтону. Сейчас в НАТО идет процесс подключения Североатлантического альянса к этому глобальному проекту США. Мы должны четко понимать, что этот проект, его «дизайн» все-таки американский.
Европа может внести лишь незначительный вклад какими-то второстепенными вспомогательными вещами. Но его основное исполнение, насыщение, конечно, американского происхождения.
Поэтому главный наш переговорный партнер – Вашингтон. Как я уже сказал, у нас есть соответствующая рабочая группа в рамках Президентской комиссии. Она регулярно собирается. Накануне Довиля по предложению американцев мы обсуждали возможность принятия заявления, дававшее бы поручения по решению ряда важных вопросов, которые необходимо урегулировать до перехода к практическому сотрудничеству.
Но затем по предложению американцев их же собственная инициатива была отозвана. Бывает и такое. Мы продолжаем диалог. Разговор сейчас касается, прежде всего, необходимых политических рамок, которые позволил бы приступить к решению конкретных военно-технических и иных аспектов проекта.
Рамки должны определять несколько важных элементов. Во-первых, этот проект должен быть равноправным, совместным и должен основываться не на безоговорочном восприятии анализа, проведенного одной стороной (в данном случае США), а опираться на совместный анализ, совместный интеллектуальный военно-аналитический вклад. Пока этого не получается.
Американцы нам говорят, что «дизайн» закреплен, он идеален и абсолютно безупречен для целей применительно к противоракетной обороне, а система, которая будет создаваться на основе этого «дизайна», никак, мол, не ущемляет интересы безопасности России.
Мы же говорим, что если нет желания менять «дизайн», тогда, конечно, возможности для сотрудничества резко сужаются. У нас несколько иной анализ ситуации, касающейся угроз ракетного распространения, откуда они могут исходить, насколько они серьезны, сколько лет потребуется для того, чтобы эти угрозы стали реальностью для Европы, России и тем более США.
Поэтому мы говорим, что наши аналитические прикидки расходятся. Мы видим в американском «дизайне», особенно на третьей, четвертой фазах так называемого адаптивного подхода, возможность создания военной инфраструктуры в Европе близ наших границ, инфраструктуры, которая будет создавать проблемы для российского стратегического потенциала.
Поэтому предлагаем договориться о гарантиях ненаправленности будущей системы против России и против любого из ее участников, предлагаем договориться о критериях, позволяющих проверять на практике, что заявленная цель проекта, а именно – отражение ракетных угроз, исходящих извне евро-атлантического региона, будет реально соблюдаться. Американцы к этому пока не готовы, заверяют, что никаких планов нацеливать эту систему против России не существует.
Но ссылаются на то, что в Сенате администрации запретили каким-либо образом ограничивать будущее развитие противоракетной обороны – иными словами, может быть и пятая, и шестая, и седьмая и т.д. фазы, что тоже не добавляет предсказуемости.
Наша позиция предельно проста: если говорится, что система не против России, почему это на бумагу-то не положить? Ответа пока не получили, но рассчитываем, что на встречах в Вашингтоне 11-13 июля мы эту тему, разумеется, затронем и послушаем наших американских партнеров.
Мы не заинтересованы, чтобы проект становился конфронтационным, наоборот, считаем, что предложения, которые Россия неоднократно делала о нашем видении совместного сотрудничества в этой области, вполне заслуживают рассмотрения и годятся для поиска компромиссов, не ущемляющих интересы США, Европы и Российской Федерации.
Если бы мы смогли сделать подобный совместный проект, то это, без преувеличения, стало бы прорывом в будущее, а вопросы стратегической стабильности существенно утратили бы налет противостояния, который еще по инерции остается со времен «холодной войны», и переводили бы уже наши отношения в разряд, который можно было бы называть близкими к союзничеству. Но, повторю, этот вопрос пока не снят. Мы хотели бы решить его именно в позитивном ключе, чтобы он укреплял стратегическую стабильность, а не ослаблял бы ее.
