18+
08 Октября 11:31
Вести.UZ | Новости Узбекистан, Россия, Казахстан, Украина, Беларусь

Как советский «афганец» подружился с бывшими врагами

Накануне 25-летия начала вывода советских войск из Афганистана журналист Дмитрий Виноградов отправился туда с бывшим комбатом Валерием Вощевозом, чтобы найти сослуживцев Валерия, а заодно и его тогдашних врагов – моджахедов.

“Хорошо, что мы не встретились 30 лет назад”

AFG00000“Он мне сказал: “Ты хороший мужик, жаль, 30 лет назад не встретились”. А я ему ответил: “Наоборот, хорошо, что не встретились. А то одного из нас сейчас бы здесь не было”, – любит рассказывать комбат Валера о своих встречах с бывшим врагом, полевым командиром и моджахедом Суфи Паяндой.

Валера Вощевоз, огромный мужик с Дальнего Востока, будто бы вышедший из знаменитой песни про “батяню комбата”, любит солдатский юмор. В Афганистан отправился добровольно в 1986 году. Тогда он был 30-летним капитаном и служил на Дальнем Востоке.

“Мне надо было получать майора, поэтому я хотел в Афган, – вспоминает он. – И вообще – я кадровый военный. Как это – служил и не был на войне?”

В Афганистане его направили в 177-й мотострелковый полк 108-й дивизии – сначала он командовал взводом, а потом и батальоном. Задачей была охрана знаменитой дороги с юга СССР, из города Термез, в Кабул – по ней шли караваны с вооружением, солдатами, военными грузами и стройматериалами.

Советский Союз вкладывал в Афганистан так много, что созданная в конце 80-х комиссия по оценке материальных расходов СССР так и не рассекретила свои подсчеты, такой шокирующе большой оказалась цифра.

Валерий охранял отрезок длиной 60 километров.

На проклятом перевале Саланг

Сейчас мы едем по этой самой дороге на север от Кабула. Валера то и дело показывает  на мирные холмы вокруг:

“Тут внизу стояли наши заставы, а наверху стояли “секреты”. А вот здесь казармы были. А там – минометная батарея”.

Для него это еще и путешествие по местам его молодости. Молодости, которая прошла ярко и бурно, а случившиеся в ней трагедии и драмы если и оставили послевкусие, то – настоящей жизни.

“Гоняли они по горам нас неплохо, – хвалит бывших врагов комбат. – Ну и мы по ним “безан-безан” делали (то есть стреляли)”.

В 120 километрах на север – знаменитый перевал Саланг, самая высокая точка трассы, 3,8 километра над уровнем моря. Дорогу обустраивал тоже СССР – на ней появились галереи, закрывающие трассу от горных обвалов, несколько тоннелей, в том числе самый длинный, в 3 километра.

Сегодня дорога в кошмарном состоянии – некогда идеальное бетонное покрытие превратилось в разбитую грунтовку с лужами и выбоинами. После ухода Советов ее никто не ремонтировал. Мощная вентиляция и освещение в тоннеле не работают, движение никто не регулирует. С обеих сторон в тоннель ломятся огромные грузовики.

AFG937399859Мы намертво застреваем в пробке внутри тоннеля, в темноте и запахе бензина и гари. Когда-то, в далеком 1980-м, в этом тоннеле точно так же погибли 16 советских солдат – здесь остановилась танковая колонна, и солдатики задохнулись в выхлопных газах. Еще более масштабная трагедия произошла 3 ноября 1982 года – от взрыва бензовоза погибло 176 человек, “шурави” и местных.

Комбат, ни секунды не думая, выбирается из нашего микроавтобуса и идет вручную разгребать пробку. Одному дальнобойщику он приказывает остановиться, другому – наоборот, ехать.

Все как 30 лет назад, когда Валера точно так же регулировал движение на въезде в тоннель.

Афганцы подчиняются этому огромному белому человеку. Валерий из тех людей, кто не знает ни английского, ни других иностранных языков, всегда и везде общается на русском, но благодаря командным интонациям его отлично понимают.

Комбат проверяет памятник

На выезде из тоннеля, где когда-то стояли советские армейские части, в том числе и батальон Валерия, ныне торговые палатки – по колено в грязи афганцы продают водителям воду и чипсы.

Вощевоз заходит в одну из них и требует показать ему ВДВэшные вымпелы – несколько лет назад он подарил их хозяину лавки и каждый раз инспектирует их сохранность. Торговец, улыбаясь, достает пыльные вымпелы. Выговора от Вощзевоза “с занесением в грудную клетку” на сегодня ему удалось избежать.

Но у комбата Валеры есть дела и посерьезней.