Вопрос: Североатлантический альянс – это военная организация, поэтому военные и оборонные цели, стоящие перед ней, Россия, естественно, должна воспринимать всерьез, коль скоро она уже предлагала определенные решения, которые, по мнению российской стороны, устраивали бы обе стороны с точки зрения обеспечения информацией о той или иной угрозе не в ущерб интересам двух сторон.
Вы сказали, что США предлагают свою стратегию в этом отношении, стратегию развития, и не хотят ее менять. Насколько серьезно это их решение? Возможно ли, что они изменят точку зрения, например, через год, когда в мае состоятся переговоры по этой теме?
С.В.Лавров: Вы имеете в виду саммит НАТО? На то, что делается внутри НАТО, мы влиять не можем, хотя постоянно говорим, что раз в Лиссабоне президенты всех стран Совета Россия-НАТО договорились работать над совместным проектом ПРО, то внутринатовские дискуссии должны, как минимум, не опережать обсуждения в рамках Совета Россия-НАТО.
Пока же происходит наоборот. Более того, даже вопреки обещаниям о том, что все будет транспарентно внутри Североатлантического альянса, нам своевременно не рассказывают, как проходят внутринатовские дискуссии. Об этом мы как раз упомянули на встрече с партнерами в Сочи.
Нас заверили, что никаких намерений что-то скрывать нет, но пока мы не получаем регулярных брифингов, а, главное – они отстают от тех событий, которым посвящены. Да, американцы, по крайней мере, нам так говорят, не могут изменить свою систему. Они предлагают на первом этапе просто подключить свои информационные ресурсы для обслуживания «дизайна», одобренного в Вашингтоне.
Ну, дальше я уже Вам рассказывал – едва ли это тот подход, который позволит создать нечто совместное на основе сложения интеллектуальных, военно-технических, информационных потенциалов, чего бы мы хотели.
Вопрос: Насколько «перезагрузка» отношений между США и Россией отвечает тем представлениям, которые в это слово вкладывались в то время, когда впервые прозвучало это слово в отношениях между двумя странами? Будет ли продолжаться «перезагрузка» со сменой администрации США или она опять принесет в себя какие-то новые черты?
С.В.Лавров: Я уже имел возможность говорить на эту тему. «Перезагрузка» – не наш термин. Он принадлежит демократической администрации, пришедшей к власти после долгого правления республиканцев. В таком термине проявилось понимание демократов, возглавивших Белый дом, необходимости отказаться от практики, наблюдавшейся во время правления Дж.Буша, когда на уровне первых лиц существовали очень теплые, даже приятельские отношения, достигались понимания, в целом идущие в направлении сотрудничества на равноправной основе, а потом эти теплые личные отношения, договоренности не трансформировались в практические шаги на нижних этажах бюрократии.
Мы по этому поводу не раз разговаривали и с Президентом Дж.Бушем, и с Госсекретарем К.Райс, с другими членами администрации, призывали их следовать принципиальным пониманиям, достигаемым на высшем уровне. Этого не происходило. Более того, на нижних этажах предпринимались действия, которые прямо противоречили заверениям, дававшимся нам на высшем уровне.
Поэтому, когда Президент Б.Обама объявил о «перезагрузке», мы почувствовали, что он хочет изменить именно такой подход предыдущей американской администрации, хочет сделать так, чтобы отношения с Россией выстраивались системно, по-честному и чтобы все сигналы сверху проходили до исполнителей.
В большинстве случаев мы видим, что это удается. Не обязательно, что мы решаем все без исключения вопросы, но, по крайней мере, мы чувствуем, что на различных переговорных площадках и этажах гораздо чаще, чем прежде наши партнеры стремятся добиваться договоренностей. Бывают исключения – я уже упомянул ПРО, хотя по данной проблематике диалог продолжаются, но это, действительно, очень трудная тема.
Так что «перезагрузка» сработала. Мы получили более надежного, более предсказуемого, более последовательного партнера, и мы, конечно, это ценим. Существующие очень тесные, товарищеские отношения между президентами Д.А.Медведевым и Б.Обамой, конечно, помогают работать на других уровнях, причем, повторю, в отличие от администрации Дж.Буша мы не видим слишком большого и явного торможения президентских импульсов на следующих этапах бюрократической работы.
Вопрос: Еще один очень важный вопрос по поводу соглашения об усыновлении между Россией и США. Эта тема назрела давно, в связи со многими, достаточно печальными историями, которые всплывают в прессе. Насколько сейчас близко решение этой проблемы?
С.В.Лавров: Вы правы, эта проблема вызревала давно. Мы говорили американцам о необходимости выработки правовых рамок дальнейшего сотрудничества в сфере усыновления. Они поначалу отвечали, что это невозможно, поскольку противоречит внутреннему законодательству.
Но мы вынуждены были, конечно, поставить вопрос ребром, особенно после таких случаев, как, например, с Артемом Савельевым, которого его приемная мать отправила в Москву самолетом почти как «бандероль». Были, конечно, и другие эпизоды. Поэтому мы сформулировали вопрос прямо: либо вообще прекращаем принимать решения об усыновлении американскими семьями российских детей, либо заключаем юридически обязывающее соглашение.
И эта работа началась, американцы восприняли сигнал. Буквально пару недель назад состоялось заключительное заседание переговорной группы (в нее, помимо МИД России, входят Министерство образования и науки, Уполномоченный Президента по правам ребенка П.А.Астахов).
Соглашение готово, и сейчас в обоих странах проходят внутригосударственные процедуры. Надеюсь, в самое ближайшее время мы сможем его подписать. Соглашение равноправное, по-настоящему двустороннее. Кстати, российские граждане в США тоже зафиксированы в нем как имеющие право на усыновление.
Соглашение предусматривает несколько очень важных элементов. Во-первых, обязательное психологическое тестирование потенциальных усыновителей, учитывая целый ряд эпизодов с избиением российских усыновленных детей, изнасилованием. Это принципиально важно. Ответственность за такое тестирование будут вести американские власти. Во-вторых, запрещается так называемое независимое усыновление, то есть усыновлять можно будет только через специально аккредитованное агентство. За это также несет ответственность американская сторона.
В-третьих, оговорено, что до достижения совершеннолетия все наши усыновленные американцами дети будут сохранять российское гражданство. Это важно, поскольку соглашением также предусмотрено, что при рассмотрении в суде одной стороны дел, которые возникают в связи с усыновлением или разусыновлением, будет учитываться применимое законодательство другой стороны. Принципиальный момент – поскольку до этого американцы и слышать не хотели о каком-либо учете российского законодательства.
Есть еще целый ряд важных положений, которые, по моему убеждению, создают надежные гарантии, уверенность в том, что наши дети будут, во-первых, жить в достойных условиях, а во-вторых, мы будем иметь возможность доступа к ним и мониторинга того, как с ними обходятся.
Вопрос: Теперь по ситуации в Ливии. Россия неоднократно высказывала свою позицию: необходимо прекратить войну, а стороны конфликта должны соблюдать принятую Собезом ООН резолюция 1973.
Но, как нам ранее заявил Д.О.Рогозин, сейчас участвующие в военной операции стороны данную резолюцию не соблюдают. Есть ли конкретный план урегулирования ситуации, который бы устраивал все стороны конфликта?
С.В.Лавров: О том, что упомянутая резолюция грубо нарушается, говорили и Президент Российской Федерации, и Председатель Правительства. МИД неоднократно обращал внимание на факты ее грубого нарушения. Наши партнеры от всего открещиваются и ссылаются на ставший печально знаменитый параграф резолюции, в котором говорится, что кто угодно может делать что угодно. Этот параграф они записали сами для себя.