Где-то здесь, на перевале, стоит единственный монумент советскому солдату, оставшийся в Афганистане. Несущийся на большой скорости армейский грузовик чуть не врезался в грузовик с тюками и людьми. Ценой своей жизни водитель не допустил столкновения, и благодарные афганцы поставили ему скромный памятник.

Комбат идет проверять его сохранность, но памятник погребен под метровым сугробом. “Расчистите его. Поеду обратно – 100 долларов дам”, – обещает Валера торговцам. В их руках откуда-то сразу появляется лопата.

Здесь, на перевале, от торговцев Валера и узнал, где нынче живут его бывшие сослуживцы из числа местных – рядовой Усман Ходжи и взводный Гульрахман Нури. К приятному удивлению комбата, они оказались в живых, пережив и советско-афганскую войну, и все последующие потрясения.

Усман и Гульрахман служили в ХАД – Службе государственной безопасности Афганистана, местном аналоге КГБ. Их прикомандировали к батальону Валеры.

Советские войска вторглись в Афганистан, по официальной версии, для помощи местному правительству, но на самом деле уровень поддержки этого правительства был настолько низок, что воевали за него в основном из-под палки. Армия и спецслужбы или разбегались при первом же выстреле, или даже переходили на сторону повстанцев-моджахедов – нередко целыми подразделениями и с выданным Советским Союзом оружием.

Соответственно, доверять таким “союзникам” у советских солдат не было никакого резона. У многих из них были связи среди моджахедов, афганского сослуживца могли шантажировать жизнями его родственников и заставить убить “шурави”.

“Когда мне дали Усмана, я всегда на разведке пускал его впереди себя, чтоб не получить пулю в спину. И всегда говорил ему: “заведешь в засаду – знай, что для тебя патрон у меня найдется”, – вспоминает Вощевоз.

Впрочем, Усман и Гульрахман воевали хорошо и зарекомендовали себя верными сторонниками “шурави”. Уже позже Валера узнал об истинной подоплеке такой верности – они были “кровниками”. Их отцов убили моджахеды, и эти афганцы считали душманов своими кровными врагами.

“Моего отца убили на моих глазах моджахеды – за то, что мой брат был в Кабуле, служил правительству. Повстанцы требовали от отца, чтобы он заставил брата вернуться. Но отец отказался, его и расстреляли”, – рассказал Усман свою историю. 25-летняя гражданская война расколола афганское общество, и конца этому не видно до сих пор.

Из “кровников” в основном и формировали части ХАД. Они были самыми боеспособными в афганской армии, и дезертирство в их рядах случалось редко.

Когда командировка Валерия в Афганистане заканчивалась, он распорядился, чтобы афганцы остались жить в батальоне – были опасения, что из мести их могут убить. Это спасло им жизнь, и они до сих пор благодарны Валере.

После двухлетней командировки карьера Вощевоза развивалась успешно – он продолжал службу, закончил военную академию имени Фрунзе в Москве, в 1996 году занял высокую должность – стал полпредом президента по Амурской области, а после введения федеральных округов стал федеральным инспектором. Сейчас – руководитель амурского отделения Союза ветеранов Афганистана.

Друзья-однополчане

Вскоре мы приезжаем в поселок Хинджан, где теперь живут и Усман, и Гульрахман. Им тоже приятно встретить своего комбата.

Теперь это респектабельные аксакалы – Валера их даже не сразу узнает, ведь раньше они ходили в военной форме. Теперь это седобородые люди в традиционных афганских одеждах.

Усману Ходжи 57 лет, у него четверо детей. Он выглядит как типичный среднеазиатский дедушка – с седой бородой, хитрым взглядом и в чалме. Гульрахману Нури – 50. У него семеро детей – старшему сыну 21 год, младшему – всего семь.

После вывода советских войск они больше всего боялись мести бывших моджахедов, в том числе боевиков самого Суфи Паянды – лидера местных моджахедов, главного оппонента “товарища Валеры”.

К счастью, моджахедам скоро стало не до мести – между вчерашними союзниками по антисоветскому “джихаду” вспыхнула гражданская война. Кто воевал за “шурави”, а кто против, стало не важно. Теперь все местные воевали против пришедших с юга талибов-пуштунов.

Усману и Гульрахману пришлось вновь взять в руки оружие. С Суфи Паяндой они оказались теперь по одну сторону баррикад. На этой почве они помирились, и через них Валерий договорился о встрече с бывшим врагом. Тот не возражал.

Бакшиш для моджахеда

Пообедав вкусным местным пловом, мы едем за 60 км отсюда – в город Пули-Хумри. Здесь и живет Суфи Паянда. Неожиданно наш водитель показывает на ничем не примечательную деревню по ту сторону небольшой речушки. “Там живут талибы”, – объясняет он.

Сейчас талибы пользуются поддержкой у местного населения. Разумеется, особенно у пуштунов. Их простые лозунги находят отклик вне городов. Талибы запрещают школы для девочек и телевизоры – ну так в деревнях и без запретов электричества нет. Опираясь на радикальные исламистские лозунги, талибы контролируют 50-70 процентов территории страны – большую часть районов за пределами городов. Передвигаться по этой местности ночью опасно, а на юге и западе Афганистана опасно и днем.

Перед встречей надо заехать в магазин, купить “бакшиш” – подарки, без которых не принято приходить в гости. Валера покупает бывшему моджахеду фрукты.

Вскоре мы подъезжаем к его дому. К нам выходит сухонький 80-летний старичок – некогда грозный Суфи Паянда, наводивший ужас на всю округу. Теперь это глава рода, у него девять детей и больше 20 внуков.

Бывший полевой командир живет в скромно обставленном двухэтажном глиняном домике – многие моджахеды жалуются, что пока они воевали с врагами (то есть с нами), их соседи делали бизнес. Теперь ушлые соседи живут в достатке, а бывшие боевики нищенствуют – ведь никакой пенсии в Афганистане не предусмотрено.

Но прежде чем начать интервью, мы должны дождаться, пока Паянда совершит намаз – молитву.

“Кто вы по профессии?” – спрашивает Суфи Паянду журналист.

“До джихада я был мясником, мясо разделывал и продавал”, – отвечает тот.

Волею судеб и благодаря организаторским талантам, благочестивости и авторитету, Суфи Паянда стал влиятельным полевым командиром – ему подчинялось до полутора тысяч “душманов” (на самом деле обычных местных жителей, большинство из которых имело оружие и партизанило против русских).

Номинально Паянда подчинялся одному из лидеров моджахедов по имени Сейед Мансур. После вывода советских войск и с началом “разборок” между самими афганцами другой влиятельный “генерал” Ахмад Шах Масуд даже посадил Суфи Паянду на пару лет в зиндан.

“Сколько ваших погибло за годы войны?” – спрашивает его корреспондент РИА Новости. “Около двухсот человек стали шахидами”, – используя эвфемизм для гибели во время “священной войны”, отвечает Паянда. На вопрос, сколько они убили “шурави”, он ответить затрудняется – не считал.

“Конечно, мы не любили русских – потому что вы напали на нас, пришли со своими порядками. К тому же вы были безбожниками, – пытаясь не обидеть гостей, признает бывший полевой командир. – Но шурави были храбрыми и мужественными воинами. Мы уважали их”.

Воля Аллаха

На поле боя Суфи Паянда Валерия никогда не видел, но знал, кто командует русскими. Слышал имя своего противника и комбат Вощевоз.

“Если бы мне тогда сказали, что мы будем вот так сидеть и пить чай – не поверил бы, – улыбается Суфи Паянда и демонстрирует недюжинную для сельского мясника политическую грамотность. – Но на все воля Аллаха. В политике не бывает вечных друзей или врагов”.

“Мы были больше неправы, чем они. Мы залезли в чужой монастырь”, – признает Валерий. На бывшего врага, с которым они гоняли друг друга по окрестным горам, Вощевоз смотрит с интересом и симпатией, как на двоюродного дедушку.

Дедушка Паянда на вчерашнего врага зла тоже не держит. “Ему командовали, что надо воевать и убивать – он и убивал”, – рассуждает ветеран. Комбата Валеру моджахед считал честным соперником – он никогда не врывался на женскую половину дома и не убивал детей и стариков.

Но интервью заканчивается: из деревенской мечети звучит азан (призыв к молитве), Суфи Паянде надо уединиться на очередной намаз. Исламский боевик и сегодня тщательно соблюдает все ритуалы, а его благочестие – одна из причин уважения среди земляков, когда-то избравших его командиром своего партизанского отряда.

Уже на улице к нам подходит группа его молодых родственников. Кажется, назревает какой-то серьезный разговор. Лидер группы, чуть смущаясь, обращается к Валере: “В следующий раз приедете – привезите как бакшиш футбольный мяч. Играть хотим, а купить негде”. После благосклонной реакции Вощевоза афганец смелеет: “А вообще-то нам еще волейбольный нужен”.

Монумент почистили

На обратном пути, перед тем, как снова попасть в пробку в тоннеле Саланг, Вощевоз идет проверять, почистили монумент или нет.

Теперь в сугробе аккуратный лаз к памятнику – его даже видно с дороги. Валера достает из кармана мятые 100 баксов и отдает торговцам. Потом долго смотрит на скромную серую глыбу с именем погибшего бойца, вздыхает, садится в машину, и мы уезжаем.

 

Telegram Вести.UZ Подписывайтесь на канал Вести.UZ в Telegram

Мы используем cookie-файлы для наилучшего представления нашего сайта. Продолжая использовать этот сайт, вы соглашаетесь с использованием cookie-файлов.
Принять
Политика конфиденциальности