Мы требовали изменить его содержание, конкретизировать, кто будет заниматься выполнением задачи обеспечения режима бесполетной зоны над Ливией, каковы будут правила и пределы применения силы для достижения поставленных целей. Бесполетные зоны, по большому счету, предполагают две вещи: М.Каддафи запрещено поднимать боевую авиацию в воздух, иначе она становится легитимной целью; а если пункт ПВО Ливии будет засвечивать самолеты коалиции, патрулирующей бесполетные зоны, то и это средство ПВО становится легитимной целью. Вот и все – больше ничего.
По крайней мере, такое четкое юридическое толкование существовало, когда режим бесполетной зоны был введен Советом Безопасности ООН в отношении Ирака. Выход за рамки этих двух легитимных целей считался грубейшим нарушением мандата Совбеза ООН. Вы знаете, какая боевая поддержка оказывается повстанцам.
Тут даже не надо перечислять все ее формы и методы. Они выходят за оговоренные режимом обеспечения бесполетной зоны рамки.
Что касается, того как действовать дальше, мне кажется, натовцы, которые взялись выполнять эту резолюцию, находятся в непростой ситуации. Они бомбят Ливию дольше, чем в свое время Югославию, которую, по-моему, бомбили 78 дней, а Ливию – уже больше трех месяцев. И конца этому процессу не видно.
Безусловно, политика – вещь достаточно циничная, поэтому, когда мы слышим из западных столиц заявления о необходимости бомбить до победного конца, пока Каддафи не перестанет представлять угрозу для гражданского населения, пока не уберет все свои войска в казармы, то цена таких политических заявлений очень высока с точки зрения человеческой жизни.
По оценке военных специалистов в Ливии близкой развязки быть не может. В результате гибнут люди и с одной, и с другой стороны, гибнут ни в чем не повинные мирные жители, которых, собственно, и должна эта резолюция защищать.
Именно потому, я думаю, что ситуация приобрела такой затяжной характер, западные партнеры, включая Президента Франции Н.Саркози, во время саммита «Группы восьми» в Довиле обратились к Президенту Д.А.Медведеву с просьбой, чтобы Россия помогла в посреднических усилиях. Как Вы знаете, такое содействие оказывается.
Мы не берем на себя главную роль. Спецпредставитель Президента Российской Федерации по Африке М.В.Маргелов контактирует со всеми сторонами, но в контексте поддержки миротворческих усилий Африканского союза (АС). У Афросоюза есть «дорожная карта», которая сейчас дорабатывается. Недавно состоялся саммит АС в Экваториальной Гвинее.
Президент ЮАР Дж.Зума приехал в Сочи рассказать Президенту Д.А.Медведеву о принятых там решениях. На саммите присутствовали представители ливийских властей и повстанцев из Бенгази. По оценке Президента Дж.Зумы, и те, и другие позитивно отреагировали на предложенный вариант действий и обязались получить «добро» своих руководителей соответственно в Триполи и Бенгази.
Мы позитивно оценили итоги саммита Африканского союза, как шаг в правильном направлении. Будем работать над тем, чтобы договоренность на этой основе была достигнута.
Вопрос: Что касается ситуация в Сирии и Йемене, которая продолжает развиваться и не понятно, во что это все может вылиться. Готовит ли Россия какие-то инициативы, так скажем, на опережение?
С.В.Лавров: Конечно, каждая ситуация отличается спецификой: и страны разные, и положение в каждой из стран на региональную обстановку тоже разное, хотя и в том, и другом случае влияние очень велико. Роль Йемена была совсем недавно незаменима в борьбе с террористическими организациями в регионе. И если в итоге нынешнего кризиса возникнет ситуация, которая ослабит способность Йемена противостоять терроризму, то это будет крайне прискорбно.
Роль Сирии весьма велика в ближневосточных делах в целом. Это и Ливан с его серьезными проблемами, это, конечно, и серьезный сирийско-израильский компонент ближневосточного урегулирования; это и курдская проблема, и проблема внутриисламских отношений шиитов (с их многочисленными течениями) и суннитов, имеющих самые разнообразные ответвления. И в том, и в другом случае недопустимы действия, из-за которых гибнут мирные граждане.
Мы об этом открыто говорили и продолжаем заявлять. Но и в том, и в другом случае недопустимо, чтобы оппозиция переходила к насильственным методам, провоцируя мирных демонстрантов на участие в силовых акциях, делая практически мирных демонстрантов мишенью для полиции или сил безопасности.
Когда мы видим, что позиция наших западных партнеров однозначно сводится к давлению только на одну сторону, на правительство и президента Б.Асада, то я считаю это неправильным, потому что у оппозиции, особенно такой воинствующей, создается иллюзия, что, если она будет немного более настырной, то ситуация приобретет все более критический характер, и Запад придет на помощь, как он помогает Ливии.
Это только подогревает радикальные настроения, используется разного рода экстремистами для провокаций. Мы считаем такую линию абсолютно неправильной. Хотим, чтобы в отношении Сирии использовался аналогичный подход, применяемый в отношении Йемена. Несмотря на то, что там были тяжелейшие боестолкновения – достаточно упомянуть лишь обстрел президентской резиденции, в результате которой был тяжело ранен президент, пострадали премьер-министр, два вице-премьера, спикеры обеих палат парламента.
Но никто, в общем-то, не пытается обострять ситуацию, занимать одну или другую сторону и тащить вопрос в Совет Безопасности ООН. И США, и Европейский союз, и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, и ООН, и мы занимаем одну и ту же позицию. Мы призываем власти и оппозицию в Йемене садиться и договариваться, не возлагая вину или разделяя, кому больше, кому меньше. Такого же подхода мы будем придерживаться и в отношении Сирии. Считаем, что наши партнеры должны занять такую же позицию.
Вопрос: Заключительный вопрос, который касается уже больше экономической ситуации в Европе. Насколько она влияет на нашу страну? В этой формуле, конечно, много переменных.
Это и новая фигура директора-распорядителя МВФ К.Лагард, и ситуация в Греции и во многих других европейских странах, которая, можно сказать, развивается по схожему сценарию, и которую придется каким-то, скорее всего финансовым, образом решать в Евросоюзе. Насколько все это может оказать негативное влияние, которое распространяется на всю Европу?
С.В.Лавров: Как Вы понимаете, это не тот вопрос, по которому МИД играет главную роль. У нас есть очень сильный экономический блок в Правительстве. Мои коллеги этим занимаются, регулярно докладывают Председателю Правительства, Президенту России.
Нас, конечно, не может не беспокоить то, что происходит вокруг нас, особенно в зоне евро. Мы слышим панические прогнозы о том, что в Греции неизбежен дефолт, а зона евро будет резко ослаблена. В свое время в отдельных странах слышались призывы выйти из еврозоны, вернуться к национальной валюте.
Мне бы очень не хотелось, чтобы реальные решения принимались операторами на рынке под воздействием во многом искусственно нагнетаемой паники.
Мы убеждены, что в Европейском союзе есть политическая воля локализовать проблему, не дать ей превратиться в нечто большее. Уверены, что в ЕС понимают значение всей этой ситуации не только для самих стран-членов Союза, но и для глобальной экономики, мировых финансов, учитывая роль, обретенную евро, как валюты, в международных расчетах.
Я убежден, что МВФ также понимает значение выверенных действий для стабилизации ситуации без эмоций, действий, которые не поддаются сиюминутным вскрикам и всхлипам.
Мы будем активно способствовать успокоению обстановки через наше активное участие в предстоящем саммите «двадцатки». Подготовка к нему уже началась.
Ситуация с этими кризисными проявлениями позволяет сделать один очень важным вывод в политическом плане. Как никогда актуальным становится продвигаемая нами вместе с партнерами по БРИКС задача доведения до конца реформы международной валютной финансовой системы, чтобы она опиралась на большее количество центров экономического роста и была, тем самым, более устойчивой.
